Еще недавно в Кремле обвиняли Украину в отсутствии интереса к миру, в том, что соседняя страна, на которую Россия напала 24 февраля, стремится к продолжению войны «по указке западных кураторов».
Но теперь, когда украинский президент выдвигает одно мирное предложение за другим, оказывается, что в Кремле никто и не помышлял ни о каком прекращении военных действий.
Рождественское перемирие? Об этом не может быть и речи. Начало вывода российских войск с оккупированных территорий к Новому году? Никто этого даже не рассматривает. Какое Рождество? Какой Новый год? У Владимира Путина совсем другой праздник — праздник войны.
Ошибаются те, кто считает, что Путин хотел бы прекратить этот праздник, что он в ужасе от того, что у него вот-вот завершатся ресурсы, что у него не хватит солдат и техники. Этот человек — если вообще можно назвать то, что мы видим перед собой на телевизионных экранах, человеком — еще никогда не жил так хорошо, как сейчас. Потому что именно сейчас, спустя 23 года после прихода к власти, он занимается именно тем, что ему нравится больше всего, — систематическим уничтожением тех, кого ненавидит больше всего.
А ненавидит он тех, кто ему не подчиняется. Украинцы — это только начало. Когда Медведев угрожает всем по периметру, а российские послы обещают помочь дружественным президентам в борьбе с «националистами», они просто произносят вслух то, что у Путина в голове. То, что ему обязательно понравится. Мы же видим — он уже практически перестал скрывать, что воюет с мирным населением.
Он в лихорадочном восторге именно потому, что воюет с женщинами и детьми, и рассчитывает, что их медленная или быстрая гибель заставит врага опуститься на колени. Он ведь, простите, не военный, хотя и российская армия никогда не отличалась особым сочувствием к мирному населению. Он чекист. А для чекиста война с женщинами и детьми — это высший пилотаж. То, что Дзержинский прописал. И Ежов. И Берия.
Те, кто считает, что он вдруг возьмет и все закончит, потому что лишится сил, просто надеются на чудо, которое не поддается беспристрастному политическому анализу. Денег у него все еще достаточно, народного безразличия к страданиям других — с лихвой. Нельзя даже сказать, что он не думает об отдаленных последствиях. Если бы не думал — не устраивал бы этот фестиваль дурацких аннексий.
Потому что эти аннексии на самом деле — не глупость или ошибка, а его политическое завещание. Представим себе самый оптимистичный вариант. Украинская армия выбила врага со всех оккупированных территорий, границы восстановлены, война завершена, даже обстрелов украинской территории больше нет благодаря современной системе ПВО или даже соглашению о перемирии. Но будет ли в этом соглашении — даже если представить себе переговоры — пункт о признании территориальной целостности Украины? Разве что в границах после аннексий. Крым и еще четыре области Украины будут с правовой и политической точки зрения считаться в России оккупированными Украиной территориями — «народ проголосовал, но украинские нацисты при помощи Запада оккупировали эти субъекты Российской Федерации; Россия не захотела жертвовать судьбами мирного населения, а нацисты…»
И это будут говорить не только в телевизионных эфирах, это будут писать в школьных учебниках истории. То есть какими бы ни были территориальные результаты этой войны, по обе стороны границы будут подрастать поколения, ненавидящие соседей. Украинским детям будут рассказывать на уроках истории о войне, Буче, Изюме, холодной зиме 2022 года, о том, что даже после освобождения украинских территорий Россия хочет их вновь оккупировать. Детям в России будут тоже рассказывать о войне. О войне нацистов против России в 1941-1945 годах и о новой войне, которая началась в 2022-м. Президенту Путину тогда удалось спасти Россию от вторжения, однако территории, на которых люди проголосовали за Россию, вновь оказались под властью нацистов. Но мы…
Будет ли в это время президентом России Владимир Путин? Это не так важно. Владимир Путин не вечен. А вот идеология реваншизма, ставшая основой для режима «посткрымской» России, останется государственной программой страны даже после его ухода. И мы все еще будем жить в страшном предчувствии новой войны, которая — в случае, если Украина станет членом НАТО — может стать конфликтом России и НАТО именно потому, что НАТО примет Украину в альянс в ее международно признанных границах, а с точки зрения России — с оккупированными российскими территориями. А может быть, прием в НАТО именно поэтому и будет откладываться в надежде на перемены в России. И в ужасном предчувствии новой войны тогда будут жить одни только украинцы. Ну еще казахи. Ну еще грузины. Ну еще все остальные жители бывших советских республик, территории которых могут с такой же легкостью стать предметом аннексии.
И да, весь этот кровавый кошмар, угрожающий растянуться на годы, может завершиться не просто с военным поражением России, а с ее сознательным отказом от украинских земель. С отказом от чужого. С пониманием того, что ворованное счастье не приносит, даже если ты объявил чужое своим, «сакральным» и записал его в конституции.
Но можно ли ожидать таких перемен от общества, с энтузиазмом поддержавшего кражу Крыма и консолидировавшегося вокруг бандитского режима именно благодаря этой краже? У меня не то чтобы есть сомнения в этих переменах. Я уверен, что в обозримом будущем мы их не дождемся. Ни одна страна, оккупировавшая чужие земли, не раскаивалась в преступлениях, если только войска ее жертв не оказывались на ее земле, в ее столице. Россиянам же придется проделать работу над собственными преступлениями самим — и этот процесс может оказаться куда более длительным и куда менее результативным, чем нам хотелось бы.
Сhechenews.com
16.12.22.