За последние 400 лет своей истории чеченский народ пережил несколько депортаций. Самая тяжёлая из них по своей изуверской жестокости — насильственная сталинская депортация 23 февраля 1944 года.
«Было это ранним утром 23 февраля 1944 года, — начала свой рассказ мама. Утром солдаты забрали твоего отца, а затем через некоторое время они пришли за нами. Мне разрешили взять с собой только тёплые вещи и еду на 2-3 суток.
Тогда — сказала она, тебе было 6-7 месяцев, я тебя завернула тёплым одеялом, привязала на спину, чтобы освободить руки и взять сумки и еду на дорогу. Нас посадили на грузовик и привезли на железнодорожную станцию Герзель.
Когда нас высадили, вокруг меня женщины плакали, бегали, кричали, искали своих родственников, мужей. Всех женщин с детьми посадили в какой-то вагон, и я осталась одна на перроне, ожидая твоего отца. Он не приходил, тогда кто-то мне сказал, что всех мужчин отправили ранее ушедшим эшелоном.
Эшелон тронулся…Я, бросив свои сумки с вещами, вскочила на ступеньки тамбура вагона. Не успела войти в тамбур, как дверь передо мной закрылась. Я так и осталась на ступеньках вагона.
Перилла были железные, я, как можно крепче, ухватилась за них руками. Шёл снег, был сильный мороз и пронизывающий ветер, руки примерзали до перилл, а за спиной плакал ты. Я боялась, что от мороза мои руки не выдержат и все крепче и крепче сжимала кулаками железо перилл. Через некоторое время ты перестал плакать, и я подумала, что ты умер. Мои пальцы буквально срослись с периллами – лишь бы не упасть со ступенек…
Время шло, слышен был только стук колёс вагона, а за спиной – ужасающая тишина, ни звука, ни малейшего движения, ты не шевелился. Я была уверенна, что ты окоченел от мороза… Голову сверлила настойчивая мысль: как я встречу твоего отца, что ему скажу, когда он меня спросит: «Где наш сын?»
И вдруг среди ночи открылась дверь тамбура, и на меня смотрел солдат. Он то ли от удивления, то ли от испуга закричал: «Ребята, сюда, здесь на ступеньках женщина с ребёнком!». Один из них сказал мне: «Женщина, ты жива? Поднимайся!»
Я не могла разжать кулаки, мои пальцы прилипли к железным перилам.
Тогда они сняли с моей спины тебя и занесли внутрь вагона. Двое солдат еле разжали пальцы моих рук, и меня волоком затащили тоже в вагон.
Не помню, сколько времени я пролежала без сознания в вагоне, но когда я очнулась, то боялась спросить, где мой сын, была уверенна, что ты не живой. В мыслях уже было — где и как похоронить тебя… На улице лютый мороз, и снег кругом, помощи ждать неоткуда…
Находясь в таком плачевном состоянии, я краем глаза заметила солдата перед буржуйкой, который кормил ребёнка. Я встала и подбежала к нему. Моему удивлению не было предела — он из ложки кормил тебя! Ты был жив! Аллах тебе подарил вторую жизнь, я молилась и благодарила Аллаха, за то, что он вернул мне тебя живым и здоровым»
Мать далее вела свой рассказ: «Ты знаешь, сынок, в пути следования что только не испытывал наш народ.
В одном вагоне ютилось 60-70 человек: старики, женщины, дети… Условия были скотские… человеку негде было справить нужду. Особенно от этого страдали женщины и молодые девушки. Не было еды, люди опухали, заражались какой-то страшной болезнью и умирали, как мухи. На каждой остановке под охраной солдат люди десятками хоронили своих умерших прямо в снегу, безо всякого соблюдения законов шариата.
Бывали случаи… если кто-то, не успевал похоронить своего умершего, и поезд трогался, то солдаты на месте расстреливали и тех, кто не успел это сделать, и они оставались лежать в снегу вдоль железнодорожного полотна»
Я не переставал удивляться силе воли матери, которая испытала на себя все эти ужасы.
После некоторого молчания, вытирая слезы, мать продолжила: «В этом ужасном состоянии мы ехали недели две, может и больше. И вот на одной станции меня высадили. Взяв тебя на руки, я сидела и плакала. Я не знала, где я нахожусь, не знала куда идти. К тому же не знала языка, чтобы расспросить, что мне делать, куда идти.
К моему счастью, ко мне подошла моя бывшая мачеха Баша, она спросила, «Баянт, что ты здесь делаешь и почему плачешь?».
Как я была рада этой встрече! Я обняла её, как родную мать и, положив голову на её плечо, горько заплакала. Долго мы с ней плакали, обнявшись…Первой, очнулась она и спросила, как ты отстала от своих, а также сообщила, что все наши уехали в Исфану.»
С её слов мама узнала также, что нас высадили на какой-то станции в Киргизской ССР, что моего отца и его родственников увезли в село Исфана. Эта новость ее успокоила, теперь она, по крайней мере, нашла след моего отца…
«Баша дала мне 25 рублей на дорогу — продолжала свой рассказ мама, и записку с названием «Исфана». Она мне сказала, что сейчас посадит меня на поезд, который едет в город Сулюкта, а там ты поймаешь любую машину и покажешь шофёру эту записку.
Я приехала в город Сулюкта и сразу нашла чеченцев, которые тоже ехали в село Исфана.
Когда мы приехали, нас повезли на какую-то ферму, где размещали депортированных, и мы встретились с твоим отцом». Так закончила мама свой рассказ.
Я до сих пор не могу вспоминать без слез рассказ моей матери о том, что она пережила 74 года назад по пути следования к месту назначения…
Моей маме тогда было всего 19-20 лет, юная женщина с грудным ребёнком на руках, а как достойно и мужественно выдержала все испытания! Сама сумела выжить и мне дала вторую жизнь.
Я многим обязан маме… Мне сейчас очень трудно передать своё чувство благодарности за то, что она была моим ангелом – хранителем. И сейчас, когда её нет, я чувствую, что она рядом со мной, оберегает меня от всех бед.
У каждого человека есть заветное место на этой земле – это родной очаг, любовь к самым дорогим людям: к маме, к отцу, братьям и сёстрам. Судьба забросила меня в далёкие края, но любовь к Родине, к родителям не угасает во мне, наоборот — с каждым днём нарастает, чем дальше уходят годы расставания, тем больше гложет ностальгия, превращаясь в кровоточащую рану.
Chechenews.com
23. 02. 21.