Когда уходит Свобода, она уходит не первая,
не вторая, не третья,
Она ждет, пока уйдут все, и уходит последней».
Уолт Уитмен
Во время первой русско-чеченской войны телевизор дома не выключался — российские каналы транслировали почти круглые сутки кадры с войны России против Чечении. Я помню свои чувства — ВОЙНА. Война совсем близко. Война абсолютно понятная. Против свободы и за свободу.
«Юзик думает о Чечении», — в белорусской газете «Свабода» литератор и публицист Сергей Дубавец печатает эссе. Как в заводской курилке, затюканный совком Юзик стоит и радуется, что кто-то сильный, авторитетный (а Юзик смелый только пьяный и дома) —
русский вооружённый солдафон — ставит на место непослушных «бандитов». Наверное, этот русский был афганцем. И когда-то тоже ставил на место там, в Афганистане, пока Горбачёв «не посрамил» авторитет совка и вывел войска. «Ишь ты! Захотели свободы. Или вообще чего-то захотели».
21-го апреля, 1996 год. В центре древней столицы Польши, Кракова, вывешен чеченский флаг — там Информационный чеченский центр. Людей почти нет. Жестокая новость — погиб Дудаев. Краковские полицейские, которые размещаются в том же здании, что и чеченский центр, с сочувствием говорят: видимо, сегодня Вы там никого не найдёте…
26-го апреля, 1996 год, лидер Белорусского Народного Фронта Зянон Пазьняк на многочисленном митинге в Минске предлагает почтить память Джохара Дудаева минутой молчания. Собравшиеся скорбили.
Россия и Чечения подписывают соглашение о перемирии и добрососедстве. Чечения борется и за нашу свободу. Даст Бог, Российская империя развалится, и тогда русские начнут национально реабилитироваться. Только отсутствие колоний спасёт этот народ. «Мы знаем своё место, а русские своего места не знают», — написал недавно мой друг, белорусский театральный критик. В позапрошлом столетии писатель российского пессимизма и безысходности Фёдор Достоевский точно заметил — «русская душа такая широкая, что хочется сузить».
Когда думаешь о судьбе чеченцев, всегда рискуешь дать волю эмоциям. Они — к месту. Но гораздо сильнее здесь реакция мозгов. Уникальная нация, страшная трагедия, нечеловеческие страдания, и — удивительный чеченский гуманизм. Разум того, кто анализирует события в Чечении, солидарен с небезразличными эмоциями.
Я узнала, что в Минске выйдет книга Зелимхана Яндарбиева «Чечения — сердца моего святыня». Классическим для понимания чеченской ментальности мне кажется это его стихотворение.
«Для орла, который не может уже шевельнут крылом,
Нет спасения кроме как смерть…
Если певец потерял голос,
У пандура его порвалась последняя струна,
Была бы ты милосердной
Хотя бы настолько, чтобы не протягивать ему кусок хлеба,
О, жизнь…».
Алеся Куляшова, Минск, 23.04.04г.
Chechenews.com
05.11.18.