2014 год станет одной из столь любимых европейцами памятных дат, знаменуя столетие с начала Первой мировой войны и 70 лет с момента высадки в Нормандии. Как бы то ни было, не исключено, что историки будущего рассмотрят его скорее как кульминацию стартовавшего в начале десятилетия движения. Возможно, они даже назовут 2010-е годы «новой эпохой революций».
События, которые разворачиваются на Украине с ноября 2013 года (сначала в Киеве, а затем по всей стране), станут одним из ее главных движений. Дело в том, что они уже давно вышли за границы простого подъема народного недовольства в связи с манипуляциями и циничной игрой (торгами с Россией и Европейским Союзом), которую ведет авторитарное и коррумпированное правительство. Сейчас они приобрели черты настоящей революции, то есть радикальных исторических перемен, которые серьезно пошатнут общество и государство. А также в перспективе и его соседей.
Специалисты по региону, дипломаты и журналисты нередко проводят параллели с «цветными революциями», которые прогремели на постсоветском пространстве в 2000-х годах. В частности, они затронули Украину, Грузию и Среднюю Азию. Тем не менее, гораздо более глубокая связь прослеживается с арабской весной 2011 года (особенно с революциями в Тунисе и Египте), движением «возмущенных» 2011 и 2012 годов и протестами в стамбульском парке Гези весной 2013 года. Дело в том, что здесь, как и на другом берегу Средиземного моря, протест зародился внутри украинского гражданского общества.
Сегодня участвующие в этом движении группы общества сводят на нет все махинации и маневры политической власти, которая все сильнее ощущает себя загнанной в угол. Влияние оппозиционных политических партий и их лидеров на самом деле весьма невелико: они никак не контролируют не направляют народное движение. Более того, они не играют никакой роли, кроме «профессиональных политиков», которым некоторым образом поручено вести диалог с другим лагерем, чтобы заставить его уступить и договориться о выходе из кризиса. Прекрасно видно, что эта миссия, которую поручили им участвующие в протестах сограждане, является для них чем-то вроде императива: если представленные собравшейся на Майдане (или любой другой площади в украинских городах) толпе результаты не будут соответствовать ожиданиям людей (как, собственно, и было до настоящего времени), то они подорвут доверие к себе.
Как и в арабском мире и в Турции, нельзя не отметить инновационную и мобилизационную мощь украинского гражданского общества, которая проявилась через социальные сети, смартфоны, сетевые движения, организацию лагерей на площади Независимости в Киеве и в других городах, как на западе, так и на востоке страны. Речь идет о создании вдохновленных лозунгов и слоганов, захвате символических мест и постепенном формировании центров власти, распределении практических задач (будь то обеспечение продовольствием или уход за ранеными) с формированием отрядов самообороны и групп связи. Вспомните об автомобилистах «Автомайдана», которые взяли на себя роль мобильных патрулей, снабженцев и скорой помощи. Кроме того, нельзя не отметить их стремление посрамить высокопоставленных представителей партии власти (президента, министров и депутатов), появившись на автомобилях под окнами их роскошных особняков в престижных пригородах столицы. Тем самым они демонстрируют простым гражданам реалии богатой жизни «народных избранников».
Исход кризиса пока еще совершенно неясен, а в президентском лагере явно просматривается соблазн использовать силу. Дело в том, что у него есть (по крайней мере, в теории) необходимые военные средства, чтобы раздавить революцию. Тем не менее, с течением времени и по мере того, как все больше украинских граждан (в том числе и на русскоязычном востоке страны, где широко поддерживают президентскую партию) присоединяются к революции, кровавое подавление пекинской весны на площади Тяньаньмэнь в 1989 году может показаться простой полицейской операцией по сравнению с тем, что грозит Киеву и другим украинским городам. Такой поворот событий может привести к тяжелейшим последствиям и поставить страну на грань гражданской войны. Сирийский кризис наглядно показал, как поведение действующей власти может заставить взяться за оружие изначально мирную оппозицию.
Как бы то ни было, для проведения репрессий подобных масштабов с соответствующими зверствами, через которые придется пройти мирному населению, власти требуется выполнение определенного ряда условий. Исторические работы о массовых расправах прошлого века говорят о том, что этих трагических событий вполне можно было бы избежать.
Этот процесс всегда проходит в несколько этапов, когда политическому и военному руководству, которое всерьез рассматривает силовой вариант, не раз приходится сделать непростой выбор. Кроме того, им необходима безусловная поддержка прочного ядра из решительно настроенных и преданных войск, а также крепкая цепочка политического и военного командования, люди, которые не дезертируют и будут готовы навечно стать палачами в глазах собственных семей, общества и международной общественности. Наконец, им требуется молчаливая или активная поддержка одной или нескольких внешних держав, которые располагают значительными средствами и влиянием. Тем не менее, пока что довольно сомнительно, что у Виктора Януковича и его сторонников (даже если некоторые из них, вероятно, готовы пойти на любые крайности) есть возможность выполнить все необходимые условия внутри страны. Как, впрочем, и заручиться безоговорочной поддержкой России, единственной страны, которая могла бы одобрить такое кровавое предприятие.
Несмотря на все адресованные СМИ и российскому общественному мнению громкие заявления, Москва, по всей видимости, осознает, что ее влияние на ход текущих событий (по крайней мере, в данный момент) весьма невелико. Кроме того, у России и ее президента и так уже сложился просто отвратительный имидж не только в Европе, но и в большей части мира. Наконец, даже если ни один российский солдат не примет участие в армейских репрессиях, значительная часть европейского и мирового общественного мнения, скорее всего, все равно посчитает, что Кремль хотя бы частично несет за них ответственность. С этой точки зрения двухнедельные зимние Олимпийские игры в Сочи (по этому случаю российские власти пытаются представить свою страну современной и спортивной нацией, которая разделяет одни ценности со всеми участниками соревнований, и как можно лучше провести обошедшуюся в целое состояние Олимпиаду), открывают дополнительное и в высшей степени символическое окно возможностей для украинской революции.
Сейчас Украина переживает исторический момент, однако гражданское общество европейских государств демонстрирует какую-то странную вялость. Она несколько менее выражена в соседних к Украиной странах, таких как Польша и балтийские государства, которые в силу своего географического расположения и истории ощущают большую связь с масштабными событиями на востоке Европы. Как бы то ни было, мы не видим крупных гражданских движений ни в одной из европейских стран. Это при том, что арабские революции 2011 года, движение «возмущенных» и протесты в парке Гези в 2013 году вызвали намного больше всплесков эмоций, не говоря уже о куда более ярко выраженном внимании СМИ.
Все выглядит так, словно некоторые европейцы (те, для кого понятие «Европа» сводится к бюрократической структуре, которую так удобно критиковать) не в состоянии осознать, что украинские мужчины и женщины рискуют собственной жизнью и здоровьем, чтобы защитить основополагающие ценности нашего с вами общества: настоящую демократию, свободу, права человека, независимый и беспристрастный суд, борьбу с коррупцией… Так, не пора ли европейским гражданским ассоциациям и некоммерческим организациям громче и четче заявить о поддержке украинского гражданского общества в рамках равного гражданского партнерства. Прежде всего, речь может идти о том, чтобы привлечь внимание граждан к делу украинских революционеров, несмотря на экономические трудности и депрессивный настрой, которые сегодня особенно характерны для Франции.
Добиться этого можно с помощью активной работы в социальных сетях, лоббирования в общественном пространстве и обращения к политическим лидерам. Кроме того, необходимо правильно ответить на просьбы о помощи со стороны украинского гражданского общества. Оно обладает большими способностями, но ему остро не достает материальных, финансовых и технических средств. Речь может идти о цифровой картографии протестного населения и создании информационных ресурсов с привлечением технических специалистов. Французские НКО, которые занимаются защитой прав человека, гуманитарной деятельностью, установлением мира и правового государства, могли бы поделиться имеющимся опытом и привлечь людей, по крайней мере, в Западной Европе. Если такая солидарность между гражданскими обществами разных стран принесет плоды, то она станет еще одним препятствием на пути тех, кто задумывается о проведении массовых расправ.
При всем этом идеализировать украинское гражданское общество тоже не следует. В нем существуют ультраправые, ультранационалистические и расистские группы. Однако лучший способ помешать им взять верх заключается в укреплении позиций тех течений, которые сражаются за ценности свободы, демократии, равенства и прав человека.
В противном случае будущие историки добавят еще одну черту в описание эпохи революций начала XXI века: безразличие (к нему они, вероятно, еще добавят определение «преступное») гражданского общества западноевропейских стран. Хотя именно ему бы стоило в первую очередь подняться и набраться энтузиазма при виде задач, которые ставит перед собой гражданское общество одной в полной мере европейской страны.
Источник: («Le Huffington Post», Франция)
12.02.14.