Сколько героев дала истории многолетняя Кавказская война сказать трудно. Их было очень много, и не всех их мы знаем по имени. История одиннадцати чеченцев, погибших в неравной схватке интересна тем, что ее записал царский офицер, прослуживший на Кавказе много лет. Интересна и оценка этого человека данному событию. Отбросив некоторые эмоциональные описания, можно представить, какая трагедия произошла на берегу Терека.
«…До какой отчаянной отваги доходили чеченцы в своих набегах, приведу один, вспомнившийся мне сейчас пример, — вспоминал офицер А.Л. Зиссерман. Собралось их одиннадцать человек, перебрались за Терек и спустились высматривать добычу на почтовой дороге, недалеко от станицы Червленной или Ищорской. Один из казачьих пикетов их, однако, заметил, дал знать в станицу, поднялась тревога, а дело близилось уже к рассвету. Чеченцы решились уходить поскорее домой, тронулись к Тереку — в одном месте выстрелы, в другом тоже, все пикеты (не везде можно было переправиться).
Что делать? Решили броситься в противоположную сторону, в ногайские степи, там переждать тревогу и через день, два уйти за Терек. Между тем собравшиеся по тревоге казаки, по добытым от секретных пикетов сведениям, убедились, что хищники взяли направление по почтовой дороге и затем в степь, и пустились за ними. Сколько чеченцы не торопились, но на усталых голодных лошадях не могли уйти от погони, видя приближение казаков, они свернули к одному из степных песчаных курганов, бросили лошадей, взобрались на верхушку кургана и решились защищаться. Их окружили — предложили сдаться, они отвечали выстрелами, и у нас оказалась потеря.
Началась перестрелка, наконец, с прибытием новых команд казаков, составивших всего человек до 200, решили штурмовать курган, назначенные для этого люди тронулись. Между тем у чеченцев уже не стало патронов, дальнейшая защита становилась невозможной, и они решились умереть, но не сдаваться… Сделав последний залп по приближавшимся людям, они привязали предварительно друг к другу ременными поясами, чтобы не разлучаться и чтобы кто-нибудь не впал в искушение отдаться живым, обнажили шашки и кинжалы, надвинули папахи на глаза и с заунывным пением мюридского религиозного лозунга «Ля илляха иль Алла» («Нет божества кроме Аллаха») ринулись навстречу наступавшим казакам…
Последовала дико-кровавая сцена, одна из тех, которые составляли отличительные черты Кавказской войны, и производили сильное впечатление на всех, от простого солдата до старого боевого офицера, от родившегося, так сказать, среди подобных сцен линейного казака и до случайно попавшего сюда образованного человека – сцена потрясающая. Несколько минут каких-то смешанных диких возгласов, стонов, два-три выстрела и — конец.
Одиннадцать трупов валялись кучкой, поливая песок своей кровью, а казаки выносили своих тяжело раненых товарищей и одного или двух убитых. Так вот с какими людьми вели мы войну, какими людьми приходилось нам управлять. Мудрено ли, что подобные происшествия, случавшиеся сплошь и рядом с разными вариациями вырабатывали из кавказских войск особые типы людей, резко отличавшихся от обыкновенного армейского типа, и что целые части войск проникались совершенно особым духом, особенными и привычками (тем более при 25-30 сроках службы), ничего общего с уставными, рутинными не имевших. Для известных целей, это была великая, незаменимая школа…».
Зиссерман Арнольд Львович, русский писатель, служил в кавказских войсках.
Ваха Саралиев
Chechenews.com
20.12.17.