Уроженец села Турчи Лакского района Дагестана Маъруп Садыков 64 с лишним года жил в селе Банайаул (Новолакское) в доме Абдулгапура Кадырова.
В 2008 году умер, не вернув дом хозяину.
Маъруп!
Я не знаю, можно ли здороваться с мертвым. Если надо, то как? Как с мусульманином – не могу, и тебе известно, почему. Но ты и я – кавказцы, соседи. Да, народы разные, мы созданы такими, чтобы узнавали друг друга. Каким я тебя увидел, узнал? Я прочитал о тебе все или почти все. Знаю, кем ты был, как жил.
Ты старше, но и я сегодня не молод. Время уравняло нас. Скажи, не тесно тебе? Не сдавило? Не темно? Не спрашиваю, не страшно ли. А забрал ли ты туда дом, в котором жил 64 года без согласия хозяина, Абдулгапура, чеченца? Поместился этот дом в твоем сегодняшнем «жилище»?
Тогда, в 1944-м, когда ты из родного села Турчи переехал в Банайаул, и наступила твоя первая ночь в чеченском доме, о чем ты думал? Сколько раз ты в дуа воздел руки к небу, прося Всевышнего уберечь от зла и возвратить в этот дом хозяина его?
Ты спал в постели Абдулгапура, ел из его посуды, на столе был хлеб из оставленной им муки и кукурузы – все, что было у него, перешло к тебе. Скажи, Маъруп, а сколько раз ты задумывался, есть ли крыша над головой у Абдулгапура, в тепле ли он, сыт ли, находит ли, во что одеться, дали ли ему там, в Сибири, кружку, миску, ложку с вилкой?..
Тогда, в 44-м, ты ведь быстро узнал, что Абдулгапур — юнец еще — попал и на фронт, и ранение получил, и что в выселение отправили его вместе с матерью и младшим братом. Скажи, может, ты помнил это и раздавал милостыню в надежде, что садака поможет им пережить несправедливость, тяготы жизни, а тебе будет благословение Всевышнего? Болел ли ты за единоверцев в изгнании? Может, твоя искренность в желании добра им проявлялась в чьем-то другом? Скажи, в чем?
Прошли 13 лет. Ты за это время прижился, пустил корни. Ты привык к дому Абдулгапура, считал его своим, и тут чеченцы начали возвращаться. Маъруп, ты и соплеменники твои воспротивились этому процессу, а власти стали выставлять кордоны на дорогах, ловить и выдворять за пределы сел и района чеченцев, пробравшихся-таки в родные поселения с единственной целью – хоть краешком глаз увидеть отчие дома. Кому из них ты помог не делом даже – словом, жестом, рукопожатием, сочувствием одним?
Ведь ты тогда, в 1957 году сразу узнал, что Абдулгапур вернулся. Ты даже видел его, и не раз. А сколько раз ты подошел к нему? Повел в дом? Или ты не сделал этого ни разу? Давай я скажу, почему. Вас, лакцев и аварцев, к тому времени в селах, домах чеченцев было много, а чеченцы возвращались группами в два-три человека, а то и в одиночку. Не справедливость и не правда были в те дни на вашей стороне, а сила, помноженная на ненависть и милицейские, армейские штыки. Маъруп, за что ты возненавидел чеченца, которого и в глаза не видел? Зачем ты отгородился от него стеной неприятия? Чем прельстил тебя шайтан? На какой слабой стороне твоего сердца и души он стал играть, как на зурне?..
Вспомни, как ты исподволь выяснил, что Абдулгапур обосновался в Хасавюрте. Он все еще не имел возможности приезжать в родной Банайаул. Но ты ведь свободно ездил в Хасавюрт. Почему ты ни разу не заехал к нему? Ты ведь знал, что он тебя не выгонит, браниться не будет. Почему ты не сел с ним за один стол, не поел хлеба, не попил чаю? Что или кто мешал тебе быть человеком? Быть мусульманином и честно сказать Абдулгапуру: «Я знаю, это твой дом, но позволь мне еще пожить в нем!» Ведь в глубине души ты был уверен, что он тебе не откажет.
Затем, Маъруп, тебя стал преследовать страх. Ты решил, что дом не удержать, если не приложить усилий. Ты снял крышу, нарастил стены на два ряда самана и, используя часть старого материала, устроил «новую» кровлю. Ты хотел, если и отдавать дом, то втридорога. Кого ты старался обмануть? Аллаха? Ты ведь с детства знал, что Он все видит, слышит. Почему ты позволил алчности занять место веры в своем сердце?
Много лет спустя, когда шейх Саид-афанди во всеуслышание заявил, что «жить в чужом доме – харам», — это не стало новостью для тебя, Маъруп. Ты всегда знал это, и к предупреждению шейха отнесся так, словно он к тебе одному обратился. Ты ведь не переставал бояться гнева Всевышнего, но ты надеялся, что Он простит грех жизни в чужом доме, на чужой земле. Скажи, каково это – не избегать харама 60 с лишним лет, изо дня в день? Ты не боялся умереть, не успев раскаяться, попросить прошения у Абдулгапура? И ты в самом деле не успел или не захотел. А сегодня ты бы покаялся, повинился перед Богом и людьми?
Да, ты не был честным ни по отношению к людям, ни в «дружбе» с государством. Вы были «союзом» в случаях, связанных с чеченцами, а в остальном – две своры голодных псов. Разве не так? Напомнить, как вы – ты и несколько человек комиссии – «накололи» родную державу на энную сумму? Не обеднела она? Да, не обеднела, но согласись: не будь дом Абдулгапура старым и ветхим, ты и комиссия пустили бы его на «снос» и на сумму на порядок выше.
Вы проделали все неприкрыто нагло. Дом стоял такой же, как до августа 1999 года, до нападения боевиков на Дагестан и Новолакское, а вы сообща составили акт, что он поврежден и годен лишь для «сноса». Скажи, чья это идея была – сделать так, что дом стоит, как стоял, а по бумагам его нет, одни развалины?
Я тебя порадую, Маъруп: твоя дочь, Замира, превзошла тебя – она «оживила» дом, как только ты умер. В МЧС, администрации, в других органах еще лежали акты с указанием состояния дома – на «снос», а Замира оформила его как наследство, получила свидетельство о госрегистрации права на эту собственность. И, ты представляешь, Новолакский филиал «Дагтехинвентаризации» оценил его ровно в 119709 рублей. Правда, знакомая сумма? Я тебе, Маъруп, еще кое-что сообщу.
Представь, эта самая «Дагтехинвентаризация» определила, что дом Абдулгапура «после 1944 года постройки». Тогда как независимый экспертный центр дал заключение, что не существует точной методики определения «возраста» зданий. Затем все эти документы прошли три судебные инстанции, и ни один судья не сказал: «Стоп! Давайте-ка разберемся, один или два дома были у Маърупа, как мог дом, который годился только на снос, снова народиться на свет?!»
Маъруп, у Замиры дар завораживать. Показания ее свидетелей суд принял, к показаниям других свидетелей «отнесся критически». Суд решил все так, как это нужно было Замире. Он, суд, лишил Абдулгапура возможности вернуться хозяином в свой дом, а Замира поспешила продать его. Ну скажи, что она не отцу под стать!
Агнцев мало на свете, а кто-то и близко не стоял. И никак не пойму я, Маъруп, вот жил ты в доме Абдулгапура, не хотел отдавать, а потом была принята программа переселения лакцев из Новолакского района, и по ней ты получил право на жилье на новом месте. Ты отказался переезжать. Почему? Тебе было мало 64-летних мучений Абдулгапура? Ведь ты осознавал, что речь, спор не просто о доме, а о памяти, об отчем духе этого дома. Что тебя в нем, чужом, запретном для тебя доме держало?..
Года через два после твоей смерти Абдулгапур написал письмо Владимиру Путину, просил помочь вернуть дом. Никто не помог. Знаешь, что еще было в том письме? Признание Абдулгапура о том, что он «грешным делом обрадовался тому, что ты умер».
Я не знаю, где твоя могила, Маъруп. Если бы знал, стоял над ней, я бы не стал просить Всевышнего смилостивиться, простить тебе твои грехи. Я почему-то верю: не простит Абдулгапур – и Господь тебя не простит. И тебе, и мне известно ведь, что сказано в Коране о несправедливости, беззаконии и тех, кто творят его. Мы с тобой были не в силах остановить произвол со стороны властей, а ты, не успокоившись этим, взял и переметнулся в стан творящих беззаконие.
Что ты получил взамен? Что приобрел? Ты хотя бы сегодня осознал, что, даже прожив в доме Абдулгапура десятки лет, ты права на него не получил? Не получили Замира и человек, который у нее этот дом купил. Они и права не имели ни продавать, ни покупать не принадлежащее им по Закону.
Маъруп, я не судья. Я просто человек, который читает разные бумаги, а затем косным языком записывает свои мысли. Мне всегда было интересно, каково человеку лежать в земле. Ощущает ли он, кровью и потом скольких поколений она пропитана? Маъруп, чеченская земля, какова она на вкус? Она не спрашивала, зачем ты множил слезы и горе на ней? Она не говорила тебе, что, не будь на то Божьей воли, она бы не приняла тебя в свое лоно? И скажи мне, Маъруп, напоследок, дарует ли жизнь в чужом доме вечность, если да, то какую?»
Абдул Ицлаев
Muhamad Nohchi
Chechenews.com
02.02.19.