Глава из книги Сациты Асуевой при соавторстве Л. Челеби «Чечения. Cобытия и портреты»
Но вернёмся к событиям, предшествовавшим революции в Чечено-Ингушской республике.
6 ноября 1990 года я была свидетелем необычной сцены. Многочисленная группа, состоявшая из работников милиции, среди которых было немало офицеров, заняла всю площадь перед зданием Совета Министров ЧИР. Они были чем-то возбуждены. Только проследив за направлением их озабоченных взглядов, заметила другую группу, двигавшуюся по мосту через Сунжу со стороны проспекта им.Ленина. Возглавлял шествие Зелимхан Яндарбиев. Рядом с ним — громко декламирующий стихи на чеченском языке актёр театра имени Ханпаши Нурадилова Салавди Яхъяев. Когда увидела, как милицейский кордон перекрывает дорогу движущейся демонстрации, поняла, наконец, с какой целью они здесь собрались. Окружённый полукольцом милиции Зелимхан Яндарбиев объяснял что-то офицерским чинам. Слов мне было не расслышать. А Яхъяев продолжал выкрикивать стихи. Это была антикоммунистическая демонстрация, организованная Вайнахской Демократической партией совместно с Зелёным движением. Правда, на следующий день, 7-го ноября, когда ВДП и Зелёное движение продолжили акцию протеста против митинга, посвящённого очередной годовщине Октябрьской революции, Исламская партия в ней участия не принимала.
Политические события тех дней развивались столь стремительно, что удержать в памяти всё было невозможно, как бы значительны ни были фигуры в них участвовавшие. Одним из таких событий был приезд в Грозный Председателя Верховного Совета РСФСР Б.Ельцина. Его сопровождала советник Председателя ВС РСФСР по национальным вопросам Галина Старовойтова.
Ельцин совершал поездку по Северному Кавказу. Встретился он и с Председателем Верховного Совета ЧИР Д.Завгаевым. Это происходило в конце марта 1991 г. у здания Совета Министров. Все чего-то ждали. Среди собравшихся оказалось много знакомых. Те, кто постарше, пришли, чтобы задать вопрос о компенсации утраченного во время депортации движимого и недвижимого имущества. Все ждали выхода Ельцина, а он всё не появлялся. Уже несколько раз посылали выяснять, как скоро он выйдет к народу, но никакой конкретной информации получить так и не удавалось. Позднее стало известно, что Ельцин просто отсиживался в кабинете, не решаясь выйти к возбуждённой толпе. Да и Завгаев, говорят, ему этого не советовал. Наконец на крыльцо Совмина вышла Г.Старовойтова. Она поприветствовала собравшихся, обведя дружелюбным взглядом обращённые к ней лица. Кому-то что-то обещала, с чем-то не соглашалась. Между ней и редактором газеты «Справедливость» Лечи Салиговым возник небольшой спор.
— Галина Васильевна, когда вы примете решение о возврате ингушам их отторгнутой территории? – спросил он.
— Вы, вероятно, ингуш? – ответила вопросом на вопрос Старовойтова.
— Нет, я чеченец. Но меня этот вопрос интересует так же, как и ингушей.
Ответ Галины Васильевны сводился к тому, что прошло время, пора об этом забыть. Что новые хозяева успели обжить эти земли и привыкнуть к ним. Это уже их собственность.
В ответ Л.Салигов отпарировал таким примером: «Если меня ограбят, сняв с меня пиджак, то по истечении некоторого времени грабитель свыкнется с мыслью, что это его собственность, и будет носить его уже на законном основании? Он что, по-вашему, приобретает право на этот пиджак из-за давности ограбления?» Спор продолжался достаточно долго. К ней были вопросы и другого характера. Галина Васильевна ответила и на них. Иное дело — удовлетворяли ли её ответы собравшихся.
Наконец, она вернулась в здание Кабинета Министров. А немного спустя вышел, в сопровождении телохранителей и Д.Завгаева, Борис Ельцин. Он поприветствовал собравшихся поднятием руки и, не дожидаясь вопросов, начал говорить о задачах, стоящих перед Верховным Советом РСФСР. Во время его речи из-за спин втиснулся крупного телосложения мужчина – полагаю, телохранитель – и, грубо оттолкнув стоявшего слева, почти вплотную к Ельцину, Завгаева, встал на его место. Завгаев был вынужден ретироваться и отойти на задний план. Этот пренебрежительный жест в отношении представителя высшей власти Чечено-Ингушетии красноречивее всяких слов продемонстрировал отношение к её народу.
То ли в конце июля, то ли в начале августа 1991 г. я стала случайным свидетелем телефонного разговора Председателя Совета Министров Чечено-Ингушской Республики Сергея Мажитовича Бекова. Я находилась в его кабинете вместе с двумя другими сотрудниками телевидения по служебным делам. Наш разговор был прерван телефонным звонком из Ростова. Звонил командующий Ростовским военным округом. Речь шла о 500 машинах, присылаемых в нашу республику, якобы, для уборки урожая. Связь была не совсем чёткой, и Сергей Мажитович постоянно что-то уточнял. «Пятьсот машин?»- переспросил он в очередной раз. На том конце подтвердили. Я слышала голос говорящего из Ростова, но слов было не разобрать. «По сколько человек?» — вновь переспросил Беков. Последовал ответ, после чего он сделал отметку в перекидном календаре. «Когда они выезжают?» Ответ и – снова пометка в календаре.
Особого значения этому разговору я тогда не придала. Только удивилась, с каких это пор Ростовский военный округ стал присылать нам транспорт для уборки, да ещё в таких количествах. Тем более, что и год выдался не особенно урожайным. По-моему, не меньше моего удивился и сам Беков. «Машины нам на уборку посылают»,- бросил он коротко, делая какие-то дополнительные пометки в календаре. Обычно в страду республиканские автопредприятия придавали хозяйствам районов дополнительный транспорт до завершения уборки, но не в таких количествах – по нескольку на хозяйство. А тут — с чего бы такая забота? Из вышеупомянутого разговора было ясно одно: эти машины никто не заказывал. Тогда мне и в голову не могло прийти, что за всем этим скрывается.
500 КАМАЗов были рассредоточены почти по всем населённым пунктам вместе с несколькими тысячами солдат из различных частей Советской Армии. Стало известно также, что одновременно готовились к приёму арестованных несколько тюрем и Наурский лагерь. Они были заранее освобождены для этой цели от отбывавших там срок заключённых. Шла подготовка к новой депортации…
Все эти приготовления проходили накануне путча, и только его провал помешал осуществлению этого плана. Тревожные сигналы в штаб ОКЧН стали поступать из разных сёл и районов республики, жители которых, особенно пожилые люди, заподозрили неладное. Они ещё помнили и выселение 1944-го года, и предварительную к нему подготовку с такой же концентрацией огромного количества транспорта. Целыми делегациями шли к Джохару Дудаеву. Предупреждали. Позже я узнала о том, что, действительно, в абсолютной секретности, под кодовым названием «Миграция», готовился план новой депортации чечено-ингушского народа, рассекреченный во время следствия по делу ГКЧП. О готовящейся акции были извещены Д.Завгаев и председатель КГБ ЧИР Кочубей. Как известно, это же руководство республики поддержало ГКЧП, официально задокументировав свою лояльность к новой власти. Эта поддержка дорого обошлась и самому Завгаеву, и всему Верховному Совету.
Продолжение следует….
Сацита Асуева
http://www.proza.ru/2011/05/18/1423
16.06.12.