Сразу вслед за митингом 21 апреля в стране развернулась волна репрессий. В одну неделю штабы Навального оказались «экстремистскими» и были закрыты; «Медузу» объявили СМИ-иностранным агентом, против адвоката Ивана Павлова начали дело, а в полицию на допросы по факту участия в незаконном митинге начали тягать журналистов и знаменитостей — от Дмитрия Быкова до Тамары Эйдельман. Незнаменитостям было и того хуже: журналисту Сергею Степанову из Тамбова впаяли 30 суток за то, что он был на митинге с пресс-картой и редакционным заданием.
По поводу этих случаев можно позубоскалить. Например, изумиться, что система распознавания лиц, которая так хорошо работает на митинге, почему-то не сработала, когда надо было опознать человека, распылившего в центре Москвы у редакции «Новой» вонючую дрянь. Или пошутить, что Дмитрию Быкову приходилось и хуже. Подумаешь, допрос. Он ведь, как и Навальный, тоже впадал в кому в самолете, и если до отравления Навального эта кома казалась следствием каких-то естественных болячек, то после расследований Христо Грозева так больше не кажется.
Вызовы знаменитостей на допрос были демонстративны и системны. Это ясное предупреждение: «Вы думали, террор коснется только блогеров? Одумайтесь, или сядете».
Точно так же демонстративным и системным является новое дело против Навального. Доселе, когда власть имела к людям политические претензии, она всегда старалась соврать. Навального судили то за какой-то кировский лес, то за почтовые перевозки и пр. Это происходило по двум причинам: от хронической лживости и из опасений западных санкций. Какие в России политзаключенные? Никакой Навальный не политический, он лес украл.
Новое дело означает, что Кремль больше санкций не боится, более того — отчасти их приветствует, чтобы списать на них растущую нищету.
Все эти СМИ не имеют акционеров, с которыми можно договориться, как договаривались с акционерами «Коммерсанта» или «Ведомостей». Они имеют донаты и читателей, и эти читатели и донаты не заинтересованы в том, чтобы эти СМИ были побеззубей — ровно наоборот. Издание «Медуза» просто самое влиятельное из них и единственное, кто сумел построить коммерчески окупаемый проект, — вот на «Медузе» и пробуют новую систему зачистки.
Рейтинг доверия Путину, даже согласно публичным опросам, опустился до 29–31%; фильмы Навального, которые смотрит молодое поколение, бьют по охвату любую Скабееву; население стремительно нищает; бабушка в орденах на саратовской улице объясняет Володину, что в стране «воруют и врут».
В такой ситуации уже не до тонких комбинаций и не до заманивания избирателя на участки. В такой ситуации выбирается силовое решение. Насилие — это, да, тоже аргумент. Как показывает история Ассирии, СССР и маоистского Китая, аргумент этот действует прекрасно и очень убедителен.
В стране, в которой власть перешла в руки ФСБ, можно ожидать усиления политических репрессий. Все, что мы видим, — это только начало.
Однако я вам скажу другое. Мы должны ожидать еще и тотального коммерческого террора.
Любая организация, пришедшая к власти, всегда будет заниматься тем, что максимизирует ее влияние и статус ее членов. Если к власти придет ассоциация стоматологов, зубы будут чинить каждый день. А когда к власти приходят те, кто ищет врагов государства, экспоненциально возрастает число этих врагов. Мы это знаем из недавней истории.
При этом такая организация будет записывать во враги всех, у кого можно отнять деньги. Так поступала инквизиция: инквизиторы имели право на имущество ведьмы, и ведьм сразу стало очень много. Интересно, что некоторая коммерческая составляющая была и в работе НКВД: в раскрытых архивах Киева все больше документов о том, как у расстрелянных выдирали золотые зубы, снимали с них одежду, мародерствовали. Дворцов, конечно, не нажили, но десять трупов — десять золотых зубов, и то хлеб.
У нас уже и сейчас половина дел — не политическая. Карина Цуркан, Михаил Абызов, братья Магомедовы — это все не о политике, а о дележке бабла.
Будьте уверены, что сейчас самый страшный ужас испытывают не те, кто 21 апреля вышел на улицы. Этот ужас испытывает российская элита. Поголовно. Вся.
Новое агрегатное состояние, в которое перешла политическая система страны, диктует и новую — пускай скрытую — конфигурацию общественного недовольства. Когда-то, в начале 2000-х, власть зиждилась на негласном контракте с российской элитой, «креативным классом» и московским офисным планктоном. Контракт гласил: «Нефтяного дождя хватит на всех, воруйте сколько хотите, только не лезьте в политику».
Этот контракт был окончательно разорван в 2014 году, и власть некоторое время пыталась опереться на «крымнаш», Хирурга в кожаных цепях и условный Уралвагонзавод.
Сейчас единственной опорой режима становится слово из трех букв. Государство переходит в новое агрегатное состояние — власти Лубянки. Старый анекдот «В России произошла сексуальная революция — власть захватили органы» вновь актуален.
Что же касается российской элиты, то именно она становится одним из главных пострадавших в этом процессе, и как следствие — тайной, глухой, но местами совершенно отчаянной оппозицией. Аналогичная ситуация в 1953 году окончилась победой Хрущева и свержением Берии. Впрочем, до этого еще далеко.
Chechenews.com
03.05.21