Когда прошлой осенью только что обнулившийся узурпатор поддержал предложение черносотенного депутата Госдуры Ямпольской запретить приравнивание сталинского режима к гитлеровскому, я опубликовал статью «До степени смешения«.
О том, что сталинский и гитлеровский режимы носят в равной степени преступный и изуверский характер. О том, что их преступность и изуверство вытекают из их общих типологических черт. Сегодня, когда г-жа Ямпольская довела свой проект до внесения в Госдуру, я хочу напомнить основные тезисы этой и ряда других моих статей.
Согласно распространенному в политической науке подходу, фашистские режимы считаются одной из двух основных разновидностей тоталитаризма. Наряду с так называемыми «коммунистическими режимами», восходящими к советской общественно-политической модели. Тоталитаризм, в свою очередь, считается одним из трех основных типов политических режимов или систем — наряду с авторитаризмом и демократией. Критерием в определении политического режима при этом способе типологии является соотношение, способ взаимодействия между личностью, обществом и государством: чья воля доминирует, кто кого контролирует и насколько.
Демократический режим — это когда власть подчинена и подконтрольна обществу. Выборные процедуры, политические свободы и прочие правовые гарантии — по большому счету инструменты, обеспечивающие эту подконтрольность.
При авторитарном режиме власть автономна от общества. Попытки граждан влиять на формирование власти и ее политику могут пресекаться достаточно жестко, но и за обществом, и за отдельной личностью сохраняется известная автономия от государства. За ними признается некая частная сфера, в которую государство не может вмешиваться, а потому его власть хотя бы частично ограничена.
А вот тоталитаризм не признает и не сохраняет никакой автономии от государства ни за личностью, ни за социальной группой, ни за обществом в целом. Тоталитарное государство не признает за человеком никакого «личного пространства» в принципе. Оно может объявить политически вредным атрибутом «неправильного образа жизни» какую-нибудь новую моду. А потом устраивать облавы на ее поклонников, насильно отстригая им зачес и разрезая до колена узкие брюки.
Разово вторгнуться по случаю в «личное пространство» человека, не посчитавшись ни с какими правовыми гарантиями, что называется «по беспределу», может и обычный авторитарный режим. Тоталитаризм отличается тем, что он создает постоянно действующую систему всеобъемлющего контроля над человеком. Достигается этот контроль не столько через слежку со стороны спецслужб (возможности которой всегда ограничены), сколько через массовые общественные организации — профессиональные, молодежные, женские и т.д., — членство в которых практически обязательно и которые, в свою очередь, работают под жестким контролем правящей партии.
Эти организации являются как бы «приводными ремнями» от партии к обществу, с помощью которых партия мобилизует общество на решение поставленных ею задач. Через них же осуществляется и постоянное идеологическое воспитание общества. Роль идеологии в тоталитарном обществе совершенно особая. Как и система массовых организаций, она должна мобилизовывать общество для нужд правящей верхушки. Поэтому она должна быть «духоподъемной», иметь великую цель (построение нового общества, нового мирового порядка, создание нового человека). Мобилизует также и образ врага, мешающего продвижению к великой цели. Его надо ненавидеть, бояться и по возможности уничтожать.
Идеологии тоталитарных режимов всегда отличались агрессивностью и нетерпимостью. Инакомыслящий — всегда враг. Тоталитарные режимы стремятся искоренить разномыслие как таковое, добиться единомыслия.
Это обеспечивается не только запретом на любое выражение несогласия — такой запрет бывает и у жестко авторитарных режимов. Главное, что тоталитарный режим постоянно подвергает общество тотальной идеологической обработке. Через монополизированные СМИ и подчиненную задачам государства культуру. Через систему образования. Через уже упомянутые массовые организации, начиная с детских. Постоянно воспитывая своих подданных как детей малых, тоталитарное государство добивается всеобщей инфантилизации населения.
Противники «концепции тоталитаризма» оспаривают, прежде всего, правомерность отнесения к одному типу советского и нацистского режимов. Как правило, это те, кому обидно за советский строй. Признавая сходство механизмов политического управления этих двух режимов, они утверждают, что у них принципиально разный экономический фундамент. Гитлеровский и другие фашистские режимы, в отличие от СССР, оставили частную собственность и рынок. В этом парадоксальным образом сходятся приверженцы левых, социалистических взглядов, считающие фашизм наибольшим злом в истории, и правоконсервативные авторы, утверждающие, что фашизм был меньшим злом по сравнению с «советским коммунизмом».
Однако еще в изданной в 60-е годы монографии А. Галкина «Германский фашизм» было показано, что германских капиталистов фактически превратили в государственных директоров собственных фирм. Что, как, в каком количестве и для кого производить, им диктовали государственные органы. А ведь это и есть главное отличие рыночной системы от командно-административной или «директивно-плановой». Экономика нацистов была экономикой централизованного директивного планирования.
Финансово-промышленная элита сохранила свое личное имущество и личные доходы, свои особняки, виллы и дворцы, но потеряла свободу распоряжаться своими капиталами. Эту потерю свободы капиталистам компенсировали расширением их власти над подчиненными. Они были объявлены «фюрерами» своих «трудовых коллективов». И никаких тебе забастовок. Подконтрольные нацистской партии профсоюзы, подобно советскому ВЦСПС, боролись за повышение производительности труда.
Германия Гитлера в этом плане достаточно уникальна. Другие фашистские режимы в значительной степени сохранили рыночные механизмы, хотя и деформированные «корпоративной системой». Но и СССР был уникален среди своих сателлитов. Во всех других странах «социалистического лагеря» в известных пределах допускались и частное предпринимательство, и рынок.
Если уж говорить о принципиальных отличиях двух разновидностей тоталитаризма, то они не в экономике, а в идеологии. Культ государства, обоснование его права на неограниченное насилие были присущи советской официальной идеологии точно так же, как и фашистской во всех ее вариантах.
Однако советская «церковь» до конца сохраняла и продолжала проповедовать изначальную коммунистическую догму о том, что и государство, и насилие — вещи временные. А конечная цель — общество без государства и без насилия. Еще без неравенства, угнетения и вражды. Общество всеобщего братства, свободы, уважения к каждой человеческой личности.
Фашистская идеология считает насилие, подавление, агрессию, жестокость естественной извечной основой человеческой природы. Она считает также естественным неравенство, разделение общества на тех, кто призван повелевать, и тех, кто предназначен только повиноваться. В ней не было ничего кроме апологии звериного начала в человеке, культа насилия и жестокости, утверждения превосходства и преобладания одних над другими.
Вот только практика сталинского режима ничем не отличалась от практики режима гитлеровского. Шайка преступников и извергов рода человеческого во главе со Сталиным точно так же несла оказавшимся под ее властью народам подавление, угнетение и сверхэксплуатацию, пытки в подвалах политической полиции и расстрельные ямы, концлагеря, этнические чистки и депортации по признаку принадлежности к социальной группе. И цели эта шайка ставила такие же, что и шайка преступников во главе с Гитлером: безграничная экспансия собственной власти, превращение все новых людей и народов в строительный материал своих «вавилонских башен».
Сталин прямо помог Гитлеру развязать мировую войну. Разбойничий дележ добычи с Гитлером его вполне устраивал. Воевать с Гитлером, вступив в союз с западными демократиями, ему пришлось поневоле. Но и это не изменило преступную природу сталинского режима.
Обманув своих союзников по Антигитлеровской коалиции, нарушив ялтинские и потсдамские соглашения, Сталин навязал все прелести собственного тоталитаризма народам Восточной Европы, освобожденным от тоталитаризма гитлеровского. И никакие жертвы, принесенные народами СССР в борьбе с гитлеризмом, не оправдывают все эти сталинские преступления. Точно так же, как преступлениями Сталина нельзя оправдывать преступления Гитлера.
Говорить об этом и хочет запретить Ямпольская. Ее инициатива имеет длинную предысторию. Еще в 2009 году тогда еще возглавлявший МЧС Сергей Шойгу предложил ввести уголовную ответственность за «отрицание победы СССР в Великой Отечественной войне». Инициатива была поддержана генпрокурором Чайкой державно озабоченной публикой. Наивная общественность пришла в недоумение, но ей были даны уточняющие разъяснения: речь идет не об отрицании факта победы, а об «умалении ее значения». И направлена новая уголовная статья будет в первую очередь против европейских политиков, имеющих наглость не считать, что советская армия несла на своих штыках исключительно только благо. Подробнее об этом — моя статья «Недалеко упали».
В 2013 году появился ставший впоследствии законом проект депутата Яровой, объявлявший любую информацию о преступном характере действий советского правительства и советской армии в годы Второй мировой войны заведомо ложной и «реабилитирующей нацизм». Об этом — моя статья «От Отечественной к гражданской». А был еще пока так и не ставший законом проект депутата-справедливца Михеева об уголовной ответственности за «оскорблении патриотических чувств». Об этом — моя статья «Сбылась мечта патриота». И вот, наконец, в январе 2020 года свои «новации» впервые озвучила депутат Ямпольская.
Все эти «инициативы» про одно и то же. Про законодательный запрет не только любых негативных оценок действий сталинского тоталитарного государства, но и упоминаний любых фактов, которые могут расцениваться как постыдные для этого государства. Фактически это означает введение не подлежащей сомнению государственной идеологии. Причем идеологии вполне определенной. Эта идеология утверждает не подлежащее людскому суду (сакральное) право государства на любое насилие, жестокость и подлость. Эта идеология отключает способность стыдиться постыдного в своей истории и сочувствовать жертвам государственного разбоя. Она освобождает народ от «химеры совести». Это и есть фашизм.
Во властной и околовластной элите давно сложилась консолидированная группа, последовательно толкающая страну к фашизму. Их усилиями в стране выстроена многоуровневая «законодательная база» для введения тотальной идеологической цензуры и массовых репрессий против инакомыслящих.
Путинский Кремль этим усилиям как минимум не препятствовал. Пока Кремль был заинтересован в поддержании видимости «гибридности» своего режима, он удерживал репрессии на «точечном», очень избирательном уровне. Но эта заинтересованность в прошлом. А все более набухающий ком репрессивно-запретительного законодательства рано или поздно должен сорваться вниз как снежная лавина.
Это приведет не только к новым гонениям на сегодняшних «диссидентов», но и к попыткам уничтожить огромный пласт отечественной культуры, изъять из оборота массу произведений художественной литературы и кинематографа, в том числе и советской эпохи. Не говоря уже о мемуарах, исторических исследованиях и публицистике. Но и людей, готовых этот пласт культуры защищать, сохранять и передавать, найдется побольше, чем в советскую эпоху. Да и техническая база у них будет несравненно мощнее, чем во времена берущей четыре копии пишущей машинки «Эрика» и магнитофона системы «Яуза».
В наш информационный век путинским опричникам вряд ли удастся существенно затруднить доступ к нежелательной для них информации.
Да, это будет война, в которой будут свои жертвы, осужденные за распространение нового «самиздата». В истории случается, что для доказательства своей исторической правоты приходится многим жертвовать. В том числе и своей свободой.
Чем больше людей на это готовы, тем весомее доказательства. Борьба с фашистской идеологией победобесия — важная часть сопротивления победившему в России фашизму. Пока победившему.
Chechenews.com
10.05.21.