Сергей Миронов: “Похоже, что член…”

Чувствовалось, что с Сергеем Михайловичем попрощались и охраняющие его сотрудники ФСО: проходить в приемную пришлось не через рамку металлоискателя, как раньше, а через какую-то заднюю дверь… Миронов, который готовится стать депутатом Госдумы, по-прежнему держит в секрете, кто именно из “Справедливой России” уступит ему депутатский мандат. А также — какой пост он займет: вице-спикера или лидера думской фракции “СР”. Зато Сергей Михайлович охотно поделился другими тайнами, сопровождавшими его последние “приключения” на посту председателя СФ.

— Дмитрий Медведев заявил, что решение “Единой России” о вашем отзыве из Совета Федерации — это проявление политической конкуренции. Вы тоже так считаете?

— Я считаю, что прежде всего это проявление слабости “Единой России”, которая как раз очень боится конкуренции. Но на самом деле, как ни парадоксально, президент в какой-то мере прав, потому что действия “Единой России” — это следствие реальной конкуренции, точнее, того, что единственным реальным конкурентом партии власти сегодня является “Справедливая Россия”. По крайней мере, я понял Дмитрия Анатольевича именно так. Но является ли происшедшее нормальной конкуренцией? Конечно, нет. Я бы назвал это преследованием за политические убеждения. Чего они добивались? Устранения конкурента и — с их точки зрения — ослабления нашей партии. Но, как очень часто бывает, “Единая Россия” получила результат, обратный задуманному. Я считаю, в результате “майского демарша” “Единой России” наша партия только усилится. Теперь все свое время я посвящу партийной работе, оппозиционной работе против “Единой России”. Я очень надеюсь на то, что “Справедливая Россия” добьется впечатляющих результатов уже на ближайших выборах 4 декабря (день выборов в Госдуму и Заксобрание Петербурга. — Н.Г.)

— Когда вы окончательно поняли, что вас отзовут?

— Я этого ожидал весь последний год. Но думал, что все-таки мне дадут доработать до конца срока полномочий (полномочия Миронова истекали 4 декабря — вместе с полномочиями делегировавшего его в СФ Заксобрания Петербурга. — Н.Г.). В том, что после выборов полномочия не продлят, я практически не сомневался… Когда о необходимости моего отзыва заявил Тюльпанов (спикер Заксобрания Санкт-Петербурга. — Н.Г.), я отнесся к этому спокойно. Его устами глаголала Валентина Матвиенко, которая хотела “избавить” меня от поста спикера Совфеда все последние годы. Но вот когда Грызлов в Волгограде заявил, что Миронов должен уйти, я понял, что игра пошла серьезная. Вряд ли Борис Вячеславович решил произносить такие слова самостоятельно. Наверное, он провел некие консультации.

— С кем?

— Не знаю. Может, с президентом, может, с Владимиром Путиным — я не спрашивал. После заявления Грызлова я начал готовиться к выступлению в санкт-петербургском Заксобрании.

— Вы общались с Путиным или Медведевым в дни, когда разворачивался конфликт?

— С Дмитрием Анатольевичем я общался после получения уведомления от “Единой России” о намерении меня отозвать. Заседание было запланировано на 18 мая. Но на этот же день было назначено заседание Совета безопасности (спикер СФ по должности является постоянным членом Совбеза. — Н.Г.). Мне нужно было отпроситься у Дмитрия Анатольевича. Президент — а разговор у нас был, по-моему, 6 мая, после очередного заседания Совбеза поинтересовался: “И что вы намерены делать?” Я ответил: “Поеду, выступлю перед депутатами, выслушаю их, отвечу на вопросы”. Он: “А дальше?” Я: “А дальше будет то, что будет”. Президента ответ удовлетворил. Он сказал: “Ладно, езжайте”.

— И это все, что прозвучало из его уст?

— Да. Но дело в том, что те слова, которые Дмитрий Анатольевич произнес на своей пресс-конференции, он мне неоднократно говорил и раньше. Он говорил, что любой политик должен понимать: ничто не вечно под луной. Говорил, что хорошо бы мне как-то определиться, к чему я больше склонен — к партийной работе или к государственной. Все это говорилось очень спокойно, по-товарищески. Так что я прекрасно понимал, что начавшуюся процедуру по моему отзыву он будет воспринимать спокойно…

После голосования в Законодательном собрании я позвонил Дмитрию Анатольевичу и Владимиру Владимировичу, уведомил их, что собираюсь взять мандат депутата Госдумы, что буду заниматься партией. Оба они уточнили: правильно ли они понимают, что рычаги управления партией остались в моих руках (в апреле на съезде “СР” Миронов передал пост лидера партии Николаю Левичеву. Сам же возглавил новый партийный орган: совет палаты депутатов, сохранив за собой ключевые полномочия по управлению партией. — Н.Г.)? Я это подтвердил. Они спросили, вернусь ли я на пост председателя партии. Я ответил, что в этом нет необходимости. И они пожелали мне успехов на новом поприще…

Саму ситуацию (с отзывом. — Н.Г.) мы обсудили с Путиным еще в первых числах мая. Я позвонил ему из Братиславы, как только получил уведомление от Тюльпанова (о намерении “ЕР” отозвать Миронова. — Н.Г.) Владимир Владимирович очень удивился.

— Что именно он сказал?

— Ничего. Просто удивился.

— Если Путин удивился, то, выходит, он не знал о затее своих подопечных? Ни за что не поверю!

— Вы меня сейчас пытаетесь заставить отвечать за Владимира Путина.

— Хорошо, какую роль в этой истории сыграл Грызлов?

— Усердствовало, скорее, окружение Грызлова. Фамилии называть не буду. Ну а “запустила” процесс Валентина Матвиенко. Ее давнее желание отправить меня в отставку совпало с политическим моментом. Наверное, она и сейчас радуется привалившему “политическому счастью”. Но на самом деле это ее политическое несчастье. Раньше я не произносил публично: “Матвиенко — в отставку!” Теперь я это говорю. И, более того, заявляю, что одна из главных целей нашей партии в моем родном Петербурге — поменять власть через выборы в Законодательное собрание. Взять там большинство и предложить президенту наши кандидатуры на пост губернатора.

“Если б я согласился на компромисс, сценарий был бы другой”

— “Единая Россия” давно мечтала, как бы лишить вас поста спикера. Но за вашей спиной всегда чувствовалась поддержка Путина. Почему он не поддержал вас на этот раз?

— Я могу высказать только предположения, потому что не обсуждал с ним эту тему. Первое — если на протяжении нескольких лет высокопоставленные представители “Единой России” чуть не плачут, без конца спрашивают: “Ну, когда вы его снимете? Он использует Совет Федерации против нас, он обнаглел, заелся…” Ходят, канючат и канючат… Может надоесть. Второе предположение мне кажется более реальным. Владимир Путин, несмотря на то, что он лидер “Единой России”, прекрасно понимает, что монополизм в политике очень опасен, что в России должна быть современная социал-демократическая партия. Поэтому, отпустив меня усилиями “Единой России” в свободное плавание, он дал мне возможность заниматься чисто партийной работой. Ведь, будучи третьим лицом в государстве, я не всегда мог откровенно высказывать свою точку зрения по многим вопросам.

— А вам не кажется, что все обстоит наоборот — Путин не просто не считает монополизм опасным, он сам его выстраивает? Ему ведь нужно, чтобы “ЕдРо”, которое сейчас камуфлируют под Народный фронт, получило в Думе конституционное большинство.

— Я неоднократно говорил, что, по моему убеждению, Владимир Путин использует “Единую Россию” в своих интересах. Более того, идея, которая стоит за созданием Народного фронта, совершенно очевидна. Другими словами Путин мог бы сказать: “Господа единороссы, вы меня совершенно не устраиваете. Вы — заскорузлая бюрократическая каста. Вы сами себя никогда не исправите, поэтому я хочу вас “разбавить” нормальными приличными людьми. Мы будем искать этих людей среди беспартийных, и я вам приказываю предоставить им места в списке”. Это только некоторые высокопоставленные единороссы полагают, что они соль земли и свет в окошке, что им нет и не может быть замены.

— Но есть и другая сторона вопроса: Путин, создавая Народный фронт, заботится о собственном рейтинге. Ведь именно он поведет “Единую Россию” на выборы, и вероятное падение ее результата ударит в первую очередь по нему самому. Поэтому надо максимально обезоружить оппонентов “ЕР”. Вы отчасти обезоружены: оставшись без поста спикера, вы лишились административного ресурса.

— Конечно, должность председателя Совета Федерации — это вольный или невольный ресурс. Но, к счастью, за четыре года наша партия действительно встала на ноги, и у меня есть много ярких соратников. Но знаете, в чем парадокс? “Единая Россия” судит по себе. Они абсолютно уверены, что весь аппарат Совета Федерации работает 24 часа в сутки на “Справедливую Россию”, хотя это не так. Я всегда был очень щепетилен в этих вопросах. Они уверены, что именно пост председателя Совета Федерации дает преференции партии. И поэтому они решили: надо вышибить у “Справедливой России” главный козырь. С их точки зрения, наш главный козырь — это не наша идеология, не идеи социальной справедливости, борьбы с коррупцией и чиновным произволом, а именно мой пост. Вот они его вышибли. Это к вопросу о том, почему все-таки они решили отозвать меня до окончания срока полномочий. Но скоро мы увидим, был Сергей Миронов дополнением к посту председателя Совета Федерации или же Миронов представляет собой что-то и без поста.

— За кем все-таки было последнее слово в решении о вашем отзыве — за премьером или за президентом?

— Это, может, прозвучит несколько нахально, но, по-моему, последнее слово было за мной. У меня стопроцентное ощущение: от меня ждали, что я начну искать какие-то компромиссы. Стоило только начать, и мне бы предложили много вариантов.

— Откуда вы знаете?

— Считайте это политической интуицией. Если б я согласился на компромисс, то сценарий был бы совершенно другой. Мне бы дали доработать до окончания сроков полномочий, досидеть в кресле председателя Совфеда. Но при этом мне пришлось бы поступиться принципами — и это не громкие слова. Мне пришлось бы “сдать”, например, Оксану Дмитриеву (депутат Госдумы, глава питерского отделения “СР”. — Н.Г.), убрать ее из Петербурга, потому что она для Матвиенко как кость в горле. Мне пришлось бы пообещать, что и сам я в Петербурге буду тише воды, ниже травы. Или бы предложили такое: уйди из партии, стань беспартийным, и мы тебя тогда оставим на посту спикера еще на один срок. Подчеркиваю: никто мне этого не предлагал. Но почему-то мне кажется, что, если бы я вступил в переговоры, все вышло бы иначе. Я этого не сделал. И, как бы ни сложилась моя судьба, об этом не жалею.

“Могу любого освободить от должности, включая председателя партии”

— Ваши “приключения” в Совете Федерации начались после того, как вы передали пост лидера “Справедливой России” Николаю Левичеву. По одной из версий, этой рокировкой вы хотели показать Медведеву, что определились: между госслужбой и партийной деятельностью выбрали госслужбу. Но поскольку в партии у вас осталась масса полномочий, то это было воспринято как нечестный шаг. Поэтому вас решили наказать, отозвав из Совета Федерации. Насколько подобная версия соответствует действительности?

— Не соответствует. Я никого не собирался вводить в заблуждение, оставляя за собой все рычаги управления партией. Я как был, так и остался лидером “Справедливой России”. Могу любое из принятых решений отменить, могу любого освободить от должности, включая председателя партии. Я осознанно оставил за собой реальные полномочия. Мы с Левичевым всего-навсего перестроили работу, определили, как пойдем на выборы, кто чем должен заниматься. Он — организационной работой, я — кадровой и политической.

— Но ведь вы с Левичевым могли просто поделить обязанности. Совершенно необязательно для этого было оставлять пост лидера партии.

— У военных это называется перегруппировкой сил перед боем. Мы перегруппировались, потому что хотели усилить свое представительство в Госдуме — чтобы партию там представлял председатель, как и в других фракциях. Я же не предполагал тогда, что буквально через месяц после съезда потеряю пост председателя Совета Федерации и сам, возможно, стану депутатом Госдумы.

— Когда вы с Левичевым договорились, что он возглавит “СР”?

— Месяца за три до апрельского съезда.

— Но почему это решение вы держали в страшной тайне? Ведь члены вашего Центрального совета узнали о грядущих перестановках только вечером накануне съезда. А большинство делегатов так вообще получили информацию уже на съезде.

— Здесь ларчик открывается просто: в Администрации Президента есть любители вмешиваться в партийные дела, предлагать собственные сценарии. Если бы хоть где-то “протекло”… Вы знаете, я очень горд, что “смотрящий” за партиями в Администрации Президента, например, узнал о том, что произойдет на съезде “Справедливой России”, чуть ли не в полночь накануне (в это время на лентах информагентств появилось первое сообщение о намерении Миронова уйти с поста лидера партии. — Н.Г.). Я очень этим доволен, потому что на самом деле кроме Левичева изначально о том, что произойдет, знали еще человек пять-шесть. Если бы “протекло”, я представляю, какая была бы развернута кампания против Левичева, какой бы поднялся вой. В Администрации Президента очень не любят, когда кто-то принимает самостоятельные решения.

— А президент и премьер тоже не знали о предстоящей рокировке?

— Они знали, что на съезде будут вноситься изменения в устав, которые позволят оптимизировать нашу работу. Конкретно же — что вот будет так и так — они не знали.

— Сейчас идет активная раскрутка Дмитрия Рoгозина. Может оказаться, что он войдет в предвыборный список “СР”?

— Не знаю. Спросите об этом у самого Рогозина.

— Как не знаете?!

— Вы постоянно задаете мне вопросы, которые должны задавать либо Владимиру Путину, либо Рoгозину.

— Из вашего неопределенного ответа я делаю вывод, что вы не совсем самостоятельны в формировании избирательных списков. Если вас Путин попросит взять Рoгозина к себе, вы же не ответите “нет”?

— Вы знаете, если бы я сам попросил Рогозина — это был бы разговор. А если кто-то за кого-то попросит — это не разговор.

— Даже если попросит Путин?

— Путин — лидер партии “Единая Россия”. Там большой предвыборный список. Он им занимается.

— Два высокопоставленных члена вашей партии озвучили мне взаимоисключающую информацию. Один утверждает, что Рагозин — член “СР”. Другой — что это не так, поскольку в свое время, когда возглавляемая Рогозиным “Родина” преобразовывалась в “СР”, Дмитрий Олегович не прошел перерегистрацию. То есть не написал заявления о вступлении в “Справедливую Россию”. А что скажете вы — Рогозин член вашей партии или не член?

— Вы знаете, здесь любопытная коллизия. Похоже, что член, потому что устав “Справедливой России” составлялся в том числе и на основе устава “Родины”. Заявления о выходе (из “Родины”. — Н.Г.) от Рогозина нет, потому что члены этой партии не должны были писать таких заявлений. Думаю, что у него нет партийного билета “Справедливой России”, но де-юре может оказаться, что он член нашей партии.

— Окончательный ответ, насколько я понимаю, будет зависеть от того, войдет ли Дмитрий Олегович в предвыборный список “Справедливой России”.

— Это будет зависеть, прежде всего, от желания Рогозина. В данный момент он находится на важной дипломатической работе. Кто будет защищать Россию от происков НАТО?

— Но вы были бы не против, если бы Рогозин пошел на выборы от “Справедливой России”?

— Поживем — увидим.

mk.ru

22.05.11.