Чеченцы вовсе не являлись в истории народом неспособным с кем-либо договариваться, как обвиняют их в этом российские историки.
Просто мировые державы не брали чеченцев в расчёт из-за их малочисленности и отсутствия у них тех социально-политических институтов, которые были бы понятны их противнику, и которые он признавал бы правомочными. То есть чеченцы не имели обычного в то время феодального государственного образования. Вследствие всего этого с чеченцами не хотели говорить на равных сильные мира сего.
Насколько русская бравада не освоила урок Бай-тогхе, видно и из того, как почти через сто лет после него в 1807 году 10-тысячный корпус генерала Булгакова вторгся в Чечню, где вновь после Каплан-Гирея положил в Ханкальском ущелье более чем половину своих войск и вернулся за Терек ни с чем. Не в силах покорить Чечню царские войска укрепились по естественному рубежу на реке Терек, и устроил заслон из казачьих станиц против неукротимых чеченцев.
Малонаселённые затеречные земли чеченцев оказались оккупированными. Чеченцы, не раз бившие у себя дома русских, не смогли, преодолев этот рубеж противника выгнать его за пределы родных степей Кавказа. Была очевидна патовая ситуация и необходимость её юридического оформления. Любая здравомыслящая страна постаралась бы наладить партнёрские отношения, заключив мирный договор с соседом, который имеет уже проверенную закономерность не гнуться перед силой. Любая другая страна, но не Россия.
Российская политическая элита, состоящая, прежде всего, из генералитета, искренне не могла поверить в то, что столь малочисленный и «дикий» народ может бить российскую армию, не раз крушившую регулярные армии мировых держав. Каждую очередную победу чеченцев они считали банальной случайностью, роковым стечением обстоятельств и ещё чем угодно, но не действительной победой чеченской народной армии, над российской армией, выигравшей много крупных сражений на Востоке и Западе.
Затянувшееся сопротивление чеченцев они также сводили к дикости нрава, который можно все же укротить силой. А российские цари вообще все малые народы вокруг России считали дикарями достойными только завоевания и «окультуривания», т.е. ассимиляции. Но завоевать Чечню не удавалось на протяжении 137 лет, считая от петровского Каспийского похода и до пленения имама Шамиля. И даже завоевав Чечню в 1859 году, покорить её народ России так и не удалось, потому что систематические восстания и акты неповиновения российским властям продолжались вплоть до 1991 года, когда вновь была провозглашена независимость Чечни.
Не удавалось, потому что чеченцы не терпели заносчивости над собой ни от кого. Не для того они столетиями в жесточайшей внутренней борьбе вырабатывали, а затем и отстаивали социальный институт гражданской справедливости и равенства «оьзда нах хилар», чтобы его затем попрали оккупанты. Именно из-за покушений на свои жизненные устои, культивированные столетиями неимоверными усилиями народа, а не из-за «дикости», безумия, непокорности и тем более не из-за амбициозности своих лидеров, как любить констатировать сей факт российская пропаганда, чеченцы наотрез отказывались подчиняться произволу российских режимов.
Урок Бай-тогхе преподнесённый чеченцами Перту Первому не был понят Российской империей, как смогли в этом убедиться наши современники, даже 272 года спустя. Танковая армада новой «демократической» России в конце 1994 года опять пошла войной на провозгласившую независимость Чеченскую республику, и новый царь-президент России вновь получил «дань» в виде разгромленной Майкопской мотострелковой бригады.
Чеченцы, как мы покажем в дальнейшем на исторических фактах, за трёхвековой период российской экспансии на Кавказе не раз предлагали России союзный договор при сохранении полного внутреннего самоуправления Чечни. В каждом отдельно взятом случае это были взаимовыгодные предложения, когда Чечня как самостоятельный анклав органически вписывался в Российское имперское пространство. Чем-то подобным можно считать и то, что предлагали России Джовхар Дудаев и Аслан Масхадов, осознавая, что прижмуриванием глаз от соседства с мировой державой не избавишься, и выражавшееся словами «отдельные суверенные государства, единое экономическое и оборонное пространство».
Но тогда, как и сейчас каждый раз в ответ следовали ультиматумы о полной и безоговорочной капитуляции. Это остужало сердца чеченских лидеров, и обыкновенная логика вещей им подсказывала, что под железной лапой столь несговорчивой и жестокой империи чеченский народ может ожидать только медленной смерти.
Царизм, а затем коммунисты, сами, своими надменными репрессивными действиями выковывал из чеченского народа непримиримого противника российской империи. То, что сегодня делает «демократическая» Россия в Чечне уже никогда не позволит ей держать на её территории свою администрацию без опоры на военную силу. Чечня теперь уже никогда не станет составной частью России, инша-Аллах!
* * *
Следующий период российско-чеченских взаимоотношений эпоха правления Екатерины II-ой ознаменовалась более последовательными, системными, боевыми действиями российской армии на Кавказе, планомерным его освоением и включением в систему российской администарации. Были устроены укреплённые линии из казачьих станиц по естественным рубежам. В Чечне она прошла по Тереку. Таким образом, чеченцы лишились своей значимой экономической базы – зимних пастбищ за Тереком простиравшихся до реки Кумы.
Теперь над чеченцами, а значит над всем Кавказом, впервые нависла реальная угроза окончательной потери самостоятельности. Именно над всем Кавказом, так как в отличие от кабардинцев и кумыков, а также грузин и других народов по ту сторону Кавказского хребта только чеченцы и соседние им горские народности находящие в орбите их политической жизни всегда оставались реально независимыми от всех предыдущих завоевателей Кавказа.
В этих условиях на Кавказской земле зреют ростки объединительных процессов для совместного отпора российской оккупации. Религия Ислам стала идеологической основой консолидации кавказцев, которая позволила бы позабыть междоусобицы. Вдохновителем и руководителем всекавказского сопротивления российской агрессии с 1785 по 1791 год становится чеченец Шабазов Ушурма, более известный в мире как шейх Мансур.
К сожалению, это первое объединённое сопротивление всех кавказцев российской агрессии на Кавказе не имело должного успеха. Причиной тому явился целый ряд исторических закономерностей исходящих из реальной международной политической обстановки сложившейся тогда вокруг Кавказа. Но оно позволило последующим чеченским лидерам сделать соответствующие выводы и корректировать методы национальной борьбы за независимость Кавказа. Чеченцы поняли, что в отличие от действий азиатских держав, теперь они имеют дело не с периодическими походами и набегами их армий, а столкнулись врагом, намеренным последовательными военные действиями физически уничтожить аборигенов Кавказа и планомерно заселить освободивщиеся земли.
От реальности не отмахнёшься. Чеченский народ не имея возможности силой изменить сложившуюся ситуацию, вынужден был искать новые действенные методы выживания. Практическим проводником этой новой методики политического и военного маневрирования явился Бейбулат Таймиев.
Эпоха Бейбулата Таймиева это очень сложная в политическом плане период истории чеченского народа. Это эпоха жесточайших репрессий изверга Ермолова и не менее кровожадного Паскевича, эпоха внутричеченской борьбы за лидерство и оттачивания идеологической основы консолидации чеченского народа и соседних вольных дагестанских обществ. Это эпоха поиска метода разрешения сложных взаимоотношений с Россией.
В начале XIX века Российская империя, победившая Наполеона, была в зените своей военной славы. Череда войн с Ираном и Турцией также оказались теперь для России удачными, она окончательно вытолкнула их с Кавказа и Закавказья. В связи с этим Чечня и её сателлиты, независимые андо-цезские горские общества, оказалась анклавом внутри Российской империи. Эта ситуация отразилась и на том каким образом чеченцы стали искать пути выхода из создавшегося положения. Теперь уже, будучи практически проглоченными российской империей необходимо было добиваться наиболее выгодных вассальных условий независимости.
Некоторые ичкерийские публицисты далёкие от науки история пытаются низвести статус Б.Таймиева до уровня, к примеру, современных чеченских марионеток России. «Фактической» аргументацией для них служат его частые переходы в российское подданство с последующим уходом в горы и организацией очередного сопротивления чеченских вольных общин российской агресии. А на самом деле это говорит о том, что шел трудный процесс политического торга о статусе Чечни, а точнее Дегхасты – «Отечества» реально включавшего в себя кроме Чечни и все соседние народности по его периметру.
От Таймиева к каждому новому из назначаемых наместниками на Кавказе поступали предложения, предлагающие некие приемлемые варианты вассальной зависимости с соблюдением прав местного самоуправления. При этом, учитывая реальное положение дел в Чечне, российские наместники на Кавказе сами заигрывали с Бейбулатом. Поэтому, когда они соглашались с его предложениями, он принимал роль российского вассала и офицерские погоны. Но когда видел, что условия договора, как это свойственно природе российской государственности, не соблюдаются, тотчас же начинал вооружённым путем доказывать необходимость соблюдения достигнутых с чеченцами договорённостей.
Тому, кто утверждает, что при этих «маневрах» Б.Таймиев руководствовался не общенациональными интересами, а личной выгодой набивая себе цену перед российским командованием на Кавказе, отвечу, что он был уполномочен говорить с Российской стороной старейшинами более чем 100 равнинных и ичкерийских селений. А это более половины всего тогдашнего чеченского народа, так как равнинные и ичкерийские общества всегда были многочисленнее горных и притеречных.
Беспристрастному историку, очевидно, что Бейбулат Таймиев вёл мучительные поиски формы сохранения внутренней самостоятельности Чечни, которая стала к тому времени, как я уже говорил анклавом в Российской империи. Противостояние предстояло затяжное. И Бейбулат Таймиев щадя силы народа, старался наиболее безболезненными и наименее кровопролитными тактическими шагами политических манёвров выиграть время для объединения всех чеченских вольных общин-республик.
Та страшная внешняя угроза, перед которой очутилась теперь Чечня, уже не позволяла ей сохранять ту идиллию вольной самостоятельности, в которой до тех пор пребывали чеченские общества. Бейбулат понимал, что та комфортная для отдельной личности система социально-политического устройства Чечни, более не годиться для противостояния столь мощному врагу и требует безотлагательных реформ.
Бейбулат понимал, что в войне с планомерно осваивающей Кавказ Россией недостаточно той беспредельной воли и стойкости чеченского народа, которая позволяла ему противостоять набегам сильнейших армий мировых и региональных держав. Он понимал, что чеченцы должны перейти к более централизованной форме правления, чтобы дать отпор сильному врагу и чтобы он считал их не кучкой варваров, а единой и сильной нацией с которой нужно договариваться.
Всё это нужно было сделать, чтобы оккупировавшая южный Кавказ Россия не проглотила Чечню. Нужно было добиться от России предоставления статуса вассального государства, чтобы Чечня могла надеяться на наступление лучших времён, сохраняя самостоятельность, а, не будучи колонией.
Поэтому, выигрывая мирные передышки заигрыванием с российским командованием на Кавказе, Бейбулат Таймиев одновременно вёл активную работу по объединению самостоятельных чеченских обществ на основе уже существующей этнополитической структуры чеченского народа, усиливая политический вес Мехк-кхела и укрепляя исполнительную власть избираемых сельских старейшин. До тех пор Мехк-Кхел был лишь органом, координирующим действия общенационального характера для самостоятельных обществ. Бейбулат старался усилить исполнительные функции этого общенационального совещательного органа. Но частые карательные экспедиции русских войск в Чечню мешали ему довершить начатое дело.
Тем не менее, жёсткий военно-политический пресс России, показательные репрессии против мирного населения приграничных селений и частые военные экспедиции в внутренние районы Чечни и Дагестана ускорили процесс консолидации, как чеченцев, так и дагестанцев, но уже на религиозной идеологической основе. Много лет терпящие бедствия кавказские народы укрепились в своей вере, так как стало очевидно, что не от кого более ожидать помощи кроме как от Всевышнего Творца. Подобная тенденция наблюдалась среди кавказцев и перед призывом шейха Мансура.
Несоблюдение российской стороной мирных договорённостей с чеченскими обществами и частые безответственные налёты казаков на чеченские селения вылились в очередную российско-чеченскую войну 1824-26 годов. Лидером чеченцев в этой войне вновь был Бейбулат Таймиев. Но светский характер его внешней политики и личного образа жизни стал постепенно выводить его с активной чеченской политической арены. О себе начали заявлять молодые военные руководители, которые больше прислушивались к духовным лицам. Зачастую сами молодые бяччи – военные предводители имели религиозное образование или духовный сан, что увеличивало их претензии на лидерство.
А пока что Бейбулат старался сохранять над чеченскими муллами политическую власть, признавая их духовное лидерство и демонстрируя своё личное им послушание в религиозных делах. На первых порах ему это удавалось. Так в ходе войны 1824-26 годов всё ещё высокий авторитет среди чеченских бойцов позволяет ему сменить несговорчивого имама (тогда ещё только духовный сан) Авко на лояльного к нему дагестанца Мохамедда Кундукли муллу из Майртупа.
И всё же подобные меры проблему не решали. Усиление роли религии в обществах Чечни и Дагестана шло полным ходом. По всей Чечне росли отдельные военно-регилиозные партии подобные крайне радикальной партии во главе с муллой Абдурахманом Герменчукским, считающим, что вообще разговаривать с гяурами греховно и призывающим чеченцев говорить с русскими только на языке оружия. Лишь времена боевых действий могли ещё поставить партию Абдуррахмана и подобных ему под знамёнами прославленного храбростью в боях и уважаемого в народе и на всём Кавказе бяччи Бейбулата. Приближались времена духовно-политического лидерства в Чечне Ташу-Хаджи.
* * *
Неконсолидированность чеченских сил отрицательно сказывались на попытках Б.Таймиева не то чтобы чёткого политического решения проблемы взаимоотношений с Россией, а желания оттянуть время необходимое для завершения начатого им политического устройства чеченского народа с последующим заключением договора с Россией. У России в отношении к покоряемым народам были, как я говорил, свойственные своему времени стереотипы. Чеченцам необходимо было заставить Россию поменять своё предвзятое отношение к своим социальным институтам, что в принципе было невозможно, или подстроиться под них.
Соответственно этим стереотипам, если нет аристократической верхушки народа, значит не с кем и разговаривать. Следуя этой логике, Россия, на время необходимое для закрепления своей власти на Кавказе предоставила вассальные права многим мелким дагестанским феодальным владетелям, неспособным защитить себя даже от подобных себе мелких соседних ханств и княжеств. Успех в их постоянных междоусобицах, как правило, сопутствовал тем, кто раньше сумеет заручиться поддержкой чеченских боевых дружин.
Чеченцы с начала XVIII века являлись самой значимой военно-политической силой на Кавказе. Но им, из-за того, что они не имели своих княжеских фамилий, Россия отказывала в тех политических правах, которые предоставила наследственным, мелким династиям Дагестана, хотя реально независимыми тогда в начале XIX века, как и в период монгольской оккупации Кавказа и в последующие времена являлись только чеченские вольные общества. Реально независимыми были также некоторые мелкие высокогорные кавказские народы, но только в силу своей изолированности. Никто из них не имел той военной силы, которая позволяла бы подобно чеченцам успешно противостоять угрозе региональных и мировых держав. А все феодальные владетели как северного, так и южного Кавказа всегда платили дань овладевшим Кавказским регионом державам.
Конечно же, здесь важную роль играл и задел на будущее. Аннексия нежизнеспособных дагестанских феодальных княжеств было делом недалёкого будущего. А политическое признание сильной в военном отношении Чечни сулило в будущем большие проблемы. Но, тем не менее, подход чванливых российских генералов к чеченцам как к народу «дикому», не знакомому с институтами «правильного устройства общества» играл важное значение в игнорировании их политических требований.
Поняв, что преодолеть этот барьер на протяжении более чем 10 лет ему не удаётся, Бейбулат Таймиев предпринял в марте 1829 года последнюю, решительную попытку завершения начатого им дела. Во главе 105 чеченских старшин, которые представляли, как я говорил, более половины чеченского народа он приносит присягу Шамхалу Тарковскому наиболее крупному феодальному владетелю Северного Кавказа, который в свою очередь являлся вассалом России. Помимо прочих выгод, это освобождало Бейбулат от унизительного и категорически не приемлемого чеченцами дачи присяги христианскому правителю. А шамхал, вассал России, был мусульманином.
Таким образом, Бейбулат старался упорядочить формальные отношения с Россией. При этом сам он становился официально вторым лицом в Шамхальстве. А на деле возглавлял народ и народную армию, осмелившуюся на равных тягаться силами с огромной Россией. Такой реальной силы на Кавказе не имел тогда не один феодальный правителей. Поэтому самому шамхалу заявленное подданство чеченцев очень льстило.
Шамхал Тарковский немедленно уведомил наместника царя на Кавказе генерала И.Ф. Паскевича о принятии им присяги от чеченцев во главе с Бейбулатом. Но царское командование на Кавказе усмотрело в этом попытку российского вассала распространения собственного влияния на соседний, буйный народ, и пресекло сей акт, отвергнув его правомочность.
Очевидно, что чисто военного решения затянувшегося противостояния Чечни и России не было. Это прекрасно понимал Бейбулат Таймиев, и никак не хотело понимать российское военное командование на Кавказе, полностью полагавшееся на абсолютное военное превосходство огромной России над маленькой Чечней. Молниеносность действий и безрассудная отвага чеченцев, подобных партии Абдурахмана Герменчукского, лишала Россию пользы и этого преимущества. Сколько ещё будет боёв и сражений, в которых малочисленные отряды чеченцев будут выходить победителями над многочисленными и отлично вооружёнными российскими подразделениями. Но то, что не существует чисто военного решения чеченского вопроса, российской браваде не суждено было понять и по сей день.
А тогда к началу третьего десятилетия XIX века перечеркнув, уже в какой раз, все дипломатические усилия обеих сторон Россия вновь сделала ставку на чисто силовое решение. Летом 1831 года Бейбулат единственный чеченский лидер, предлагавший России конструктивный метод политического решения чеченской проблемы, был убит в засаде своим кровником, который очевидно имел связь с секретной службой царских войск на Кавказе.
Летом следующего 1832 года царские войска штурмовали селение Герменчук, считавшееся рассадником беспокойства по всей Чечне. Когда после жестоких боёв у окраин села русским войскам всё же удалось войти в село, то почти каждый дом приходилось брать штурмом, предварительно обработав артиллерией. Столь ожесточённым было сопротивление герменчукцев. Последние защитники села во главе с Абдурахманом отстреливались, закрывшись в башне в центре села, и приняли мученическую смерть, не сдавшись на милость врагу. Осенью того же года погибает резко активизировавший в регионе военно-религиозную деятельность Гази-Магомед избранный единомышленниками имамом Дагестана.
Российскому военному командованию на Кавказе в какой-то момент померещилось, что оно окончательно решило вопрос покорения кавказцев. Но оказалось, что до тех пор происходящее было лишь прелюдией к грандиозным сражениям Кавказской войны.
Политический опыт этого периода, подсказывающий чеченцам, насколько генералитет российской империи чванлив, кровожаден и лишён всякой меры благоразумия, а раздробленность чеченского общества мешает им эффективно сопротивляться этому монстру, отразился в действиях чеченских политиков следующего периода.
(продолжение следует)
Вахи Сурхо
Chechenews.com
11.03.17.