Когда я поднялся на второй этаж, около моего кабинета было много людей. Извинившись, я хотел войти в хирургический кабинет, но вдруг мое внимание привлекла скромно сидевшая в углу около двери коридора старенькая женщина. Сгорбившись на стуле, она тихо нянчила свою больную руку. Я подошел, поздоровался и представился, старушка поднялась мне навстречу.
— Что случилось бабушка? — Упала я, сынок, во дворе и порезала руку стеклом. Только что меня скорая привезла. Спасибо им
— Пойдемте в кабинет! — Нет, люди здесь раньше подошли, неудобно.
Я с трудом уговорил ее войти в кабинет. Тут же мы заполнили карту, чтобы не посылать ее в регистратуру.
Оказывается, она была долгожительницей — ей 93 года.
Старушка была сильно угнетена: кто-то в очереди сказал, что в ее возрасте раны не заживают.
Мы быстро взяли ее в операционную и под местным обезболиванием зашили рану. Когда сказал ей, что через неделю снимем швы, и рана заживет, старушка очень обрадовалась. Она долго всех нас благодарила. Проводив до двери, я попросил ее приходить на перевязку в одно и то же время, чтобы не ждать.
Даже при кратком знакомстве было ясно, что у нее для такого возраста прекрасная память, она активна, жива в общении, довольно быстро ходит.
Так, старушка часто приходила к нам, но никогда не входила в кабинет, пока не выйдет кто-нибудь и не заведет ее.
Как-то, когда было мало больных, я спросил ее, помнит ли она стодневные бои в Грозном. Она не только помнила, но и, оказывается, помогала красным бойцам, а ее младший брат был участником этих боев.
Однажды, когда в последний раз пришла она ко мне на прием, она вдруг сказала:
— А, знаете ли, доктор, каким справедливым и добрым был Зелимхан?
— Вы имеете в виду знаменитого абрека?— удивился я.
— Да, Я лично была с ним знакома, и не будь его, мы с матерью и младшим братом, наверное, умерли бы с голоду.
Я попросил ее рассказать об этом. И вот о чем она мне поведала:
«Я родом из станицы Воздвиженская, родилась в 1887 году в семье бедного казака Емельяна Коломейца. Отец мой погиб в русско-японскую войну 1904 года. У матери нас было двое: я и младший брат, которому, когда погиб отец, было только 4 года. Чтобы как-то прожить, мы с матерью батрачили у богатых казаков. Случай этот произошел в конце мая 1911 года. У нас был маленький клочок земли за станицей, но пахать было не на чем. Все станичники давно закончили весенний сев, только мы с матерью остались.
Не помню сколько прошло времени, но в дали у дороги в сторону от нас ехал всадник в бурке с приводной лошадью. Вскоре он подъехал к нам и поздоровался. Он сидел на стройном карем коне. Из-за бурки выглядывала винтовка, весь подтянутый с задумчивым и внимательным взглядом. Рядом с его конем стояла высокая серая лошадь, перебирая ногами.
Вечером, благополучно закончив ,закончив пахоту мы с матерью возвращались в станицу с двумя конями.
Только мы пришли домой, прибежал казачий старшина и сразу уцепился за коня: «Где взяли, чей конь?». Мать рассказала, что лошадь им подарил знаменитый абрек Зелимхан и точь-в-точь передала слова абрека. Староста заюлил, раскланялся, униженно просил не говорить Зелимхану ничего плохого о нем. Вскоре вся станица приходила смотреть подарок Зелимхана.
После этого случая начальство нас не беспокоило, жизнь у нас пошла лучше. Конь оказался сильным и работящим. Зелимхан знал, что такое тяжелый крестьянский труд, знал долю бедняка и поэтому любил и ценил бедных людей. Он был добрый человек!».
Так закончила свой рассказ наша пациентка. Мы долго сидели молча, осенний день догорал, на глазах у старушки появились слезы, она тихо вздыхала, думая о своем.
Тепло с нами попрощавшись, она ушла. После этого случая я ее, к сожалению, больше не видел. Тогда у меня и в мыслях не было написать об этом. А теперь меня надоумил товарищ, которому я рассказал об этом историческом факте.
А. Ацалаев, хирург райбольницы. (Газета «Ленинец» Советского района за 24 июля 1984 г.)