Гарри Каспаров родился в СССР в 1963 году и был чемпионом мира по шахматам с 1985 по 1993 год. В 2015 году он выпустил антипутинскую книгу «Зима близко». Этот уроженец Баку стал ярым политическим противником Владимира Путина, участвовал в президентской кампании 2008 года и основал оппозиционную партию «Солидарность» с бывшим премьером Борисом Немцовым.
В 2013 году он заявил, что не вернется в Россию из опасений, что его могут задержать или даже убить (именно такая участь постигла Немцова 27 февраля 2015 года в Москве). Сейчас он говорит с нами о путинской «системе», планах Кремля и его рычагах на Западе с 40-го этажа небоскреба на Манхеттене.
Le Figaro: 2017 год начинается с мрачных предзнаменований, как в США, так и в Европе. Какие угрозы вы видите для Запада, чьи основы сейчас пошатнулись?
Гарри Каспаров: 2017 год станет историческим, переходным годом, как и 1917-й. Это столетняя годовщина взятия большевиками власти в России, свержения Романовых и начала больших преобразований. Во Франции и Германии должны пройти решающие выборы. Канцлер Ангела Меркель станет целью ожесточенных нападок. Российские спецслужбы попытаются дискредитировать ее и задействуют для того все ресурсы. Кибератаки выйдут на куда больший масштаб по сравнению с тем, что было в США.
— Вы говорите, что проблему для мира создает не Россия, а Владимир Путин. Он действительно пытался вмешаться в президентские выборы в США?
— Проблема действительно не в России, а в Путине. И он не ждал победы Трампа. Сначала он принял его за клоуна. Когда Трамп начал подниматься в рейтингах, Путин все равно думал, что тот проиграет, потому что, как говорил сам Трамп, выборы нечестные. В любом случае, Путин считал, что тот мог дискредитировать американскую политическую систему. Сегодня американская демократия столкнулась с самым тяжелым испытанием со времен войны за независимость. Но я верю в ее способность вновь встать во главе свободного мира.
— В теории, нет, потому что он представляет собой продукт КГБ. Тайные операции для него всегда предпочтительнее массированных бомбардировок. Шантажировать, а не убивать людей. Сеять хаос. Его единственная стратегия — политическое выживание. Каждому диктатору нужно демонстрировать силу, чтобы показать собственную неуязвимость. Вопрос не в том, начнет ли Путин новую атаку, а в том, где и когда. Он хочет показать, что Америка слаба, а НАТО — бумажный тигр. Но он видит границы: он остановился на Украине, потому что не хочет кровавого болота, которое стало бы «его» Афганистаном. Он не планирует ударов по Прибалтике из страха перед НАТО. Там развернуты сотни американских солдат. Поэтому с 2014 года он продвигает фигуры по другим направлениям.
— Поэтому он сделал ставку на Сирию?
— Да, и это был гениальный ход: он знал, что вмешательство на стороне Дамаска отразится на Европе, усилив поток беженцев. Одним выстрелом он убил двух или даже трех зайцев: бросил вызов Америке, показал слабость Обамы, помог сирийским и иранским союзником, а также оказал услугу европейским ультраправым, которые получили новые аргументы для своей антимиграционной риторики.
— Некоторые голоса в Европе призывают рассматривать Путина как объективного союзника перед лицом джихадистской угрозы. Что вы об этом думаете?
— Это обманчивая, но привлекательная риторика, которая с легкостью находит отклик. Но, как я уже говорил, Владимир Путин начал операции в Сирии не ради борьбы с «Исламским государством» (запрещенная в России террористическая организация — прим.ред.). На джихадистов нацелены лишь 10% российских ударов. Оставшиеся 90% направлены против сирийской оппозиции, которую поддерживают западные страны. В Европе существует своеобразная идеологическая коррупция в отношении Путина: с ним нужно вести диалог, потому что Россию «нельзя игнорировать». Речь идет о своеобразной форме примирения. Зачем думать о «маленьких» народах вроде прибалтов? Это предательство самой идеи Европы, которая основана на уважении к правовому государству. Это нравственная капитуляция. История говорит нам, что диктаторы никогда не останавливаются сами. Их приходится останавливать другим.
— Как Путин намеревается взаимодействовать с администрацией Трампа?
— Он занял выжидательную позицию. Неизвестных слишком много. Утвердит ли Сенат Рекса Тиллерсона (Rex Tillerson) на пост госсекретаря? Министр обороны Джеймс Мэттис (James Mattis) не разделяет восхищения нового президента Путиным. Конгресс взбудоражен вопросом кибератак. Все это поворачивает на Путина свет прожекторов, а ему, поверьте мне, этого вовсе не нужно. Кроме того, он знает, что как только Трамп изменит свое отношение к нему, 100% американцев обернутся против России. Вопрос в том, как далеко Трамп готов зайти в этом сближении.
— Как дать отпор «наступлению» Путина?
— «Идите по денежному следу», — говорил Глубокая глотка (информатор The Washington Post в Уотергейтском скандале) и найдете источники финансов. Как бы то ни было, начать следует с принятия того факта, что речь идет о войне, и что вы стали целью нападения. Сейчас проблемой для Путина является единый европейский фронт, который ведут Германия и, в меньшей степени, Франция. Его взгляд обращен на Париж (он думает, что сможет с легкостью повлиять там на выборы) и Берлин, последний настоящий оплот европейского противодействия ему. Возьмите канал Russia Today, который стал ключевым инструментом пропаганды и распространяет ложную информацию. Начните с его запрета, чтобы ликвидировать пропаганду. Это стало бы хорошим стартом.
— Вы резко критикуете американских официальных лиц, которые говорят, что всегда знали опасность Путина, но стали говорить об этом уже после своего ухода с должности, как, например, бывшая госсекретарь Кондолиза Райс (Condoleezza Rice).
— Да, Обама тоже наверняка напишет в своих мемуарах, что «всегда знал»! Стоит отметить, что все это время Россия не была в числе его приоритетов. Только вот за последние несколько месяцев появилось больше историй о России и КГБ, чем за последние 25 лет! Новый факт в том, что у Дональда Трампа есть связи с Москвой. Он получил массовые вливания российских денег в критический момент, в 2008-2009 годах, что спасло его от банкротства. Его сын открыто это признал (15 сентября 2008 года в The New York Times). Сколько денег он должен иностранным режимам, некоторые из которых занимают открыто враждебную позицию по отношению к США? Почему он отказывается обнародовать свои налоговые декларации? Ему еще предстоит ответить на все эти вопросы.
24.01.17.