«Реформа армии нужна»
— Юнус-Бек, поскольку вы в прошлом военный человек, интересно, как относитесь к современной армии и к реформе?
— Многие, в том числе и я, изначально критически относились. Но сейчас, когда процесс идет, благосклоннее стал смотреть. Любая реформа, она все равно кому-то кровь пускает. В хорошем смысле слова. Понятно, много недовольных. Я спрашивал своих друзей и товарищей. Они говорят, что большие позитивные изменения происходят. Начиная от материального, социального… Части, которые жили советским вооружением, нового вооружения у них не было, и не мечтали его увидеть. Но они буквально за три года получили новейшего образца вооружение, технику. Я надеюсь, что и дальше реформа пойдет. Главное, что боеспособность армии сохранена.
— А вы больше генерал или глава республики?
— Я больше человек.
— Вам ближе армия или то, чем вы сейчас занимаетесь?
— Бесспорно, армия. Но у меня должность главы республики. Понятно, я этой должностью живу. Но, конечно, ближе армия.
— Вы были боевым офицером. Сейчас вам не скучно?
— Да нет времени скучать. И я не такой романтик, чтобы скучать по прошлым делам. Нагрузка не дает возможности даже задуматься ни о чем. Работаю без выходных и отпусков.
— На семью время остается?
— Время всегда есть. Нагрузки сказываются на организме человека, на работоспособности. Уставший показывает неважные результаты, в то время когда надо активно работать. Поэтому в работе не надо такого уж фанатизма. Конечно, я нахожу время с семьей побыть.
— Как представитель Кавказа, наверняка вы домостроевец? У вас в семье главный мужчина?
— Нет. Почему же? У нас в семье главная — женщина. Пока меня дома нет. Но когда я домой прихожу, власть ко мне переходит.
— Супруга чем занимается?
— Воспитывает детей. Нашими детьми занимается не отец, воспитывает детей мать, потому что большую часть жизни с ними проводит мать. Что в них она вложит, то и будет. Если я прихожу, у меня хватает времени пообщаться с детьми. Но не хватает времени их поругать за что-то, наказать. А мать находит у них очень много ошибок. Она их наказывает и жестко разговаривает с ними. Мать воспитывает!
«Одиозных бандглаварей нет»
— Не страшно растить детей в такой накаленной обстановке?
— Да она не накалена. Наоборот, ситуация в республике стабильная, мы идем на позитив. У нас почти ежедневно приходят с повинной, понимая, что пошли не по тому пути. И, конечно, отслеживание оперативной обстановки правоохранительными органами дает свой благоприятный результат. У нас общая преступность выше, чем в прошлом году. Но только из-за того, что мы заставляем регистрировать все, начиная от мелкого ДТП и заканчивая всем остальным. По тяжким, особо тяжким, по покушениям, по террористическим актам — по всем этим делам у нас на 70, 80, 40, 50 процентов снижение. И сегодня пошло тесное взаимодействие общества с полицией. Это дает свои результаты, потому что огромное количество сведений добывается не только оперативным путем, но и по информации жителей республики.
— В Ингушетии и бандглаварей одиозных не осталось?
— Скажу так. У нас природная склонность из какого-то мелкого человечишки, мерзавца делать какую-то одиозную фигуру — тот же Тазиев или Саид Бурятский. Их одиозность заключалась только в том, что их долго не могли поймать. То же самое и по Доку Умарову. Это мерзавцы, бандиты. Но даже с ними надо сейчас разговаривать и пытаться убедить. Мы их родственникам говорим: вы их приведите, мы будем помогать им очиститься по закону, будем содействовать, с учетом содеянных ими преступлений.
— А какая работа представителями Ингушетии ведется с «кавказцами» в Москве, чтобы они не безобразничали?
— Я бы не говорил «с «кавказцами». В Москве есть отдельные моменты, когда ребята проявляют свой максимализм или несогласие с чем-то, выплескивают эмоции на улицы. Но все эти хулиганские действия есть в любом городе. Любой конфликт может вылиться в нарушение общественного порядка. И необязательно его нарушают «кавказцы». Мы, в свою очередь, проводим разъяснительную работу. В этом году впервые со всеми абитуриентами, которые поступали в вузы, уезжали за пределы республики, проводили такую беседу. Выступали и перед теми, кто приехал на каникулы из других регионов. Мы в какой-то степени их подготовили. А тех, кто проштрафился, показываем, не стесняясь. Мы обсуждаем на совете тейпа, на совете старейшин. То есть процесс воспитательный идет. Кстати, если брать по статистике, не такой большой процент хулиганских выходок совершены в Москве ингушами.
— А кто совершил теракт в «Домодедово»?
— Ингуш, это так. Но ингуш — только исполнитель. Обидно, что многие из ушедших в лес — из полноценной семьи. Тот же Евлоев, который в «Домодедово» взорвался. Да, мы видим, и экспертиза доказывает, что он был напичкан наркотическими средствами, человек не понимал, куда, что, как. И есть уже информация, что его даже дистанционно взорвали. То есть он сам априори не в состоянии был это сделать. Но суть в том, что, пока он туда шел, родители наблюдали сквозь пальцы за этим. Они видели, что сын не в той компании, не туда идет. Они должны были его остановить. На его месте мог оказаться парень любой национальности. А спланирован теракт был не ингушами.
— Организаторов теракта нашли?
— Сейчас кого-то нашли, кого-то не нашли. Процесс идет. Это же такое дело — все равно найдут. Я говорю о том, что для таких актов используют не только ингушей. Посмотрите, в Дагестане — парень и девушка русские совершили самоподрыв, отчаянный поступок. Это игра тех, кто стоит над ними, кто этих ребят использует. Когда мы сегодня говорим «бандиты, боевики», надо же понимать, что когда-то они были нормальными людьми в своей жизни.
«С кровниками общаюсь лично»
— А правда, что вы в Ингушетии сами пытаетесь примирить кровников?
— Да. Это большая акция, большие мероприятия. Мы более 150 семей примирили. К сожалению, остались еще семьи-кровники. Но примирение — все это длительная работа, не одного дня. Мы поступательно все делаем. Примирение — святое дело. В этом направлении идет комплексная работа. Мы смотрим родственную базу, религиозные мотивы, все анализируем и, найдя болевые точки, на них воздействуем. «Прощать умеет только сильный». Об этом мы говорим враждующим. Проводим хорошую акцию: приглашаем кровников и сажаем их по разным залам. В таких беседах я принимал лично участие. И они знают, что те, кому они должны отомстить, сидят рядом, от них есть просьба прекратить месть.
«Надо перенимать решительность Кадырова»
— Есть специальная программа Хлопонина по восстановлению Северного Кавказа…
— Мы в рамках развития Северо-Кавказского федерального округа представили свои проекты развития, в том числе экономическую составляющую, дальше — социальный блок, потому что мы в сильнейшем провале по строительству социальных объектов. Сегодня Ингушетия занимает последнее место в стране по обеспечению школами. У нас более 70 процентов школ работают в третью и вторую смены. Только шесть процентов детей охвачены детсадами. В соотношении с субъектами Российской Федерации мы только на десять процентов обеспечены объектами культуры, спорта. Провальная социальная политика в республике. Мы заложили строительство серьезных социальных объектов, и если это решим, то решим социальную и экономическую проблемы республики, а также создадим рабочие места. Но даже без этой программы мы сегодня вышли на уровень, когда снижаем до 10 процентов безработицу. По сбору налогов мы на первом месте в стране по Северо-Кавказскому округу. Надеюсь, что программа по развитию будет принята и утверждена. И до 2015 года республика выйдет на одинаковый уровень с другими субъектами РФ.
— Какой опыт Кадырова вы можете взять на вооружение?
— Кадырова отличает решительность. Бесспорно, надо перенимать решительность, которая есть у Рамзана, в достижении цели. Город, который возрожден из небытия, расцвел. Никто же в это не верил. Не только город, а районы, горные села, дороги. Помимо этого, у Рамзана очень много положительных качеств. В том числе богобоязненность, любовь к своему народу, уважение и почитание старших, своих родных и близких.
— Сейчас наблюдается исламизация Кавказа. Вы за или против?
— Во-первых, во все времена, в советские в том числе, ислам на Кавказе был. Когда мы говорим про исламизацию, надо понимать, что исторически на Кавказе твердая религия — ислам. И я бы не сказал, что сейчас идет чрезмерная исламизация. Нет такого. В частности, скажу за свою республику. Я категорически против чрезмерного стремления некоторых, к примеру, общеобразовательные школы заменить медресе или другими направлениями. Я создал комиссию проверить все медресе. И там будут учиться только те дети, которые отлично и хорошо учатся в общеобразовательных школах.
— А русские возвращаются?
— Сегодня есть программа возвращения русскоязычного населения. Я и в прошлом году частично ее придержал, и в этом году придерживаю. Почему? Потому что видна коррупционная схема — фиктивные браки с кем попало или же договоры с теми, кто проживает в республике, никуда не уехал. Но такой полноправной семьи, которая возвращается, — мизер. У нас в этом году 4 семьи только вернулись. Сегодня, если брать в процентном соотношении, у нас 3% русскоязычных. Это мизер. Вообще в стратегии, конечно, надо довести до 30% хотя бы. Но для этого должна быть государственная программа по возвращению. Мы одним из вариантов возвращения сюда русскоязычного населения (и у меня группа лиц над этим работает) рассматриваем и тех, кто проживает сегодня в Средней Азии.
— Рабочие места для них найдутся?
— Конечно. Сегодня в республике не хватает врачей, учителей.
— Республике были предоставлены масштабные госинвестиции. На что они пошли?
– Мы гордимся, что пробили ФЦП и правительство ее приняло. Всего было выделено 29 млрд. рублей плюс 3 млрд. сверху наших на 2010 — 2016 годы. У нас уже полным ходом идет работа по всем объектам. Вводим 4 объекта по линии минздрава, 5 по линии образования — 4 школы и одно общежитие, 2 станции скорой помощи, поликлинику, животноводческий комплекс — закупка овец; строительство подстанции. Всего 17 объектов по линии этой ФЦП. Работы много. Стараемся.
kp.ru
26.12.11.