«Два огромных трупа, упавших навзничь. Ле Пен и ее банда. Меланшон и его позор. Истинное романтическое увлечение французского народа — Макрон?» — рассуждает политический журналист, философ, писатель Бернар-Анри Леви в газете La Regle du jeu.
«То, что Социалистическая партия — труп, об этом было объявлено 10 лет назад, но столько времени ей понадобилось, чтобы наконец осознать собственное фиаско, — пишет Леви. — Но в том же положении партия «Республиканцы» (LR), «Объединение в поддержку Республики» (RPR), «Союз за народное движение» (UMP), уж не знаю, теряюсь в названиях, — станут ли эти имена якорями спасения в этом нескончаемом кораблекрушении? В любом случае это смена эпохи. Конец тех времен, когда во Франции два столетия назад конституцией было положено начало важнейшему разделению на правых и левых», — утверждает автор.
«Ле Пен и ее банде предвещали 30%. Ну что ж, получилось 22%. И это выглядит недостаточным — каких-то жалких 22%! — в пустых и жадных глазах членов «Национального фронта». Они тоже попали в мышеловку и снова затянули старую песню: «Вы — система, мы — народ», — пишет Леви. — Они продолжали бахвалиться, не понимая, что изнашивание коснулось и их; им даже в голову не пришло, что, так и не оказавшись в будущем, они уже относятся к прошлому, и что Марин на самом деле отнюдь не Мадонна — она слишком чужда народному духу, чтобы Франция идентифицировала себя с ее откровенной вульгарностью. Подруга нацистов Шатийона и Лусто пробудила в народе звериное начало. Но сделать из него зверя ей не удалось. В последний момент народ, как это часто случается в истории, сумел опомниться. «Фрекзита» не будет. Привидению Виши не удастся вывести из Европы страну Вольтера и Гюго».
«Зато сюрпризом стало поведение Меланшона, — продолжает автор. — Политика судят по его реакции. А реакция Меланшона в этот вечер была отталкивающей. Он плохой игрок. Амон, Фийон, Рафарен, Дюфло, как и другие, сумели достойно встретить свое поражение. Все или почти все сделали различие между политическим соперником и врагом Французской Республики. Меленшон — нет».
«И наконец, Макрон. Франция не омертвела, как кому-то хотелось, и она выбрала этого человека. Она не совсем понимает, что делает, так как он сам не совсем понимает, кто он есть. И она задерживает дыхание, так как осознает, что в радостном воодушевлении может оживить что-то хрупкое и незавершенное. Чего недостает этому Бонапарту? — спрашивает Леви. — Разгадки ребуса. «Главное для меня — это…» — разнородных картинок, из которых составилось бы его мировоззрение. Финального слова, которое придаст или не придаст смысл его невероятному броску. Но, сказать по правде, у нас нет другого выбора. Впрочем, у него тоже. Прошло время риторических формулировок, которые не говорят о «моем самом главном». Теперь он должен рассказать всю свою историю французским женщинам и мужчинам, которых 60 млн. Ставка такова — истинный народный роман или национальный упадок».