Чеченский феномен: Неистребимая страсть к свободе гл. 35
Солдаты срочной службы российской армии, в большинстве своём, действительно очень малопросвещённые люди. Это наглядно проявляется даже в коротких интервью с ними.
«А вы знаете, с кем вы воюете?» — приблизительно так звучит вопрос телерепортёра, обращённый им к группе солдат-срочников.
«Ну этот, как его, Хоттабыч», — отвечает один из них, явно путая имя полевого командира Хаттаба с персонажем известной сказки. В другом интервью с пленённым экипажем российского танка, молодые ребята, явно под действием запрещённых препаратов, кажется, тщетно пытаются сообразить, что же с ними происходит (кстати, американский журнал «Таймс» публиковал снимки земли, усеянной шприцами, после кровавой резни, учинённой российскими войсками в селении Самашки, где младенцев бросали под танки на глазах их матерей, а родителей сжигали огнемётами на глазах у детей).
На вопрос, с какой целью они находятся на чеченской земле, один из них (видимо, самый умный) говорит, поводя мутным взглядом и с трудом ворочая языком, что прибыл с целью чтоб кого-то защищать, но вот кого конкретно, в данный момент припомнить затрудняется.
«А знакомо ли вам имя Джохар Дудаев?» — задаёт наводящий вопрос журналист. При звуках смутно и неизвестно откуда знакомого имени солдат радостно оживляется и восклицает: «А, ну вот! Ему! Этому, как его, Дудаеву!».
Возвращаясь к теме агрессивности чеченских женщин, о которой говорили словацкой журналистке, так называемые, интеллектуалы, хотелось бы спросить, какие эмоции ожидались от тех, чья родина потоплена в крови российской военщиной? Надо полагать, что русские женщины встречали немецких оккупантов хлебом-солью и засыпали их цветами? Хотя встречались и такие, что получив в подарок от германского офицера пеньюар, шокировали своих чужеземных кавалеров, появляясь в этих туалетах в публичных местах.
К слову, именно эти «агрессивные» чеченские женщины, практически каждая из которых потеряла близких и имущество в результате росссийской оккупации, делились последним куском и рублём с русскими солдатами-срочниками, неизменно сидевшими на обочинах развороченных дорог с их вечным жалобным: «Тётенька, дайте хлебушка!» Я не припомню случая, чтобы хоть кто-то из «агрессивных тётенек», включая меня и мою семью, отказал в помощи этим беспомощным исхудалым детям, мальчишкам, у которых бравые российские контрактники и старшие по званию отбирали всё, обрекая буквально на голодную смерть.
А этим наблюдением поделился с читателями газеты «Московский комсомолец» А.Минкин, побывавший в Чеченской Республике во время первой войны.
«Поражает, как местный люд (чеченцы, ингуши) относится к русским. Никакой ненависти, никакой неприязни (вроде той, что приходилось испытывать в Прибалтике, в Венгрии – стоило только заговорить по-русски).
Тебе жалуются, тебе выплакивают и выкрикивают обиды. Как дети.
— Смотри, что делают! — этот крик стоит по всему Кавказу. — За что?! Мать убили, детей убили – за что?!
Тёмные, малограмотные горцы не возлагают на русских вину за действия русской армии, русских властей. А в Москве очень и очень образованные люди готовы доказывать, что чеченцы – поголовно преступный народ. Жаль, значит, что Сталин их не дорезал.
Насколько известно, ни один русский в чеченских сёлах не пострадал за то, что он – русский. А нас, москвичей, ещё и жалеют. «Как нам жаль ваших матерей! — говорят чеченки. — Наши парни знают, за что умирают. А ваши?..»»
Приведу один из многочисленных примеров, подтверждающих справедливость данной публикации А.Минкина.
Зима 1995 г., посёлок Маас (Калинина), что в нескольких километрах от Грозного. Убитые горем родители провожают в последний путь, уложив на сани, своего единственного сына, ставшего жертвой российских военных. Рядом – оставшаяся с двумя малолетними детьми на руках, жена покойного и ещё несколько человек.
Теперь, в условиях войны, уже нет тех традиционных, многолюдных, похоронных процессий. Поодаль расположился военный пост, где мёрзнут российские солдаты. Мать убитого долго смотрит в их сторону и, вытирая слёзы жалости, произносит по-чеченски слова, которые могли быть адресованы лишь детям, родным детям: « Родные вы мои, умереть мне за вас. Да как же вам должно быть холодно». А ведь они пришли убивать. И, может быть, кто-то из таких несчастных мальчиков убил её сына. Ведь это – война…
«Наших ребят спасают «чеченские боевики»». Так называется статья Ю.Хайтина, опубликованная в газете «Московский комсомолец» 18.01.95 г. В статье приводятся свидетельства одного из руководителей Комитета солдатских матерей России Галины Севрук, отправившейся в Чечению вместе с двумя матерями – Татьяной Мухамедиевой из Башкирии и Ниной Оголихиной из Кургана. Им должны были вернуть их сыновей, попавших в плен. Руководство Чеченской Республики пригласило матерей в Президентский Дворец, в подвале которого находился госпиталь. Дальше следует рассказ Галины Севрук:
«Здесь две палаты. Для раненых чеченцев – поменьше и похуже. Со свечкой вместо ламп. В палате российских военнопленных, более просторной, – своё, кажется, на специальных аккумуляторах, освещение. Медицинских аппаратов и оборудования, к счастью, достаточно». Отношение к российским военнопленным – матери увидели это собственными глазами – порядочное. Еда для «своих» и «врагов» — из одного источника: чудом, на собственных автомобилях, из близлежащих сёл чеченцы привозят сюда всё возможное – хлеб, воду, тушёнку. Подобные «поездки» обычно заканчиваются уничтожением автомобилей. Но этот поток бесконечен. «Концом» станет лишь физическое уничтожение Президентского Дворца».
Чеченские медики – это ВРАЧИ с большой буквы. Их «обычная работа» — спасение от смерти тяжелораненых вне зависимости от национальности и принадлежности к той или иной стороне фронта. Про хирурга Ризвана Ибрагимова здесь уже рассказывают легенды, потому что никто не может подсчитать, скольким людям он спас жизнь. Кардиолог Ислам Баширов возвращает к жизни почти остановившиеся сердца…
Эту медицинскую бригаду, по словам Галины Севрук, нужно внести в список военных медиков-героев.
«Вице-президент Чечни З.Яндарбиев и Нач.Штаба А.Масхадов измотаны до предела, но дружелюбны к нам, матерям их «врагов». Масхадов взял на себя организацию нашего вывода с восемью военнопленными. Это невозможно описать. Чеченцы достали что-то типа вездехода. Внутрь на носилках с простреленными ногами, превращёнными в месиво, был положен рядовой Дима Бакулев. Вторым тяжелораненым был капитан Виктор Мычко с простреленными в двух местах лёгкими, сумевший, добравшись до Москвы, позавчера вечером выступить на пресс-конференции. Напичканный людьми вездеход не вместил всех.
Трое ребят в сопровождении чеченцев пробирались от Президентского Дворца до окраины Грозного собственными ногами. Бог мой, ВСЕ ОСТАЛИСЬ ЖИВЫ. И представьте, все части тела на месте. Среди спасённых военнопленных был полковник Юрий Колобцов, младший сержант Гафуан Мухамедиев, рядовой Иван Оголихин, лейтенант Максим Ященко, рядовые Марат Мухаметов и Сергей Сидельников».
Ислам Баширов, который, по словам Галины Севрук, заслуживает внесения в списки медиков-героев, был арестован в 1999 г. по обвинению в терроризме. «Операция захвата» демонстрировалась по NTV и вызвала большой резонанс. Ислам был представлен зрителям, как чеченский террорист, планировавший провести в Москве серию терактов. А его жена – чеченка из иорданской диаспоры, с которой они встретились впервые ещё будучи студентами мединститута, была объявлена сестрой Хаттаба.
С матерью Ислама, Зоей Маматовной Эсамбаевой, которая вылетала в Москву в связи с произошедшим, я встретилась совершенно случайно. Зоя известна, как талантливый врач и достигла степени главного специалиста республики в области кардиологии. Наше знакомство с ней, продолжавшееся много лет, переросло в дружбу. Встретившись после окончания первой войны, мы подолгу засиживались с ней у неё дома, делясь пережитым.
На протяжении всей войны 1994-96 гг. Зоя спасала раненых, большинство из которых были российскими солдатами. Заведующей кардиологическим отделением республиканской больницы часто приходилось выполнять функции, ей не свойственные. Бывали дни, когда хирурги просто валились с ног, пытаясь успеть оказать помощь всем раненым. Тогда к ним на помощь приходили врачи других специализаций. Каждый делал, что мог. Была в её рассказах и часть, посвящённая сыну, то есть, переживаниям за него, начавшимся с его неожиданным приездом в Грозный из Москвы, где он проходил аспирантуру вместе с женой.
«Я не могу отсиживаться в Москве, когда здесь такое, — отвечал он матери на вопрос, зачем он здесь. — Помогу, чем смогу». И исчез. Зоя очень тревожилась. Каждый раз, возвращаясь с работы, лелеяла надежду застать сына дома. Но он так ни разу и не появился за эти несколько дней. И тогда она отправилась на поиски.
Было начало 1995 г. Кругом стрельба, разрывы бомб. С трудом добралась до центра города. Видит бегущих со стороны Президентского Дворца людей, в одном из которых узнаёт Ислама. Он заметно сдал в весе, лицо осунулось. Уставший взгляд свидетельствует о длительном недосыпании. «Нас здесь всего двое», — отвечает он на её настойчивые просьбы вернуться домой. Сказал, что работает на пару с хирургом. Его Зоя и видела рядом с ним несколько минут назад. «Как я оставлю его одного на 26 раненых?», — произнёс он и побежал догонять коллегу, который отдалился за это время на приличное расстояние. Зоя не смогла сдержать слёз. Гордость за сына смешивалась с острой тревогой и болью за него.
Ислам вернулся в Москву после войны. Привёз кучу фотографий, среди которых были и снимки со ставшим к тому времени легендарным Шамилём Басаевым. Ислам не видел в этом никакой крамолы. Но кто-то из гостей, от которых он совершенно не ожидал подобной подлости (иначе, наверное, не принимал бы их у себя дома), увидел эти фото в их семейном альбоме. И крамолу в этом, явно, усмотрел, и «стукнул», куда следует. Ислам Баширов – не единственный человек, снимавшийся с Ш.Басаевым. С ним, как, впрочем, и с Д.Дудаевым, А.Масхадовым и другими лидерами чеченского Сопротивления, снимались на память многие именитые московские и другие иностранные гости республики. Стало быть, все они рискуют быть обвинёнными на этом основании в терроризме.
Война заставила многих врачей взяться за оружие. Немало и чеченцев, и русских, наивно полагавших, что нейтральная позиция спасёт их от произвола агрессоров, стали жертвами собственного легкомыслия.
Молодой врач Руслан М. боялся оружия, как огня, придерживаясь старинной мудрости, гласящей, что и незаряженное ружьё способно выстрелить раз в год. Но узнав об участи своего друга и его младшего брата, а также нескольких знакомых молодых людей, растрелянных российскими военными в собственных домах в ходе контрольных рейдов, обзавёлся оружием и сам.
Другой молодой врач рассказывал мне, что пошёл воевать после нанесённых ему оскорблений. В тот момент, когда вооружённые до зубов российские военные нагрянули в больницу, он находился на дежурстве и занимался тяжелобольной женщиной. Его, вместе с несколькими другими врачами и медперсоналом, загнали в подвал, где продержали двое суток, подвергая унижениям. Его убедительные просьбы допустить их к больным воздействия не имели. Он, по его словам, созрел за эти двое суток и дал себе слово: «Если погибну, то с оружием в руках, но унижать себя больше не позволю». Тогда их спас случай. О том, какой именно, он говорить не захотел.
Продолжение следует …….
Chechenews.com
22.05.20.