«Перспектива крупной войны, даже ядерной войны, в Европе перестала быть немыслимой», — говорится в публикации Макса Фишера на Vox.com. Постоянный автор The Washington Post Дэниэл Дрезнер пишет, что «Фишер проделал отличную работу, объясняя, почему нарастающая ядерная напряженность требуют большего беспокойства, чем, скажем, оборона от астероидов», и, со своей стороны, описывает стратегию российского президента и сопряженные с ней риски в терминах теории игр.
«По существу, президент Владимир Путин имеет дело со стратегической головоломкой, — пишет автор. — Он хочет вернуть России статус великой державы, каким он был в славные годы холодной войны, но его Россия гораздо, гораздо слабее, чем был когда-то Советский Союз. Это справедливо и в отношении экономических возможностей, и применительно к вооружениям (как конвенциональным, так и ядерным). Путин думает, что у него есть относительное преимущество, поскольку он готов дойти до крайности и психологически задавить Запад в любой конфронтации».
По мнению Дрезнера, «Путин хочет создать образ игрока, который в отношениях с союзниками и соперниками придерживается «стратегии вечной кары», — в надежде, что это заставит других действующих лиц воздерживаться от несговорчивости» (в теории игр носитель «стратегии вечной кары» — grim trigger strategy — сотрудничает с партнером лишь до тех пор, пока тот хотя бы раз не нарушит существующее между ними соглашение. — Прим. ред.)
«В определенном смысле эта стратегия копирует стратегию НАТО в период холодной войны, — говорится в статье. — Следует помнить, что в ту эпоху НАТО считало свои конвенциональные силы слабее сил Варшавского договора. Именно поэтому НАТО в годы холодной войны отказалось от доктрины «неприменения первыми» ядерного оружия: чтобы уравновесить военное преимущество СССР в обычных вооружениях, ему требовались силы ядерного сдерживания».
Автор статьи задается вопросом, сработает ли путинская стратегия. «Нет, в том-то и проблема, — считает он. — Суровая истина по-прежнему заключается в том, что стратегические позиции Путина слабее, чем пять лет назад. Сейчас ему приходится иметь дело с более слабой внутренней экономикой, враждебным украинским правительством, которое нацелено на увеличение количества жертв среди россиян, и НАТО, которое готовится более вразумительно защищать Восточную Европу. Путин ответил несколькими способами, но ни один из них не впечатлил эффективностью».
«Да, он раскрыл объятия востоку, — говорится в статье, — но Китай с удовольствием воспользуется этой возможностью для извлечения коммерческой выгоды, не более того. А что касается всех этих разговоров, как Россия пропагандой прокладывает путь к сердцам и умам жителей Европы, то факт остается фактом: в условиях эскалации кризиса европейские лидеры, скорее всего, будут вести себя более решительно, а Евросоюз по-прежнему обладает на континенте куда большим могуществом, чем Россия. Единственное направление, в котором стратегия Путина сработала, — это усиление его позиций внутри страны».
«Попав в плохую ситуацию, Путин, как правило, делает ставку на возрождение через некую эскалацию», — пишет Дрезнер, выражая опасение, что «на нынешний статус-кво Путин отреагирует новым нагнетанием конфликта, чтобы проверить НАТО на твердость характера». «Представьте себе, что Россия будет думать, когда к власти придет сменщик Обамы, настроенный более воинственно», — замечает в заключение автор.