Отряд тронулся из лагерей около 5 часов утра, имея в авангарде стрелковый батальон и полубатарею горной артиллерии. Точно ныряя в волнах океана, то спускаясь в глубокие балки, то взбираясь на вершины лесистых холмов, мы шли форсированным маршем, и пройдя около восьми верст спустились, наконец, к реке Ярык-су, на противоположной стороне которой находился небольшой чеченский аул Гассан-Бек-Кент.
…Вот этот-то аул барон Врангель и решил разорить, чтобы тем заставить жителей этого селения и других чеченцев, расположенных по правому берегу Ярык-су, выселиться из пределов Ичкерии.
…Перейдя на правый берег Ярык-су отряд не теряя времени для переобувания, хотя у всех сапоги были полны водою, быстро повели наступление на аул, выставив в то же время три роты нашего батальона со взводом артиллерии на позицию за левою балкою. Тут колонна расположилась, рассыпав по окраине балки густую тень, в середине которой стали орудия горной батареи.
Внезапное появление нашего отряда у аула Гассан-Бек привело горцев в смятение, что они не успели даже вывести свои семьи и весь скот, и после незначительной перестрелки, стали быстро отступать к лесу. Преследуя горцев, наша главная колонна втянулась за ними также в лес, а тем временем аул подожженный солдатами, уже начал пылать во многих местах.
С добрый час нам пришлось пролежать, наблюдая со своей позиции, как погибал аул Гассан-Бек. Наконец, по звуку выстрелов, которые стали раздаваться все ближе и ближе, можно было определить, что началось отступление нашей колонны из лесу. Действительно, в ауле скоро показались солдаты, и главное отбитый у неприятеля скот, а за тем и отступавшие роты, ведя живую перестрелку с горцами, которые теперь сами перешли в преследование русских.
Много лет прошло с того времени, а мне и теперь с полною ясностью представляется картина того страшного погрома, который происходил тогда перед моими глазами.
Там, в отдалении гремели выстрелы, гулко раздававшиеся по лесу: здесь из селения неслись отчаянные вопли женщин и детей, которые метались по аулу отыскивая безопасное место, где можно было бы укрыться от пуль и огня: треск горевших сакель, с грохотом валившихся одна за другою: неистовый лай собак, переходивший в дикие завывания, и в довершение к этому, самый необузданный грабеж нашими последнего достояния бедных жителей этого аула.
Я видел как эти мародеры, шныряя в дыму по саклям, тащили оттуда кто каймак, кто кубышку с медом, ловили кур и тут же свернув им головы обвешивали себя этими трофеями: видел как стаскивали с обезумевших женщин чадры, срывая с них ожерелья украшенные серебряными монетами, и забрав все это бежали дальше искать другой добычи.
Захватив в плен несколько чеченских семей и около полусотни голов рогатого скота, главная колонна стала спускаться к реке. Чеченцы, продолжая преследование русских, ринулись к аулу и замелькали между горящими саклями, и наши роты расположенные по гребню горы за левым оврагом, пустили в аул град пуль и картечи. Впрочем, действия нашей горной батареи было до того ничтожно, что она придавала только лишь некоторый эффект общему огню… Конечно, будь при нас лучшая артиллерия – поражение горцев было бы еще более ужасно.
Под прикрытием наших трех рот главная колонна и артиллерия довольно быстро переправилась обратно через реку, а за ними и наша колонна… Последними переправились и не останавливаясь пошли мимо нас вперед . Эти молодцы, как мы заметили, успели тоже запастись кое-чем в ауле, а один из них даже вез лет двух девочку укутанную в какие-то лохмотья, примостив ее на передней луке своего седла.
Это заинтересовало многих офицеров, и кто-то спросил у драгуна – куда он везет эту малютку.
— Да вот, ваше благородие, — сказал драгун, — эту девчурку мы нашли в сакле. Мать, должно быть ее, лежала убитая у порога в саклю, а возле нее сидела вот эта девочка. Детьми Господь Бог не благословил нас с моею старухою, так вот хочу воспитать сиротку…
Как водилось у нас в таких случаях, войска бывшие в набеге после возвращения в лагерь получили по быку на роту, а за труды по лишней чарки водки. Скоро все костры запрудились котелками с разными похлебками, зашипели за палатками офицеров шашлыки на шампурах, и ужин у всех в тот день вышел на славу.
Здесь отряд наш простоял еще два дня и затем потянулся в долину реки Яман-су, к большому чеченскому аулу Баши-юрт, который расположился среди дремучего леса на самом берегу Яман-су.
Отряд не прошел и десяти верст по долине, как впереди послышались пушечные выстрелы и частые перекаты ружейной пальбы. Это начинали апшеронцы, которые следуя в передовом отряде перешли в брод реку Яман-су и быстро повели наступление на аул Баши-юрт. Горцы, засев по саклям и за заграждениями, как видно заранее ими устроенными по берегу реки, защищались упорно, оказать большого сопротивления апшеронцам не смогли… Апшеронцы приступом взяли заграждения горцев, захватили в плен много чеченских семей и сожгли до основания весь аул. …И только по густым клубам дыма, взивавшимся над обгорелыми остовами сакель, можно было еще видеть где находился аул Баши-юрт, теперь стертый русскими с лица земли.
Вблизи сгоравшего аула, и частью по левую сторону реки, отряд и расположился биваком. Пока разбивали палатки, я спустился к реке, где шла переправа захваченных в плен чеченских семейств. Там по обоим берегам стояло до сотни арб нагруженных разным домашним скарбом захваченным у чеченцев, часть которых уже переправилась через реку, а другая ожидала своей очереди на другой стороне. Брод был узок и сильно замедлял переправу арб, около которых толпилась масса женщин, детей, и стариков. Но между ними не видно было ни одного, кто мог бы владеть оружием. Те не сдавались в плен, одни предпочли сложить свои головы под русскими штыками, а другие скрылись в леса, затаив непримиримую злобу к гяурам, которые пришли разорить их родное село..
..Продолжительная война на Кавказе давно уже приучила горцев к многим нашим военным порядкам. Они очень хорошо знали значение почти всех русских сигналов, и в густых лесах Чечни умели так этим пользоваться, что иногда приводили наши боевые части в большое замешательство. Так, не редко бывали случаи, когда при движении русских вперед горцы почти совсем не обнаруживали себя, но едва лишь подавали сигнал — «слушайте все и назад» — они вдруг, как будто из под земли вырастали перед цепью, и горе было тем частям, которые отступали без соблюдения необходимых предосторожностей: горцы стремительно нападали тогда на них и не только рубили цепь целыми звеньями, но и успевали при этом и захватить с убитых все их вооружение.
А бывали даже и такие случаи, как рассказывали мне старые кавказцы, что в самый разгар отчаянной схватки с русскими, когда по местным условиям наши роты были разбросаны в разных направлениях по лесу, горцы вдруг сами подавали сигнал отступления на русском рожке. Принимая этот сигнал за свой, роты начинали отступать, а горцы только того и ожидавшие, пользовались происходившем при этом у нас беспорядком и страшно преследовали тогда отступавших.
Любопытно, однако, было наблюдать с каким проворством и ловкостью горцы умели пользоваться всякого рода закрытиями: какой-нибудь пенек, дерево, маленький бугорок – все служило чеченцу хорошею защитою от наших пуль, и не раз приходилось видеть, как сделав выстрел, он в тот же миг исчезал из своей засады неведомо куда. Наши солдаты имели обыкновение стрелять на дымок выстрела, показавшегося из-за дерева или куста, не видя даже иногда и противника, но уловить в таком случае чеченца было очень трудно, и надобно сознаться, в этом отношении они всегда имели перед нами неоспоримое превосходство.
Бегство Шамиля решило участь Ведено, и 1 апреля этот аул бывший долгое время резиденцией имама, генерал Евдокимов взял штурмом.
С падением Ведено экспедиция наша в Чечню была окончена, и в отрядном штабе заговорили о роспуске отряда. Однако барон Врангель, имея в виду, что до Пасхи оставалось очень не много времени, отдал приказание командирам частей немедленно вытребовать в отряды своих священников и всем говеть в походе. …Говение просиходило целыми батальонами. …
— Православные воины! – помню, сказал нам отец Стефан, — вы пришли сюда исполнить христианский долг, необходимый и важный для всякого человека. Обстоятельства походного времени не позволяют нам исполнить говения в тех правилах, кои указывает нам наша Святая Православная Церковь, но Милосердный Господь наш не поставит вам это в вину…
(«Русский Архив». 1914г. вып-1).
Chechenews.com
07.07.15.