20 лет со дня подписания Хасавюртовского соглашения
Двадцать лет назад приграничный с Чечней небольшой дагестанский город Хасавюрт прославился благодаря историческим переговорам между Россией и Чечней, поставившим в первой российско-чеченской войне точку. Точнее, запятую, ознаменовавшую передышку в три года.
Встрече делегаций Ичкерии и России и достигнутым на ней договоренностям предшествовала военная операция сил чеченского сопротивления под названием «Джихад», планированием и проведением которой командовал начальник штаба ВС ЧРИ Аслан Масхадов.
Отряды чеченского ополчения общей численностью около девяти сотен человек вошли в Грозный ранним утром 6 августа 1996 года. Ожесточенные бои, развернувшиеся в разных частях города, где были дислоцированы российские подразделения, к исходу того же дня показали, что ситуация складывается не в пользу «федералов». А к 22 августа «Джихад» нанес разгромное поражение в десятки раз превосходящей чеченские отряды по численности и вооружению военной группировке противника.
По итогам 31 августа 1996 года начальник главного штаба вооруженных сил республики Ичкерия, бывший полковник Советской армии Аслан Масхадов и Александр Лебедь, тогда секретарь Совета безопасности России, подписали мирное соглашение.
В российских политических и военных кругах, а также в некоторых СМИ хасавюртовские договоренности тотчас подверглись резкой критике, многие называли их предательскими, унизительными для России. В течение последовавших за этим трёх лет периодически предпринимались призывы и попытки их ревизии или полной денонсации.
Поражение федеральных сил, ставшее основой непродолжительного хасавюртовского мира, нанесло российскому генералитету обиду, породило в нем чувство унижения и непреодолимое стремление к реваншу, которым, по сути, и стала вторая война России в Чечне, развязанная осенью 1999-го.
Входивший в 1996 году в состав российской делегации на переговорах Владимир Лукин (он был тогда председателем комитета по международным делам Госдумы, представителем партии «Яблоко», которая занимала антивоенную позицию) рассказал в интервью газете «КоммерсантЪ» о ходе переговоров и заключении мира. Тем не менее молва приписывает В. Лукину фразу, якобы брошенную им тогда в кулуарах хасавюртовских переговоров, что, мол, за пять лет (согласно подписанному документу, вопрос о статусе Чечни откладывался до 31 декабря 2001 года) Россия окрепнет и вернется [в Чечню]. Однако сам Лукин в интервью «ДОШ»» в 2005 году опровергал эти утверждения некоторых членов чеченской делегации, участвовавших на той встрече в Хасавюрте
«О том, что эта война ужасна и трагично затянулась, начали говорить многие. Однако если говорить о персоналиях, то, конечно, решающая роль в том, что начались по-настоящему интенсивные переговоры о мире, принадлежит Александру Ивановичу Лебедю. Именно он инициировал этот процесс. Как вы знаете, тогда прошли президентские выборы в России. Лебедь занял третье место и стал таким регулирующим фактором. И Александр Иванович очень ясно представлял себе, что он может сыграть историческую роль. И, безусловно, надеялся на то, что станет главной фигурой, на то, что именно он заменит так или иначе серьезно больного Бориса Николаевича Ельцина на посту президента», — говорит Лукин. По его словам, Александр Лебедь считал, что слава миротворца облегчит ему путь к президентской должности. А потом, не отвлекаясь на войну, он будет успешно решать политические и экономические проблемы страны.
«Вот поэтому он и задался целью вынуть эту занозу из тела нашей страны, прекратить военные действия, фактически гражданскую войну. (…)Борис Николаевич (Ельцин) был, конечно, в трудном положении и к этому времени начал уже понимать, что вот эта война, в которую он оказался втянутым, была для него политически контрпродуктивной. Из-за нее он потерял значительную часть своего политического капитала. Но у него было тупиковое положение: в его окружении не могли договориться о том, каким образом закончить эту войну, да и в армии все было непросто», — рассказывает Лукин.
Он отметил, что российские генералы не хотели признавать, что не могут победить, хотя победить реально не могли в тот период, в результате возникла ситуация, которую надо было кому-то исправить. Этим человеком оказался Александр Лебедь.
«Некоторые вещи в итоговом документе мне не нравились, хотелось бы, чтобы было по-другому. Чеченцы, например, настояли на том, чтобы в документе не было ссылок на российскую Конституцию, чтобы соглашение выглядело как межгосударственное. Я возражал, но Александр Лебедь спешил. Он понимал: или мы подпишем соглашение сейчас, или потом начнется торможение и все прочее. И он настаивал. Ну и потом Ельцин тоже согласился с этим соглашением и принял его. Но решающим в этом соглашении было, несомненно, то, что прекращаются военные действия, что республике оказывается содействие материальное, всякое другое, что постепенно ликвидируются незаконные вооруженные формирования», — говорит Лукин.
Однако, по его словам, эти принципиальные вещи не были выполнены, остались на бумаге, российской стороне нужна была передышка и в политическом, и в военном отношении.
«Было очевидно, что наша армия увязла там. Нужны были очень серьезные меры для того, чтобы усилить армию. Укрепить ее. Создать ситуацию, при которой можно было бы с помощью в том числе военной силы решить проблему. Вот, я думаю, с этой целью федеральные власти и пошли на переговоры с чеченцами. Это стало понятно и судя по событиям, которые произошли в Чечне позже», — отмечает один из экс-руководителей «Яблока». Лукин считает, что те военные, которые непосредственно участвовали в неудачных сражениях, пытались сохранить свое лицо, потому и говорили, что мировое соглашение – «предательство».
«Ведь военным всегда не хватает пяти минут для того, чтобы одержать полную победу. Понимаете? Поэтому я думаю, что это были такое размахивание кулаками после боя. Когда им указывали на их просчеты и на то, что времени для подавления сопротивления боевиков у них было предостаточно, они замолкали», — отмечает Лукин.
С другой стороны, как он подчеркивает, были большие сложности в плане государственной дисциплины, в плане государственной мобилизации. Поэтому «нужна была передышка».
«Другое дело, как ей воспользовались. В целом воспользовались нормально, потому что вторая война закончилась иначе, чем первая. Что бы кто ни говорил, я до сих пор считаю, что прекращение тогда войны было правильным решением, потому что иначе бы продолжалось кровопролитие, жертв было бы несравненно больше», — говорит политик.
Он подчеркнул, что еще до начала войны с первым президентом ЧРИ Джохаром Дудаевым можно было договориться.
«Я бы сказал так: прояви кремлевские чиновники больше такта, личного уважения в общении с чеченскими лидерами, думаю, обошлось бы без крови. (…)Почему рождаются вот такие эпохи революционные? Это часть человеческого существа. В каждом из нас есть человек, который может разумно решать вопросы, анализировать. Но вдруг что-то происходит — как говорится, не с той ноги встал — и начинается бегство от реальности в сторону какого-то героического и однозначного решения вопроса. Так начинаются все революции.
Но надо учитывать и тот факт, что чеченцы имеют репутацию людей очень мужественных и очень вспыльчивых, которые часто сначала бьют кулаком, а потом уже думают, что происходит. Потом чеченцев на Кавказе относительно много в сравнении с другими народами, которые были депортированы сталинским режимом. А память о депортации, на мой взгляд, сыграла немаловажную роль», — отмечает Лукин.
Журнал «ДОШ»№3-2016
Chechenews.com
04.09.19.