При обсуждении вопроса о том, мог ли Байсангур Беноевский (Бенойн Бойсагар) вырваться из Гуниба, те, кто отрицают такую возможность, приводят главный, по их мнению, довод: когда российские войска блокировали Гуниб-даг, оттуда или туда не проникла бы и мышь — так плотно была обложена гора, на которой имам Шамиль готовился принять свой последний бой.
Однако чтение мемуаров участников штурма Гуниба показывает, что блокада Гуниб-дага российскими войсками напоминала не сплошную непроницаемую стену, а скорее сито с огромными прорехами. Приведу пару свидетельств.
Итак, свидетельство первое:
«13-го августа войска стояли на прежних позициях. Шамиль изредка давал о себе знать пушечными выстрелами. Наши же блокирующие колонны перестреливались с защитниками Гуниба, не допуская их близко к гребню; они, в свою очередь, угощали нас каменьями, которых много было собрано на восточном фасе.
По крутым скатам этого фаса извивались тропинки, по которым, несмотря на всю бдительность блокады, каждую ночь, как оказалось впоследствии, доставлялись на Гуниб и снаряды, и чуреки из только что покорившегося аула Чох» (С.К. Покорение Дагестана в 1859 году. (Из дневника кавказца).//Военный Сборник. Т. XXXIV, СПб., 1863 г., стр. 69-70).
Вчитаемся в это свидетельство. На протяжение всех дней блокады — от подхода российских войск к Гунибу до штурма, т.е. с 9 до 25 августа, на Гуниб-даг каждую ночь поднимались люди с боеприпасами и продовольствием, предназначенными защитникам Гуниба и, соответственно, спускались обратно вниз, чтобы на следующую ночь снова продолжить снабжение мюридов. И это курсирование вверх и вниз продолжалось более двух недель.
И я ставлю вопрос: когда Шамиль вступил в переговоры с князем Барятинским о сдаче и стало ясно, что гунибская эпопея близится к бесславному завершению, могли ли некоторые из мюридов и их предводителей, не желавших капитулировать вместе с имамом, тайно покинуть Гуниб? Ответ предельно ясен: могли. Они могли уйти из осажденного Гуниба по тем самым тропинкам, по которым неделями ходили туда-сюда дагестанцы, снабжавшие защитников горы «снарядами и чуреками».
Свидетельство второе, и тоже очевидца и участника штурма Гуниба:
«Отбитый штурм, возвратив горцам, только что добровольно покорившимся, уверенность в счастливую звезду проклинаемого ими, как тирана и грабителя, Шамиля, в короткое время доставил бы имаму до двух тысяч новых защитников в лице мюридов, тайком пробравшихся к нему, и взволновал бы окружающие Гуниб общества» (А. Фон-Гольдман. Под Гунибом. (Воспоминания очевидца).//Военный Сборник. Т. XXXV. СПб., 1864 г., стр. 132).
Здесь вообще смешно говорить о какой-то «непроницаемой блокаде», если участник этой блокады допускает, что в Гуниб могли тайно (!!) проникнуть тысячи мюридов.
Естественно, с тем же успехом мюриды при желании могли и покинуть осажденный Гуниб, не пожелав сдаваться в почетный плен вместе с имамом. Поэтому, когда кто-то будет убеждать нас в том, что сквозь русскую блокаду вокруг Гуниба «не проскочила бы и мышь», не будем слушать этих фантазеров: очевидцы и участники штурма свидетельствуют об обратном: на Гуниб неделями поднимались и спускались с него целые вереницы снабженцев, а отбей Шамиль первый штурм, к нему тайно могли проникнуть тысячи мюридов.
Добавлю пару замечаний. Во-первых, лично для меня не играет абсолютно никакой роли, был ли Байсангур Беноевский на Гунибе или не был. Вне зависимости от этого, отважный чеченский воин и предводитель остается одним из величайших героев нашего народа. И, во-вторых, очень странно, что Шамиль не занял с преданными ему 400 мюридами близлежащий аул Чох, укрепленный столь мощно и с таким фортификационным искусством, что, по заверениям русских офицеров, штурм этой сильнейшей на Кавказе крепости продолжался бы много месяцев и стоил бы им огромных жертв.
Khasan Bakayev
Chechenews.com
09.08.22.