Истина — это язык,
помогающий постичь всеобщее.
А. де Сент-Экзюпери. Планета людей
Читая роман «Сулумбек Сагопшинский»* и перечитывая другие творения Иссы Кодзоева, испытывал внутренний дискомфорт, встречая в текстах характеристики части русских, как гяуров. Постепенно пришло понимание глубинного смысла этого слова, которое Тхьамада вкладывал в уста своих героев. Гяур – это искаженное арабское слово кафир. В переводе на русский язык оно означает неверный, неверующий, отрицающий Бога, т.е., как писали русские патриоты, Богоотступник.**
Кому неверующий? Кому неверный? Ответ однозначен – Создателю. Захватчик, претендующий на чужие земли, жизни и добро с позиций всех Священных Писаний и есть Гяур – Неверный Всевышнему и Неверующий в Единые для всех конфессий Божьи Заповеди и Неисповедующий их.
Гяурами для Иссы являются также и ингуши – чинуши, вояки и полицаи, которые состояли на службе у Российской империи, и помогали ей травить собственный народ. Они — Гяуры также и в соответствии с русской литературно-исторической традицией, ибо «от Бога отпали, и к супостату нашему, всей душой пристали».
Вне сомнений и с полным основанием можно утверждать, что изображенные в романе полчища вояк и карателей Российской империи на Кавказе, распоясавшиеся от вседозволенности, ошалевшие от крови аборигенов суть Гяуры – Богоотступники. Если отойти от двойных стандартов, об этом свидетельствует и патриотизм русского народа, окрестивший захватчиков своего Отечества «сборищем нечестивых, поганых и окаяных богоотступников», невзирая даже на то, что подавляющее большинство из них были христианами. Однако, справедливости ради, следует отметить, что конфессиональная и национальная принадлежность Гяура, не имеет никакого принципиального значения.
И для нашего героя — Сулумбека не имела никакого значения национальность и конфессия его соседа по тюремной камере — мальчика Коли Федотова, оказавшегося на нарах за кражу хлеба. Сулумбек жестко пресек попытку русского уголовника по кличке Аркан попользоваться мальчиком, как женщиной. Он приподнял сего гяура, как тюфяк, и растер его блудливое лицо о шероховатую стену камеры во Владикавказской тюрьме.
В связи с этим также символична сцена с надгробным памятником на могиле первой жены Сулумбека — гречанки Елены Александроси, зверски убитой по наущению его преследователя и соперника – поручика Дубова. Елена, которая прежде чем стать женой Сулумбека приняла ислам, была захоронена в его отсутствие во дворе ее дома. Отец и брат поставили на ее могиле крест. Абрек, лишь спустя какое-то время, сумел навестить могилу своей жены. Сулумбек «вытянул крест, поставленный у изголовья. Крест он не бросил, взял, отнес к самому забору и приставил к нему». Вместо креста он поставил на могиле мусульманскую стелу с полумесяцем и звездочкой. Свидетелем этой сцены стал брат Елены Федор.
Данный эпизод характеризует трепетное, бережное и уважительное отношение Сулумбека к символам и памятникам другой конфессии, стремление не задеть чувства ее последователей. Он не выбрасывает крест на свалку, не использует его для мощения улиц, строительства общественных зданий или хозяйственных построек, как это, после депортации ингушей в 1944 г., делали аморальные представители осетинского народа из сброда Гяуров.
Сулумбек хранит верность своему неписаному табу на экспроприацию денег у грузин и конфискацию из царской казны на территории Грузии. В этом смысле весьма показателен случай с попыткой экспроприации Сулумбеком 25 тысяч рублей у купца Арутюнова, в наказание за то, что тот внес солидный денежный куш на содержание отрядов, организованных для поимки абреков. Узнав о том, что жена купца кахетинка – грузинка Саломе, он отказывается взять деньги и, извинившись (!) за беспокойство, уходит. Какой обычный грабитель откажется от таких громадных денег из-за того, что жена жертвы, видите ли, грузинка и, естественно, христианка? Представление о том, что Сулумбек отказался от целого состояния можно получить, вспомнив масштаб денег того времени, когда цена одной породистой коровы была четыре рубля…
По-другому и быть не могло, ибо братство грузин и ингушей идет из глуби веков, и никаким завоевателям не удалось разорвать узы их кавказского родства и единства. Разве и сам Исса – почетный гражданин г. Тбилиси (с 2009 г.), может назвать гяурами своих диссидентских друзей – грузин, которых он называет братьями-тираноборцами: Заури Кобалия, Индий Кобалия, Анри Саная, Эдеми Квиртия?! Все они вместе с Иссой отбывали наказание за тираноборство в мордовских лагерях в 60-х годах XX столетия. Впоследствии его друзьями стали и другие видные деятели грузинского национально-освободительного движения: Звиад Гамсахурдиа, Мераб Костава, Мераб Чухуа, Вальтер Жургая, Нугзар Циклаури, Дато и Вано Гигаури.
Сулумбек Сагопшинский не считает гяурами русских анархистов, приговоренных казаками к смертной казни через повешение и, откликаясь на их отчаянный призыв о помощи, освобождает из каталажки. Сулумбек и его друзья – абреки, четко осознают, что им за это никакой «земной награды не будет, вознаградит Бог за спасение людей от петли». Освобожденных анархистов абреки переправляет затем к друзьям Сулумбека – грузинам, которые для него вовсе не гяуры, а достойные и благородные люди.
Анархисты, заключенные под стражу, в ожидании своего смертного часа долго терзались мыслью: «Неужели на всем белом свете не нашелся бы человек, который, не из корысти, а просто так чисто по-человечески, пожелал бы нас освободить?» Высшей оценкой абреков Зелимхана Харачоевского и Сулумбека Сагопшинского, их мужества и благородства, бескорыстия и милосердия является ответ, который христиане — русские анархисты, нашли на свой вопрос. Они приходят к заключению, что «на всем Кавказе им бескорыстно могут помочь только два человека – Зелимхан и ты (Сулумбек – Х. Ф.). До Зелимхана – далеко, ты – ближе».
Мог ли писатель в своем творчестве обойти стороной тему абречества? Это было невозможно по определению. Ведь все «мы родом из детства». Дед Иссы Элбузко – «одинокий волк из тайпа Коазой», на генно – воспитательном уровне передал своему внуку любовь и восхищение народным героем ингушей Сулумбеком. Элбузко и сам с 14 лет участвовал в абреческом движении. В его доме знаменитый воитель Сулумбек не раз находил приют и отдохновение после очередной абреческой вылазки. Все это не могло не отложиться в душе Иссы, чтобы вылиться впоследствии в образ благородного и отважного воина Сулумбека Сагопшинского.
И. Кодзоев прожил долгую жизнь и он знает то, что невозможно забыть. Все это откладывалось в его душе, в которую Господь вдохнул частицу от своего Божественного огня. Топливом для пламени творчества были личные переживания Иссы, испытанные на собственной шкуре и воспоминания, которые десятилетиями разрывают ему сердце. Всем своим существом писатель видел и слышал, осязал и прочувствовал и вобрал в себя трагедию жизни кавказских народов за прошедшие столетия, но, в особенности, ее депортационную кульминацию 40-х годов XX века.
Душа писателя перезагружена этой горючей смесью страданий и горя. Личные впечатления, придавленные тяжким грузом воспоминаний и чувств, пережитых его семьей, родичами и друзьями, знакомыми и просто соплеменниками, он переплавил в символы и образы, мечты и надежды. Они остались жить навечно, запечатленные в его творениях: «Галгай», «Обвал», «Над бездной», «Сулумбек Сагопшинский», «Хучбаров Ахмед» (Къаман турпал), «Сердца отважных», «Монолог дьявола».
И еще одна важнейшая причина, по которой Исса Кодзоев не мог не писать на тему кавказского абречества заключается в том, что он, творя художественный образ Сулумбека Сагопшинского, как и автор «Жития Сергия Радонежского», был обуреваем мыслью, что «молчанию предать, как будто в пучину забвения погрузить».
Замыслы о создании жизнеописания того или другого героя приходят к писателю от Всевышнего. Так, например, Тхьамада поведал мне, что, после окончания романа о Сулумбеке, абрек – воитель, Ахмед Хучбаров стал преследовать его, являясь к нему то во сне, то в полуяви с одним и тем же вопросом: «Почему ты не пишешь мою историю? Разве я не был героем народа?!»
Спустя три года Исса дал ответ на вопрос великого ингушского мстителя Ахмеда Хучбарова, завершив роман «Къаман турпал» (Герой народа). И теперь в его творческой сокровищнице рядом с Сулумбеком Сагопшинским встал другой борец с гяурами А. Хучбаров. Да будут имена их благословенны!..
Хамзат Фаргиев
Март – апрель 2018
https://www.proza.ru/2018/04/09/519
Примечания
Название статьи — слова Стива Джобса. Здесь — продолжение статьи «Героя колыбель и могила – земля отцов всецело».
http://www.proza.ru/2018/03/26/533
* Ссылки и цитаты из романа здесь и далее даны без указания страниц: И. Кодзоев. Сулумбек Сагопшинский. Назрань, изд. «Пилигрим», 2011.
** Значение этого и др. определений из русской литературно-исторической традиции смотри в статье «Героя колыбель и могила – земля отцов всецело».
Chechenews.com
09.04.18.