Потомки Ноя: из прошлого в будущее.Продолжение

Современные заблуждения и их суть

Цена и вес слова утеряны в наше время определён­но. Но плохо, что ценой такой большой утраты ровным счётом ничего не приобретено. Как-то мой близкий товарищ, амир одной из групп муджахидов, сказал, что учёности исламскому миру хватает, и много потрачено чернил, но толку от этого нет, и не надо лить чернила, а необходимо пролить свою кровь, чтобы ислам востор­жествовал. Я, подумав, возразил ему. Вот уже более 300 лет мой нахчинский народ ведёт вооруженную борьбу против кяфиров, но ислам на древней земле вайнахов пока что так и не восторжествовал. Наверное, кровь и чернила надо проливать в одинаковой мере. Если в по­грязшем в чернилах арабском мире не помешало бы не­много ради Аллаха пролить застывшую и соста­рившуюся кровь, то для нахов уж наверняка не хватает пролитых чернил.

В чём проявляются заблуждения и их суть, не позволяющие нам возродить ислам в первозданном виде? В открытом бою мусульман ещё ни разу не побеждали. Но против козней врага современным мусульманам явно не хватает хикмата — взвешенного решения. Алимы — учё­ные, с учёными книгами по всем сферам жизнедеятель­ности человека в исламской умме — нации есть. Есть го­рячие проповедники ислама и самоотверженные борцы за религию — муджахеды. Но им свойственно применять готовые шаблоны ко всем ситуациям жизни. А шаблоны недейственны и лишены энергии, нужны живые и содержательные решения, как во времена пророка Мухаммада [а.с.в.] и его сподвижников. Опять-таки есть много людей, понимающих, что во всех фатвах и решениях должен быть хикмат, но нет людей, претворяющих это в жизнь. Есть много так называемых алимов без хикмата и много практиков с хикматом, но без илмы — знания. Конечно, практик с хикматом предпочтительней псевдоучёного без него. Но для ислама нужны люди на всех уровнях, а не один человек, имеющий при себе и илма и хикма и практические навыки.

Враги ислама больше не делают ставки на суфизм, который уже выполнил свою работу, разложив ислам изнутри за прошедшие последние 800-900 лет. Если целью суфизма было отвести мусульман от тавхида — единобожия, то сегодня, когда его понимание углубляет­ся в сознании мусульман мира, для врагов ислама стано­вится необходимым занести вирус в саму идеологию единобожия, так что методы борьбы с исламом стано­вятся изощрённее. В чём это выражается?

Один из методов — это модернизированный, совре­менный ислам. Последователям единобожия внушается, что мировой куфр — неверие меняет свои формы, и мы, мусульмане, чтобы не оказаться побеждёнными, также должны менять свои методы. То есть их аккуратно подво­дят к бидъа — новшествам, категорически запрещённым в исламе. Другой группе людей, тянущихся к первозданной чистоте ислама и его основам, кажется, что они остерега­ются ширка — придавания Аллаху сотоварища, и бидъа, отдаляясь от своих менее осведомлённых в основах исла­ма братьев. Тем самым они как бы уже причислили себя к тем, кому обещан рай, а всех других уже видят в аду, буд­то это не прерогатива Аллаха. Эти тоже пребывают в гор­дом одиночестве, и толку от них мало, но бесполезных споров на религиозной почве достаточно. Третьи от­реклись от практического ислама и всецело предались даавату — проповеди, причислив себя к мусульманам мекканского периода на неопределённый период, и представ­ляют из себя пассивно тлеющую часть исламской уммы. И самое главное, исламская молодёжь воюет в разных угол­ках мира без определённой цели и задач, и нигде подобная война ради войны за прошедший век не привела к тор­жеству ислама. Огромная молодая энергия, потраченная в этих войнах, поглощалась дальнейшей безвыходностью. Из-за отсутствия чётких ориентиров и стратегии дальней­ших действий. А во времена Пророка каждый отдельно взятый бой, как и весь общий джихад на пути Аллаха имел целью торжество ислама. И Пророк не проводил ни одного даже маленького боя, не выявив пользы и ущерба от него для ислама. В конце концов, приверженцы старых суфистских идеологических течений, бездейственно углу­бившись в себя, ждут пришествия Мехди (Мессии). Есть и другие более или менее значительные «варианты» и «подварианты» заблуждений мусульман.

Конечно, всё это нельзя назвать абсолютно новым и на заре ислама уже были подобные и другие заблужде­ния, но они облачились теперь в иную форму, и нам надо их распознавать. Мусульмане впадают в эти заблужде­ния не только потому, что к этому прилагают руки враги ислама, а в большей степени оттого, что самый большой Враг ислама и его собственный враг сидит внутри каждо­го мусульманина.

Ислам и исламская нация

Исламская нация — это умма Мухаммада [а.с.в.], вклю­чающая в себя уверовавших в Аллаха людей всех рас и пародов. Понятия ислам и национализм (в смысле — шовинизм) — это антиподы. Никакая национальная принадлежность не даёт человеку никаких приоритетов перед че­ловеком другой нации. Пословица «яблоко от яблони не далеко падает», конечно, имеет место на практике, но не является аксиомой. Хорошие люди чаще вырастают в хо­рошем обществе. Но даже в плохой кяфирской семье мо­жет вырасти хороший мусульманин. Если Аллах пожелает спасти чью-то душу, то определённо выведет её из тьмы к свету ислама, как сделал это с Салманом ал-Фариси. Зна­чит, религия ислама является религией индивидов. Но в большей степени она всё-таки является религией обществ — джамаатов и придаёт огромное значение их воспитанию и укреплению. Аллах любит, когда любой амал — деяние ради Аллаха исполняется сообща джамаатом.

Здоровое состояние исламской нации зависит от со­стояния здоровья народов, её составляющих, т.е. му­сульманских народов — джамаатов. Они, в свою очередь, зависят от местных джамаатов, а те — от семейных джа­маатов. А здоровье отдельно взятых членов семьи яв­ляется залогом здоровья всей семьи. Под словом здоро­вье понимается состояние духовное, физическое, мо­рально-этическое и материально-эстетическое. Таким образом, всё здание исламского общества зависит от ма­лейшего его составного кирпичика и каждый отдельно взятый кирпич зависит от всего здания.

Сегодня мировой куфр искажает понятие «нация», то делая его пугалом, то противопоставляя исламской нации нацию в своём собственном понимании этого термина как «народ-этнос» или «многонациональное общество», до­стигшее определённого уровня «культурного» развития, как то «французская нация», «американская нация», вмес­то «французский народ» и «американский сброд». Вообще «война терминов» — это излюбленный у мирового куфра метод «запудривания» человеческих мозгов.

В конце XIX века мировым куфром была создана программа нового геополитического передела мира и образования государств по национальному признаку, чтобы развалить исламский Халифат, расчленить единую исламскую нацию и установить свой новый поря­док. Лоуренс Аравийский на славу потрудился, чтобы невежественных арабов-бедуинов натравить на турок-османов и подобными методами рассорить все осталь­ные народы единой исламской нации. Первая половина XX века прошла в двух мировых войнах. В ходе первой был разрушен Халифат. В ходе второй подчинён новому мировому порядку весь остальной мир. Но идея нацио­нальных государств, разделившая мусульман, и сегодня продолжает расчленять исламские народы. Арабский народ существует сегодня в 22 политических образова­ниях, и даже маленький нахский народ разделён на две части, одна из которых пребывает в составе его извечно­го врага — России. И это тогда, когда в государствах За­падной Европы границы сделали «прозрачными», созда­ли единый европейский парламент и единую денежную единицу для стран, входящих в Евросоюз.

Мировой куфр добился своей политикой «национальных государств» ещё одной блестящей побе­ды. Это обезличивание исламской нации. Мусульмане сегодня слова «нация», «этнос», «народ» воспринимают как пугало. Сами же кяфиры, изучив менталитет каждо­го из мусульманских народов, искусно ими манипули­руют. Известен случай, когда пророк Мухаммад [а.с.в.], оказавшись среди незнакомых ему людей, не стал отве­чать на их вопросы, а попросил их представить ему сво­их арифов, т.е. тех, кто сумеет разъяснить ему ситуацию. Значит, у Пророка был подход к отдельным вещам де­тальный, а не обобщённый. Именно обобщённый подход и обезличивание отдельных людей и целых народов еди­ной исламской нации привели нас сегодня к краху, а на­ших врагов к победе. Именно те мусульманские народы, которые к сегодняшнему дню сохранили своё собствен­ное лицо, а не стали размытой, безликой массой, возгла­вят исламское Возрождение.

Модель исламского государства

Я задался вопросом, какова должна быть модель ис­ламского государства. Оказывается, Пророк нам не заве­щал какую-то определённую политическую модель госу­дарства, но определил его критерии и принципы общежи­тия, исламской уммы, т.е. его народов. Значит, при воз­рождении исламского государства мы должны учитывать практический опыт и ошибки предшествовавших поли­тических систем в строгих рамках исламского обществен­ного законодательства — шариата. Все сегодняшние феде­рации и конфедерации, республики и монархии, военно-политические блоки и союзы являются экспериментами мирового куфра на основе исламской политической практики бывшего Халифата.

Ислам и Книга Аллаха осуждают и запрещают ти­ранию. Со дня существования человечества халифат, да­же в форме монархии, был первым государством, по­строенным не на основах тирании (исключая зло­употребления правителей, которые обычно долго у влас­ти в исламских государствах не придерживались). Во времена четырёх праведных халифов, которые вместе со временем правления пророком Мухаммеда [а.с.в.] считают­ся золотым веком человечества, власть была ненаслед­ственной. Стало быть, предпочтительна именно такая власть. Но я не вправе судить и тех, кто установил ис­ламские династии. У них, наверное, был свой хикмат, т.к. тогда в мире, в основном, преобладали политические образования с наследственными династиями. У наслед­ственной монархии, как и у всех политических систем, есть как свои недостатки, так и свои преимущества.

В свете размышлений о политической системе воз­рождённого исламского государства не помешает упо­мянуть общественный институт вайнахов. Я не соби­раюсь его подробно излагать — эта тема для отдельнойнаучной работы, но знаю, что его изучают в институтах стран Запада, и возможно, в ближайшее время будут экспериментировать. Дело в том, что таким обществен­ным институтом, как у вайнахов, не обладает ни один из соседних и дальних народов. Его принцип позволяет по­строить общество без требующего огромных бюджетных расходов государственного аппарата и сил обществен­ного правопорядка. Это, конечно, делает его привлека­тельным. Его искажённой политической формой может явиться демократия, а антиподом является монархия. Он может быть и не пригоден для всеобщего исламского го­сударства как политическая система, ибо для его претво­рения в жизнь необходим определённый уровень обще­ственного сознания, но для самого вайнахского общест­ва он незаменим. Хотя в общем политический строй бу­дущего исламского государства может быть на него ори­ентирован.

Мне кажется, что исламское государство было бы более устойчивым и менее подверженным внешнему и внутреннему воздействию врага, если бы состояло из множества устойчивых самоуправляющихся составляю­щих — регионов (по разным принципам), управляемых вакилами — уполномоченными из местных мусульман с иманом, отлично знающих местные условия и владею­щих обстановкой.

Во времена пророка Мухаммада [а.с.в.] и его преемни­ков мусульмане, приходя с религией ислам и его уста­новлениями на новые земли и к новым народам, не ме­няли их установившиеся веками и тысячелетиями обще­ственно-хозяйственные отношения и не отнимали их зе­мель, если им не было оказано вооружённого сопротив­ления, а лишь свергали тиранию в лице некоторых местных властей, и народ воспринимал их как освободи­телей, оберегали от внешнего нашествия, независимо от того, приняли они ислам или нет. Народы, населяющие исламские земли, подпадали под действие законов ша­риата, не допускающих в обществе зулм — преступления и защищавших честь и имущество населения. Одним словом, подход к обществу разных регионов был де­тальный, основанный на исходящих мотивах. Эти и дру­гие мудрые шаги, подсказанные Книгой Аллаха и дея­ниями нашего величайшего пророка Мухаммеда [а.с.в.] и блестяще исполненные первыми мусульманами с пони­манием цели, а не шаблонными методами, позволили ре­лигии Аллаха распространиться по миру с молниенос­ной быстротой.

Приложение II

О переводе Корана на язык нахчи

Интересен сам факт того, что до сих пор Коран не переведён на нахчинский язык — на язык народа, не ис­поведующего никакой другой религии, кроме ислама. До сегодняшнего дня среди отдельной части населения бы­тует такое мнение, будто переводить Коран на другой язык греховно. Факт этот интересен, тем более что Ко­ран переведён на языки почти всех соседних народов, даже меньших по численности.

Понятно, что в переводе подлинник, тем более -стихи, теряет внутреннее очарование, не говоря уж о не­бесной Книге Аллаха, Понятно также, что автором пе­реведённого Корана будет не Всезнающий Аллах, кото­рый ниспослал свой подлинный Коран на ясном араб­ском языке, а человек, его переведший. Никакой перевод не сможет передать всю сочность и красочность велений и наставлений Творца. Но довести до людей суть можно. Как выразился один из моих преподавателей, перевод — это цветок под стеклянным колпаком, когда красоту цветка видишь чуть преломлено через стеклянную кол­бу, а аромата его не ощущаешь вовсе.

Попытки перевести — Коран, конечно, были и в прошлом, но, из-за общественного мнения, созданного среди населения определённой частью мулл, не имели успеха. Сами муллы пользовались для преподавания, а муталимы — учащиеся для обучения, не очень широкими комментариями на родном языке, записанными арабицей. Это наложило свой отпечаток в последующем на все немногочисленные, рукописные переводы Корана, кото­рые являлись не переводами (в академическом понимании этого слова) и не переводом каких-то определённых тафсиров — комментариев, а чем-то средним между ними, как, к примеру, перевод Мухаммеда-Амина с Притеречья (Терк йистера).

За последние 10 лет почти все мусульманские наро­ды бывшего СССР перевели или восстановили старые переводы Корана на свои языки. А у нахчинского наро­да продвижений в этом плане нет. Сказать правду, ис­ламское образование от этого не отставало в Чечне, на­оборот, туда приезжала обучаться исламская молодёжь со всего бывшего СССР, и знание арабского языка среди нахчинской молодёжи было обширным, а всеобщему по­вышению исламского образования в народе помогала литература, переведённая на русский язык. Не знаю, мо­жет быть, причиной этого является чрезмерная требова­тельность к данному вопросу. Так, учёные — алимы, по­нимая всю глубину смысла коранических слов, не могли найти для них подходящих нахчинских слов и граммати­чески правильно построить предложения на правильном письменном литературном нахчинском языке. А нахчинские учёные-языковеды страдали незнанием арабского языка. Переводы, сделанные алимами, подправлять грамматически отказывались нахчинские филологи, го­воря, что они переведены не на нахчинский, а на какой-то непонятный язык. Переводы же, сделанные филоло­гами на правильном нахчинскими языке, не признавали алимы, т.к. переведены они были не с подлинника, а с русских переводов Корана, как, к примеру, перевод, сде­ланный Якубом Эсхаджиевым с перевода И.Ю. Крачковского.

Как бы то ни было, перевод Корана нужен нахчин-скому народу обязательно. Даже если нахчинская моло­дёжь в обязательном порядке будет изучать арабский язык и Коран на арабском языке, всё равно его перевод на нахчинский язык необходим. Это положение не будет оспаривать ни один благоразумный человек. Другое де­ло, что одним — переводом Корана не обойтись, нужны также переводы тафсиров — комментариев и хадисов пророка Мухаммада [а.с.в.]. Но перевод и комментарии не должны быть перемешанными, как делалось в прошлом. Это признак слабости их переводчиков в родном языке, когда они одним словом родного языка не могут пере­дать смысл одного арабского слова. А точный перевод текста Корана нужен и для его цитирования нахчинцам, Занимающимся разными науками, без комментариев, так как читающий или цитирующий Коран может, в зависи­мости от ситуации, использовать разные комментарии к нему.

Я, хоть и слаб в арабском языке (что лучше, чем во­обще его не знать), но, имея филологическое образова­ние, решил хотя бы заложить некоторые основы перево­да Корана на нахчинский язык. При переводе суры «Фатихьа» и части аятов суры «Бакъара», сделанных мною с арабского Корана и приводимых ниже, я также пользовался тафсиром «Джалалайн», вышеупомянутыми нахчинскими переводами Мухаммед-Амина и Якуба Эс-хаджиева, а также различными переводами Корана на русский язык.

Переводя, я делал уклон на максимальное сохране­ние в тексте перевода порядка расположения слов переведённого текста с порядком расположения слов в под­линнике, на их соответствие (насколько это позволили мне законы нахского языка), для того, чтобы, работая с переводом Корана, можно было цитировать не только цельные аяты, но и их части. Но при этом сам нахчин­ский язык не искорёжен. К тому же такой необычный стиль текста перевода даёт понять читателю, что это пе­ревод не художественной литературы, а необычайной небесной Книги. В скобках даны комментарии от авто­ра, т.к. грамматический стиль арабского языка таков, что в некоторых случаях слова с «подсмыслом» требуют дополнительного комментария. Кроме перевода части Корана, я привожу часть сделанного мною перевода тафсира «Джалалайн», где подчёркнутым курсивом на­писана транскрипция текста Корана, подчёркнутым жирным шрифтом — его перевод на нахчинский язык и обычным шрифтом — сам текст перевода тафсира.

Думаю, что если по окончании этой очередной вой­ны перевести весь остальной Коран и тафсир «Джалалайн» по предложенному мною методу, то про­стой нахчинский народ, а в такой же мере и высокообра­зованные нахчинцы смогут ознакомиться с текстом Ко­рана и одного из его комментариев на своём родном языке. Ведь на родном языке всё всегда воспринимается близко к сердцу.