«Ильяс, вернись домой!» — восклицание матери муджахида на встрече с «мэром» Грозного…

 

Мы долго шутили над Абу Дуджаной из-за того, что когда слушали по радио про встречу «мэра» Грозного с родителями муджахидов и угрозами в их адрес, одна женщина произнесла эту фразу, и Абу Дуджана узнал по голосу свою маму… Он сделал это, он ушел домой, о, Аллах, даруй ему сады Рая как вечную обитель, его настоящий дом, куда он стремился все свое время на джихаде…

Человек, которого почти никто не замечал, человек, на котором не было ни одной новой одежды, он никогда не говорил «Я», он делал всю работу по базе, он готовил и убирал, он носил продукты и я не помню, чтобы он отдыхал днем хотя бы час… Все это и многое один человек, один Абу Дуджана…

Я увидел своими глазами человека, который полностью подходил под описание муджахида в хадисе от Бухари и Муслима: «Покрытый пылью, взъерошенный, на нем только две старые одежды, куда его назначают, туда он и идет, если он что-то просит, то не получает, если заступничает за кого-то, то его не слушают». Это Абу Дуджана, наш брат из Ведено, живший в Грозном, и оттуда пришедший на джихад.

Я не видел человека, подобного ему из братьев — его забота об остальных не знала границ. Я помню, всегда во время наших походов на операции, когда ты теряешь все силы и сидишь на земле, и не получается встать, ты думаешь только об одном — кто разожжет костер? И только ты поворачивал голову, как видел что Абу Дуджана, который был больнее всех и нес больше всех, уже разжигал огонь и даже начинал готовить. Он никогда не говорил громко, никогда не говорил про кого-то за его спиной, это был человек, который мысленно жил в садах Рая, и думал только об одном — когда будет случай войти туда своим телом и душой.

Имея свой дом и «мерседес», Абу Дуджана променял все это на старый автомат с шатавшимся прикладом и резиновые сапоги, в которых он и стал шахидом. У него не было нескольких пальцев на ногах, и раны не заживали после того, как суровой зимой 2007-2008 он отморозил ноги, и продолжали кровоточить даже на день смерти. Худой и больной, он продолжал ухаживать за братьями и сам делал всю работу по кухне — мы только приходили и кушали, а готовил только он, и не любил когда ему помогали, он все хотел сделать сам, опять эгоизм муджахида в достижении награды от Аллаха, только я и больше никто.

Он все время мечтал о том, чтобы принять участие в операции по истишхаду, но все никак не получалось, но Аллах даровал ему мученическую смерть там, где никто не ожидал, чтобы подтвердить хадис: «Тот, кто просил у Аллаха шахаду с искренностью, Он дарует ему место среди шахидов, даже если он умер на своей постели». Но Абу Дуджана стал шахидом не на постели, а в бою, когда его прошило насквозь несколько очередей из автоматов.

Как сегодня я помню тот день, когда Абу Дуджана вернулся из деревни незадолго до своей смерти. Он нес на себе в рюкзаке около 70 килограммов груза, и лямки трещали под такой тяжестью, особенно потому, что дорога, которую он проделал, лежала по горам и была длиною больше чем 2 часа. Я подошел к нему в недоумении, и спросил его, зачем надо было нести такой огромный груз, ведь можно было бы меняться с кем-то из братьев, по очереди нести все это? — и он ответил мне: «Ты же знаешь, что награда у Аллаха будет исходя из того груза, что ты нес». И я ничего не смог ответить ему, так как он был полностью прав.

Я предчувствовал то, что Аллах дарует ему смерть на этом пути — за несколько дней до этого он еще сильнее изменился. Затем у нас был бой на базе, куда подошел отряд кафирской разведки, и целый час кафиры истошно орали: «Нас подставили! По нам идет подлый огонь слева!». Там кафиры потеряли около 4-5 человек ранеными и убитыми, и мечтали только об одном — выжить и уйти. У нас была очень хорошая позиция на сопке, а кафиры просто бегали внизу и пытались вытащить своих раненых из-под огня. А посему я их не виню в испуге — они молодцы, что просто не разбежались, оставив раненых и убитых, очевидно, командир попался волевой и смог организовать отход. У нас из 6 человек не было никаких потерь и ранений, кроме пожалуй того, что мне зацепило осколком край уха — но я прошу кафиров не переживать, все хорошо зажило.

После этого мы отошли и я встретил Абу Дуджану, который был расстроен тем, что ему не дали возможности принять участия в бою, а дали приказ вытаскивать из базы все имущество и продукты. За час до того, как он был убит, я сказал, чтобы он не переживал, ведь если Аллах предписал шахаду, то от нее никуда не уйти. Так и произошло — он вышел на разведку и получил в грудь почти полную автоматную обойму и остался лежать там, в лесу, на постели из листьев, в холодный день 23 ноября 2008 года. Первое знамение Аллах явил нам именно в день его шахады — двое братьев шли по лесу, и Абу Дуджана шел вторым.

Когда кафиры открыли по ним огонь, ни одна пуля не задела того, кто шел впереди, и он успел обернуться и увидеть, как пули разрывают одежды на теле Абу Дуджаны. После этого наш брат принял бой и не отходил пока не убедился в том, что Абу Дуджана скончался. Я считаю, что Аллах даровал ему встречу с гуриями Рая, которые спустились к нему, не успев высохнуть его кровь, а что касается тела, то Аллах предписал иное…

Мы смогли вернуться на место его гибели только через неделю. Кафиры не забрали его вопреки своим правилам, лишь взяли у него автомат и обоймы, и накрыли лицо курткой. Я рад тому, что среди этого отребья, с которым приходится воевать, еще остались люди чести, пусть и своей, но они не стали издеваться над трупом, подобно муртадам, а даже накрыли его. Тот кафир, который сделал это, достойный человек, и я призываю его одуматься и принять религию Истины.

Через неделю Абу Дуджана оставался лежать таким же нетленным, как и был на момент смерти, и все, кто участвовал в этом, видели это чудо Аллаха — мы положили его в могилу, и из его ран потекла свежая кровь. В тот день, когда он стал шахидом, он приснился мне во сне, и, подойдя ко мне, положил руки на плечи и произнес: «Почему ты переживаешь? Разве ты не знаешь, что я стал шахидом?». Только после этого у меня высохли слезы, хотя с его смертью я ощутил потерю большую, чем, если бы потерял сына.

Я помню, как после его смерти стоял посреди зимнего леса, и вся эта мирская жизнь казалась настолько ничтожной по сравнению с этим человеком, и зависть и сожаление о том, что я не лежу рядом с ним в могиле переполняли меня…

О, Аллах, прими джихад нашего брата Абу Дуджаны и даруй ему прощение грехов и награди Садами Рая!

Саид Абу Саад Бурятский (рохьматуллах1и 1аляйх1и).