Все было покрыто черным дымом, лишь вспышки огня от взрывов снарядов и пуль на короткие мгновения освещало вокруг. Запах гари и загрязненный порохом воздух наполняли легкие так, что приходилось дышать через воротник бушлата, а кто-то и шерстяным шарфиком фильтровал воздух.
Штурм российских войск, начатый к новогодней ночи, продолжается уже больше недели, а Грачев с испорченным днем рождения не знает, что доложить главнокомандующему. На уме лишь — как скрыть те огромные потери «федеральных сил» за впервые сутки. Уничтожена целая дивизия — Майкопская бригада.
Беспрерывно продолжаются атаки российских войск, в ход пошли уже элитные группировки, в том числе и наемники, ветераны других войн. Видно, что дело пошло всерьез.
Вражеские снаряды, роя ямки за ямками, перекапывают весь город Грозный.
Уже вспоминаю рассказы наших стариков про битву за Берлин, хотя там они наступали, а мы тýт, наоборот, отчаянно защищаемся.
Наш Исламский батальон еще первого января 1995-го года в боях за Грозный разделился на три группы и занял позиции в зданиях Музея, Дом Пиoнеров, Национального Банка и рядом с жилищно-комунальным домоуправлением, а после и в районе гостиницы «Кавказ» и здания Совета Министров, напротив резиденции Джохара.
Дом Пионеров, как бывшему примерному пионеру, достался и мне.
Помню один момент, в тот же день, как только наша группа зашла в здание, Ислам Халимов, тогдашний командир Исламского батальона отошел от передовой позиции, застрелив вражеского пехотинца, и спокойно присел на стул в открытом большом зале на первом этаже. Такой довольный и спокойный, словно врач, появившийся в дверях после удачной операции, хотя наше «хирургическое вмешательство» только начиналось.
Не задерживаясь более, быстро распределив нас по позициям, сам он с несколькими бойцами перешел в здание Совета Министров.
Атаки русских не давали нам ни минуты покоя, пускали бронетехнику вперед, а за ней шла и пeхота, страшнее всего был оглушающий звук ракет ПТУРСа…
Гранатометчики наши были умелыми и без промаха подбивали вражескую броню. Среди всех особо отличался у нас Хьасан Мутаев из Хаттуни. На его счету было уже 6 единиц бронетехники, подбивал и спокойно спускался в подвал, предупреждая «техника йог1уш ца хилахь, соьга мохь ма бетталаш» («если не будет идти техника, не зовите меня»).
Первым из нас шахидом в этом здании стал Адам Тунтуев из Хаттуни. Это было после обеда, как Хьасан подбил очередной танк, рвущийся на скорости впереди колонны. За ним был «Урал» с пехотой на борту. Как только танк загорелся, машина притормозила. Адам Тунтуев открыл огонь по «Уралу» со второго этажа, поднявшись во весь рост. Здесь и зацепила Адама вражеская пуля, которая пришлась по лицу (Дала декъал войла иза!).
Убитых и раненных мы выводили по ночам. Пока тащили одних, ранили других. Картина была настолько страшная, что выйти оттуда живым уже не мечтал, наверное, никто.
Надо отдать должное, «федералы» в те дни сражались решительно, не жалея ни своих, ни чужих. Помню другой момент. Примерно 6 января в обеденное время было у нас затишье на пару часов, и у меня под оконным проемом появился русский мужик с двухколесной коляской. Не знаю, из какого подвала он вышел, но в то время почти под каждым домом скрывались местные русские: мы их защищали и подкармливали даже тогда, когда нам самим нечего было есть.
И вот, как только этот человек появился напротив меня, раздался одиночный выстрел, и он крикнул «ребята не стреляйте, я свой». Раздался второй выстрел и он упал. Стараясь снова встать на ноги повторял: «Я русский, не стреляйте, ну, я же свой, я несу муку для своих родных». Как сегодня помню эти слова и его вид: в резиновых сапогах, в синих спортивных штанах и в куртке… В ответ русские его обругали матом, раздался третий выстрел и он замолк совсем.
Mне приходилось часто видеть его труп, как взрываюшиеся снаряды накрывали и закапывали его посреди множества обгоревших трупов танкистов.
Вот так вот проходили дни и ночи, все время в ожидании хоть какой-то помощи от нашей стороны. Нехватка была во всем- в продуктах, воде, которую с ржавчиной по каплям собирали с отопительных батарей, боеприпасах. Одну тушёнку делили на троих, в день.
A. Масхадов по рации часто обещал подмогу — «держитесь сегодня-завтра что-то будет». И так до конца. Последняя связь с ним была, если не ошибаюсь, то ли 11, то ли 12 января того же года, со словами «Шен къинт1ера довла, ше шуна дан г1о дац. Шуна Дала г1о дойла, шу Дала Г1азот къобал дойла» («Простите меня, не могу вам помочь. Да поможет вам Господь и примет ваш газават»). И Апти, тогдашний командир группы, заикаясь, ответил Масхадову: «Де-Де-Де-Делера-м хир дар тхуна г1о, шуь-у-у-гара-м хир доций хии-н дели тхуна» («Помощь от Господа-то будет, но вот то, что ее не будет от вас, уже стало ясно»).
Не могу не рассказать один удивительный эпизод, как наш бесстрашный гранатометчик Хьасан объявил нам бойкот.
Как обычно, идет бой, штурмуют федералы, цель у которых – захват резиденции Джохара, и мы ограниченными выстрелами не даем им прохода.
Спускаясь с верхнего этажа, я услышал, как Хьасан с моим тогдашним близким другом и командиром нашей группы на тот момент Абу Курбановым, обмениваясь недовольными разговорами, а в конце-концов и поругались.
Видимо, типичному, с чеченским характером, Хьасану не понравилось указание молодого Абу, который выделялся искусством боевой тактики, а потому и был и избран командиром группы, несмотря на сравнительно юный возраст. И вот Хьасан поставил нам условие – «если вы не уберете Абу с должности командира, то я больше не буду подбивать технику».
Спустился в подвал, сходу залез в наш продуктовый мешок, взял оттуда две последние тушенки, положил их в карман своей тужурки и сказал: «И вот эти вы не получите, если не снимете его». Затем, в обнимку с гранатометом залез на кровать в углу подвала.
Разными подходами стараемся уговорить Хьасана, но ни в никакую тот не поддается, да и танкисты, как-будто узнали, что наш гранатометчик объявил нам бойкот. Уже в наглую вокруг дворца крутятся и прямой наводкой пробивают стены здании. От мощных взрывов все здание в пыли и порохе, невозможно дышать, а Хьасану на все это наплевать. На тот момент он был у нас единственный гранатометчик. Вот в этом и была вся беда…
Было это в середине дня и о проиcxодящем доложили по рации Исламу Халимову:
-Ислам, ты знаешь, что в Доме Пионеров идет бой?
-Знаю, конечно. Там же не первый день идет бой.
-Нет , ты не понял. Там бой идет среди своих…
Ислам на все среагировал тут же и с большим риском, через кипящий от взрывов центр прорвался к нам из здании Совмина, взяв собой на поддержку Апти Тагирова, зная, что по рации решить вопрос бесполезно.
Апти Тагиров, надежный друг, был у нас командиром разведгруппы в Исламском батальоне с первых же дней, отличался храбростью, порядочностью и умением вести бой (Дала декъал войла иза).
И вот Ислам поругал Хьасана, быстро смог уговорить его, выполнив условие: вместо Абу командиром назначил Апти из Тевзана, старшего брата Абу.
Хьасан услышав это, с рывком спрыгнул с кровати и побежал наверх со словами «к1ентий, вай х1инца т1ом бийр бу шуна» («ребята, теперь мы повоюем». В тот момент я лежал напротив Хьасана, уставший после долгой смены. Через некоторое время слышу опять рядом с собой громкие шаги и поднимаю голову. Мимо меня с довольной улыбкой проходит Хьасан и говорит: «Кхи цхьаъ-м яхийти хьуна вай» («Еще одну (технику или танк?) мы отправили».
Вспоминания об этом моменте вызывают у меня смех еще и потому, что такое смогло случиться только на чеченской войне: несмотря на огромную опасность для всей группы, выдвигать свои требования и пойти до конца!? Не могу понять — он всерьез не воспринимал опасность происходящего, словно это его детская «войнушка», в которую он играл когда то в Маштакхе.
После этого я получаю указание от Апти — взять собой нескольких бойцов и занять позиции в здании Нацбанка, потому что узнали, что одна группа, которая держала позиции в здание ЖКХ, перпендикулярно Нацбанку, оставила позиции и вышла из окружения, и туда уже заселились «федералы». Если бы русские захватили и Нацбанк, то единственный выход нам остается — братская могила в Доме Пионеров.
Видеться с Хьасаном уже некоторое время не получилось, позже услышал, что его, раненного в спину и в ногу, отвезли родное село. Но мне повезло познакомиться поближе с его младшим братом Хизиром, отправивленным кo мне на подмогу к Нацбанку.
Особым хладнокровием в этом бою отличался и Муса Нагаев из Тевзана. Он сильно любил стрелять из снайперской винтовки, иногда, оторвавшись от группы, он возвращался с улыбкой, весь в пыли до неузнаваемости. Залезал на крышу и оттуда проводил свою работу до тех пор, пока «федералы» его не засекут.
Интересных случаев в бою за Грозный было, конечно же, немало, но я завершу свой рассказ на следующем. Уже в середине января 1995 года, когда среди всех групп и бойцов в решающем бою за Грозный осталась лишь одна маленькая группа из нескольких человек, а центр уже в руинах, они собираются все в Доме Музея. Среди них — Муса и Сала из Тевзана, Хизир, Мохмад, Селимсолта и Аслан из Хаттуни, к ним уже возвращается и Абу из Тевзана, бывший командир в Доме Пионеров, который несколько дней назад ушел оттуда после бойкота Хьасана. Уже полмесяца после долгих боев иссякшие остатки бойцов из нескольких человек остаются наедине с огромной русской армадой, окруженные со всех сторон, в Доме Музея…
Абу берет на себя командование и, выбегая навстречу врагам, меняя стволы, открывает огонь по врагам, а после метким выстрелом со второго этажа Музея стреляет в лоб танка. И это великолепный выстрел, как в кино: снаряд гранатомета попадает прямо в ствол танка, образовав вакуум внутри. Танк взрывается до такой степени, что башня срывается вверх на 10-12 метров. С другой стороны Аслан подбивает еще один танк, что приводит русских в панику и они предпринимают немедленный отход. Пользуясь этим, группа отчаянных чеченских бойцов, забрав с собой раненных и оставляя одного шахида, завернутого в ковер, в Доме Музея, покидают Грозный и уходят в родные села.
А после я слышал, что некоторые из наших вернулись туда и забрали шахида.
Конечно, для таких чудес нужна помощь от Аллаха!
Война шла своим чередом и продлилась два года, к тому времени Хьасан, не считавший ее такой, создал свою группу из односельчан. Во время перемирия поменял форму на гражданскую и уезжал, как в отпуск, в Волгоград.
Весной 1996 с Хьасаном мне приходилось встретиться и на другой позиции, уже в Шалинском секторе, в ушелье Басс. Увидев друг-друга, обрадовались и крепко обнялись.
6-го Августа 1996 года уже со своей группой в составе Исламского батальона Хьасан принимал участие в боях за освобождение Грозного от нечисти. И в день победы, уже в освобожденной столице, когда было объявлено перемирие, по улице тогдашнего проспекта Ленина, недалеко от центрального базара, в жилом здании, со своей группой проводил проверку.
Ему доложили, что в здании чисто, нет «федералов», но все-таки решил сам проверить одну из квартир. Сказал: «Вот посмотрю только сюда и на этом закончим». Прислонив автомат к стенке и произнося шахадат, открыл дверь в ванную, а оттуда, с расстояния одного метра, два пьяных контрактника открыли огонь по Хьасану. Два товарища Хьасана быстро добили контрактников, но какая победа и какой конец без любимого командира…
Вот так закончил свой жизненный «дневник» бесстрашный гранатометчик Хьасан. Вот так осчастливился наш славный брат стать шахидом в день победы (Дала г1азот къобал дойла цуьнан).
В день победы, когда вся республика ликовала победу, в доме Мутаевых был уже третий траур за эту войну.
Дала иманца собар лойла царна!
Имена героев, защищавших центр Грозного в Доме Пионеров, Музея, Нацбанка, Совмина и ЖКХ в январе 1995г.:
Из Тевзана:.
Абдул-Xамид К.
Абу С.
Aпти С.
Асламбек А.
Муса Н.
Фарукъ Н.
Сала А.
Султан У.
Ризван Х.
Шарпудди А.
Из Хаттуни:.
Адам Т.
Aслан
Апти Т.
Ислам Х.
Сулумбек,
Хьасан М.
Хизир М.
Хьамзат Х.
Мохмад Х.
Хасамбек М
Селимсолта М
Из Алхан-юрта
Рамзан,
Висами,
Харон.
Мохьмад.
Из Урус-мартана:
Рамзан А.
Из Ингушетии:
Хаваж-Баудди
Из Шатоя:
Рамзан
Баграм и Малыш (Мохьмад) не помню, родом откуда они были. И многие другие, имена которых я уже не помню, их нет среди нас.
Дала г1азот къобал дойла церан!!! (Да примет Господь их шахаду).
«Не считайте тех, которые были убиты на пути Аллаха, мертвыми; нет, они живы, они пред Господом своим, получили удел свой…» (3:169).
(на фото: Хьасан Мутаев)
Visadi N.
Sweden. 2013 март
Chechenews.com
01.08.16.