Кумыкский князь Зурхай: Мы думали, что чеченцы уважают нас за наше княжеское происхождение

в 1841-1842 годах.

Предисловие.

Представленный материал из нашего родового архива — это история в записках, о высоких и благородных нравственно-этических поступках, переданный нам через поколения нашим предком Зурхаем-первым, внуком князя Темира, а в седьмом колене по восходящей линии от него, потомком Солтан-Мута (Султан-Мута, Солтан-Махмуда) – родоначальника княжеских родов и правителя всех Засолакских кумуков, во время его нахождения в гостях у чеченского племени Чинахи в 1841- 1842 годах.

Приговоренный к расстрелу Зурхай-1, за учиненное справедливое возмездие над солдатами местного гарнизона, за поруганную честь дочери кунака, во время его пребывания у него в гостях в Гудермесе, вместе с еще 4-мя арестантами находился в одной из камер Моздокской тюрьмы. Нападение на Моздок армии Имама Шамиля под предводительством духовного лидера Чечни Шаипа–муллы и освобождение узников тюрьмы, спасло Зурхая-1 от смерти.

Тяжело раненный, во время побега, Зурхай-1 и его сокамерник ногайский мурза Арслан были спасены, и доставлены в Довта Марта в родовое поселение чеченского тейпа Чинахи. Своему спасению наследный кумукский князь Зурхай-1 и ногайский мурза Арслан были обязаны сыновьям алима Хози Гази из Чинахи: известному наибу Имама Шамиля — Гази Эзи и его старшему брату, находившийся в этой тюрьме — Гази Махти.

Наш предок Зурхай-1 и его друг Арслан жили, лечились и восстанавливались от ран до полного выздоровления в Довте Марте. Рана Арслана была не тяжелая, поэтому подлечив ногу, спустя три месяца покинул Довта Марта. Раны Зурхая-1 были очень тяжелыми, поэтому до полного выздоровления и ожидания урегулирования вопроса реабилитации по вышеприведенному инциденту, он прожил в Довте Марте — целый год.

С большой теплотой и скрупулезностью Зурхай-1 описывает свое пребывание в Довта Мартане, отражая в записках дни своего годовалого пребывания – как одной из самых ярких и впечатлительных страниц в его жизни. Умирая, он завещал своим потомкам, не обрывать и поддерживать связь с Чинахи из Довта Мартана. Он глубоко сожалел, что так и не выдался случай, должным образом при жизни воздать дань уважения — этому неиссякаемому роднику: доброты и уважения, чести и достоинства — своим друзьям и братьям из Довта Мартана.

Только, по прошествии около 75 лет, после освобождения Зурхая-1 — внуку его внучатого племянника — Темир-Солтану Зурхаеву удалось исполнить наставления и заветное завещание Зурхая-1 в 1915 году, в отношении своих братьев и друзей из Довта Мартана. Темир-Солтан помог сбежать из тюремного заточения, с острова Чечень, известному на Кавказе – легендарному, Кути, сыну — Гази Махти и племяннику известного наиба Имама Шамиля — Гази Эзи.
Далее последовали годы лихолетья и вплоть до выселения наших братьев – чеченцев в 1944 году, представители нашего рода взаимно тесно поддерживали отношения с родом

Чанахи из Довта Мартана и сыновьями — Кути.

Несмотря, на все перипетии жизненных процессов, наш род остаѐтся верен завещанию Зурхая-1 и считает своими кунаками чеченцев тейпа Чинахи из рода — Довта Мартана.
Зурхай-1 был достаточно грамотным и образованным человеком для своего времени, он говорил на многих языках и писал, в том числе, на арабском и русском языках. Особым его увлечением был интерес к происхождению тюркских, кавказских и иранских народов. Подача его материалов произвольна, последовательных исследований он не производил.

Представленный нами материал, воссоздан путем компиляции первичных источников Зурхая-1, в том числе, изустно передаваемых от поколения к поколению, тухумных и родовых преданий — источника самосохранения самоидентичности, переведенных с кумукского языка. Мы на свое усмотрение поставили очередность подачи «записок», в той части, где мы не уверены в подлинности перевода, приводили несколько вариантов.

Не искажая, смысл «записок» и его содержание, мы скорректировали материал до степени его понимания современниками 21 века. По совокупности этих причин, возможны несущественные неточности в топонимии описываемого исторического периода и правильности озвученных имен, с точки зрения современной историографии. Будем признательны профильным чеченским писателям, историкам и ученым за мотивированные поправки по «Запискам …».

Материалы нашего архива публикуются впервые, после истечения срока давности в 100 лет, со времени последнего вышеописанного события 1915 года, согласно завещанию – Темир-Солтана Сатыбаловича Зурхаева (внук Зурхая-2).

Основным держателем всех архивных документов и информации, касательно нашего тухума и родовых связей, до последнего своего дня – 03.08.2012 года, был младший брат Темир-Солтана – Абдулла Сатыбалович Зурхаев (внук Зурхая-2) — 1914 года рождения.

Я, Темир Хамза, являюсь исполнителем воли и завещания Темир-Солтана, уполномоченный на это его младшим братом – Абдуллой Зурхаевым, и его же завещанием уполномочен – держателем всей информации тухума и родовых связей, после ухода его в мир иной, ввиду особых условий развития тухума и рода.
Темир Хамза.

Записка №1. БЕГСТВО.

« … Когда пришел в себя от беспамятства я не знал, где нахожусь. Когда появился, как и я приговоренный к расстрелу, Арслан — ногайский мурза, я немного успокоился. Я помнил, что в меня и еще в одного попали залпом, когда мы уже спрыгивали с тюремного забора, дальнейшие события я не помню … .»
Записка №2. Спасение.

Как оказалось, ранен вместе со мной был Махти, сын Хози Гази из племени Чинахи с Довта Марта. Нас пятерых запертых для расстрела, на рассвете спасли два брата: Махти и известный наиб Имама Шамиля — Гази Эзи, сыновья Гази. Махти лежал со мной в одной комнате. Мы были в доме младшего брата Гази — Юсупа. Это был отдельный маленький домик во дворе, на самом краю обрыва, была видна река и противоположный берег реки. За нами ухаживал сын Юсупа – Соадал и ногаец Арслан, который уже чувствовал себя хорошо.

Записка №3. Лекарь

Лечил нас лекарь по имени Мудал с местечка Валерик, его род и Чинахи из Мартана связывает давняя дружба. Много лет назад их праотца захватили черкесские князья, за то, что он женился на их дочери без их согласия. Хотели его казнить, только вмешательство Чинахи из Мартана, спасли его жизнь и, вдобавок ко всему, черкесы согласились на его женитьбу с княжной. Аки Мудал был известным лекарем и его лечения нам здорово помогало.
Когда спрыгивал с забора тюрьмы Моздока, я упал на железку, она проникла мне ниже грудной клетки и обломилась, эта рана особенно терзала меня болью. Резать эту рану

Мудал не решался, он положил на эту рану медвежий жир. Спустя три месяца, это место стала набухать и темнеть. Далее нарыв прорвало и вытекло много гноя, и показался кусок железки. Лекарь ухватил железку щипцами, чтобы она не убежала, сделал надрез и вытащил железку. Эта была острая, металлическая ржавая железка, похожая на пику. Рана зажила быстро, ее мазали каким-то жиром разведенным напополам мѐдом.

Записка №4. Довта Марта.

Когда я встал на ноги, я начел осваиваться с бытом, знакомиться с хозяйственными производствами и наблюдать за нормами правопорядка в Довта Мартане. В каждом доме я был желанным гостем, многих я знал, так как они приходили нас наведывать с Махти.

Довта Марта состоял из трех частей потомков трех сыновей Довты. В Мартане проживали потомки сына Довты – Алабега и Эмзи. В Шира Ашха (старый Ачхой), проживали потомки Авти, их хутора с долиной родников уже стали частью Шира Ашха. Все эти места, люди из других племен и народов называли Довта Марта.
Записка №5. Медресе.

В Довта Мартане были два медресе, в Мартане — под присмотром шейха Мадага, дед имама Кавказа Мансура по матери, и его потомков. В Шира Ашха — медресе построенный в середины 17-го века на средства закубанских ногайцев, под присмотром шейха Кати и его потомков.

В медресах с 17-го века обучались отпрыски адыгских князей вместе с чеченскими послушниками. В 1826 году, когда завоеватели сожгли Довта Марта, погибло много адыгских детей. В 1832 г., когда окружили Довта Марта, Чинахам удалось вывести и спасти детей адыгских князей, послушников медресе и переправить их к племени Карабулакам, а потом отправить к себе домой. Это был последний досрочный выпуск адыгских послушников в Довта Мартане.

Записка №6. Жизненный уклад.

Очень быстро я разобрался в городке проживания — Мартане. Когда мне стало получши, я перебрался жить к самому старому и авторитетному жителю Довта Мартане, внуку шейха Медага — Арсби. Как он сам утверждал, ему было далеко за сто лет, чувствовал он себя хорошо и разум его был ясный.

Заправлял Мартаном Хизри-хаджи, племянник Арсби, он же и его потомство были заняты духовными делами медресе. Все вопросы, связанные с религией, решались у них. У них жили приглашенные алимы, из других мест, для обучения послушников медресе. Эти вопросы решал старший сын Хизри-хаджи — Ибаш, у него во дворе и проживали приглашенные алимы. Во время моего пребывания в Мартане, я познакомился с известным алимом Дошкой из рода Черми, который раньше проживал у Ибаша. Он приезжал в гости со своей женой княжной черкесской — Нуретой, на которой он женился раньше, в период проживания в Довта Мартане, когда послушниками были еще дети адыгских племен.

Вопросы войны и мира решались у Гази, сына Хози — брата Хизри-хаджи. Хози не было в живых. Жена Хози, Умида была из известного рода племени Центори. Она была тетей Шоипа, самого приближенного и доверенного наиба Шамиля. Шоип часто бывал в Довта Мартане, его сопровождали сорок всадников и они были только на белых конях. Всегда при Шоипе был его племянник и наш спаситель Гази Эзим наиб Имама Шамиля. Имам часто бывал в этих краях и всегда останавливался у Гази. Многочисленное воинство гостей и их кони располагались в огромном дворе брата Гази — Гурчаки. У него было отдельное большое помещение, как казарма, где были деревянные топчаны укрытые овечьими шкурами.

Записка №7. Особенности строений.

В отличие от Шира Ашха, в Мартане хутора находились подальше, полчаса ходьбы. Довта Мартан был окружен хутарами Чинахи. Подальше от них были разбиты хутора племени Зумси, Тумси, Аки, Мержи. Нигде я так и не увидел, кроме как в Довте Мартане, чтобы ограды были выложены из камня из извести. Обе медресе и мечеть, построенные на границе Мартана и Шира Ашха, были выложены из камня. Дома в Довта Мартане были, как у всех чеченских племен, из дерева глины и соломы.

Записки №8. Арсби.

Через четыре месяца моего пребывания в Довта Мартане, я перебрался жить к самому старому жителю Довта Мартана, к Арсби, сын Голанчери, внук Шейха Медаго. Его жизнь и судьба не завидная, трагичная и горькая. Родился он, примерно меньше середины 18-го века. Женился он поздно.
Вместе имамом Кавказа Мансуром, его двоюродным братом, который младше его на 15-17 лет, воевал против русских на стороне адыгов. Женился, когда ему было за сорок лет. В

1826 году, когда полностью уничтожили, сожгли Довта Мартан, и поубивали всех жителей, погибли его жена и семь его детей. Он не свыкся с этой утратой, когда он об этом рассказывал, голос его становился не ровным и по белой бороде катились слезы его утраты. Он жил отдельно, в своем доме, но дети и внуки его брата Эльжарки смотрели за ним, как за отцом.

У Арсби проживал Зука, внук его брата Эльжарки, сын Меши. Разум его был ясный и он рассказал, что Довта Мартан — так прозван где-то 1505-1515г.г., раньше он назывался Нахи-Чу, а река Марта называлась Нахи-Хи. 120 лет назад, как стали называть Нахи-Чу Довта Мартаном, в пойме реки Нахи-Хи состоялось сражение чеченских племен и многих народов Кавказа с Тимуром-хромым. Эта была жестокая битва, которая продолжалась три дня и три ночи. Кавказцы были разбиты, армия Тимура была настолько велика, что не было конца.

Убитых было так много, что местами реку перекрывали трупы убитых. Две недели хоронили и развозили убитых. Неделю по Нахи-Хи текла красная вода от крови, Нахи-Чу разрушили полностью, разрушили самую высокую мечеть на Кавказе. Как рассказывал Арсби, Нахи-Чу был значительным, это был город племени Чинахи. В Нахи-Чу проживали и армяне, и евреи, и иранцы — торговали, мастерили.

Против Тимура отряды собрал и возглавил старейшина Нахи-Чу, Эзам из племени Чинахи. С ним рядом стоял его верный друг и названный брат Медал из племени Зумси. Чеченские племена были загнаны в свои родовые крепости в горах. Спустя 120 лет 1505-1515г.г. наместник Тимуридов на Кавказе, Юсуп, вынужден был договориться, с четырьмя или пятью внуками Эзама Довтой, что они отходят и освобождают территорию чеченских племен до терского хребта. Более ста лет горцы нападали на тимуридов и не давали им обжиться.

В поселение Нахи-Чу пытались поселиться Орши, племена иранского происхождения, но Чинахи своими нападениями не дали им это сделать. Когда Чинахи вернулись в свое поселение, Довта прозвал это место Мартан или Мартаном, что означает «Мужское благое место» — город мужчин. Реку прозвали Марта – служи мужчинам. Вот так Мартан стал зваться Довта Мартан. Сами Чинахи, звали свое поселение — Мартаном.

Вместе с Арсби мы часто бывали на их хуторах, они лежали вокруг Довта Мартан и каждый хутор лежал на реке или рядом с рекой, и каждый хутор окружал лес. Пока не подойдешь и не поймешь, что среди леса хутор. Чинахи на хуторах держали скот, лошадей и прочую живность, растили сады, кукурузу и овощи. Чеченцы других племен делали тоже и жили в своих хуторах отдельными родами. Хутора кругом укрывались высокими прочными плетеными ограждениями. Эти укрепления служили защитой от нападений медведей, кабанов и волков. Но кабаны, рассказывают тут, разрывали ограды и прорывались на кукурузные поля. Проведав, хутора чинахи, мы с Арсби обязательно заглядывали и в соседние хутора.

У Мамти, старейшины рода племени Тумси, на хуторе была дикая груша огромных размеров. Эти груши они мочили в деревянных жбанах, груши были очень вкусные и кислые.
Несколько лет на хуторе у Чинахов, проживал род Идага, сын Мани, проживавшие раньше на реке Асса. Идаг считает, что женщин и детей надо укрыть в горах в родовых крепостях и воевать с русскими, отбивать свои жилища, хутора, поселения до победного конца.

Из всех хуторов на Ашхе , лучше укрепили хутор одноглазого Тимага, старейшего рода племени Тумси. И как рассказывают люди, он в молодости мог с одним кинжалом пойти на медведя и убить его.

В Довта Мартане всегда были гости, много гостей, и многие из них обязательно заглядывали к Арсби. Я присутствовал при разговоре с Арсби Урус – Мартановского наиба Исы из рода Гендергени . Исе было под семьдесят лет , это был очень волевой человек , который не терпел малодушие.

Он всѐ допытывался у Арсби, почему Чечня и Дагестан не поддерживали Имама Мансура . Арсби рассказал, что это было в 1787 году, а может быть 1786 году. Имам Мансур , князь Кази-Гирей , ногайский князь Адал , приезжали Довта Мартан, и в доме шейха Медага встречались с известными людьми из племѐн Центори, Зендаки, Бени, Дишни и др. Из Дагестана были кумукские князи от Хамзаевых и Урусхановых, и несколько ханов от аварцев и лезгин.

Гости пробыли трое суток, много говорили, но и чеченцы и дагестанцы сказали, что не смогут поднять народ. Очень много чеченцев ушло с Ушурмой к Черкесам, многие не вернулись обратно, кто погиб в боях, кто, женился и остался там. Арсби заключил, что жестокость русских — чеченцы и дагестанцы, в то время ещѐ не вкусили.

Записка № 9. Производственный уклад.

Левый берег реки Марта, где находилось часть Мартана, было безлюдно, там обжитые и ставшие частью Мартан хутора. С берега хорошо было видно, обставшие надолго и обросшие бурьянов заброшенные сады. Как рассказывают Чинахи, когда Марта разливалось в период проливных дождей в горах шли, порой и две недели, река разделяла Мартан, и люди не могли переходить бурлящую реку. Когда река разливалась, река приносила много камней. Часть этих камней белые, как куриные яйца, отбиралась и накапливалась для добычи с них извести. Раньше известь добывалось на левом берегу, теперь это делается на правом берегу реки Марта с восходом солнца на окраине Шира Ашха, а с заходом солнца на окраине Мартана.

Недалеко от Шира Ашха, известь добывали рядом со своим хутором, люди из племени Мержи. Они копали яму размером: 4м — в длину и 2м — в ширину, закладывали туда дрова, сверху обкладывали их отобранными белыми камнями и поджигали огонь, от огня камни лопались. Когда дрова заканчивали гореть, огонь остывал, горячие камни обливали водой тут же протекающей реки, и камни начинали лопаться и рассыпаться.

На окраине Мартана, в верхней еѐ части, известью занимались наѐмники иранцы. Они прорыли на берегу яму таких же размеров и высоту 1,5метра, сверху укладывали железными жердями и на них укладывали камни, в прорытый проем закладывали 4 тысячи дров и поджигали. Остальное, они делали как мастера из Мержи. Река приносила много поваленных деревьев и камней, и поэтому этот материал находился под рукой работников . Известь брали со всех хуторов и всех округов.

Записка №10. Похороны.

У чеченцев похоронные дела устраивались немного по-своему. Во дворе ноябрь, так много убитых за один раз в Давта Мартане в моѐ нахождение здесь не было. Месяц назад при нападении на Кизляр с Довта Мартана и из вокруг лежащих хуторов было убито больше 20 человек . Пятерых убитых привезли , остальных похоронили там, трое убитых были из Довта Марта: Ида — внук Гурчака; Абал — внук Хизри- хаджи; Исмаил — сын Мона и родной брат наиба Алдам-Ислама. Еще один был из хутора Мержи и один — из Тумси.
Тазит, прощально-соболезновательный обряд, устроили во дворе в медресе в Шира Ашха — по брату наиба Алдама-Ислама, а во дворе Гурчака — по двум убитым внукам Хизри-хаджи и Гурчака.

Двор Гурчака был очень большой. Напротив ворот, под навесом на больших пнях установили доски и на них уложили овечьи шкуры, во дворе было очень холодно. Родственники и близкие убитых устроились прямо напротив ворот. На самом почетном месте сидел Арсби, рядом с ним Хизри-хаджи и Гурчак, Гези и Ибака сидели за ними. Одни меняли других, но не низменным оставался Арсби. На первый взгляд казалось, что все рассаживаются как им удобно. Но, наблюдая за участниками тазита, я уловил твердое правило поведения.

Когда входящие во двор для соболезнования подходили, они читали молитву и обращались к близким родственникам погибших — соболезнуя. Потом приветствовали гостей, затем рассаживались и уходили в сторону. Родственники сидели напротив ворот, справа от них сидели только гости, чем гость почетнее или издалека прибыл, он садился ближе к родственникам, принимающих соболезнования. Жители Довта Марта и вокруг лежащих хуторов садились или стояли с левой стороны от родственников.

Рано утром с большой группой людей на тазит прибыл Томат из рода Эмзи , все стали и он сел рядом с Арсби . Следом за ним огромная количество людей во главе с Маса — сыном шейха Коти , Маса сел рядом с Арсби и Таметом . Арсби не дал другим даже сесть и поблагодарив их отправил на другой тазит — они хоронили брата Алдама-Ислама. Немного погодя, Арсби отправил и Масу, он был старшим из принимающих тазит в Шира Ашхе . Все три дня на тазите присутствовал Шоип — Молла , он был двоюродным братом Гази , Гурчаги , Гаймарзи и Юсупа .

Шоип-молла вместе с Чинахи и со своими людьми, отлучались соболезновать по другим погибшим. Все три дня, было огромное число соболезнующих: близкие Шейха Мансура с большой группой людей из Алды, пробыли на тазите два полных дня; Арсаноевский Эски со своими людьми; наиб Иса Гендергени и Мухаммад Гехинский с людьми; Аздамир из Цоци и Сулим из Архи со своими людьми; Байбатер-Хаджи из Архи со своими мюридами; Идаг из племени Зумси, с людьми из своего рода пробыл все три дня; известный Мамти, из племени Тумси, с людьми своего рода, проживающий в предгорном поселении Ашха; два дня были люди из племени Аки из Валерика; Мержи от Карабулаков , во главе с известным старцем Ади-Иди.

Оружия, у кого было с собой, оставляли на улице, кроме кинжалов.
Ждали имама Шамиля, но он с Гойти должен был срочно вернуться в Дарго. На третий день семьям убитых пригнали скот и разную снедь на повозках . На четвѐртый день ворота Гурчага закрыли, кто приходил — ходили к Хози Гази и Хизри-Хаджи. Приехали за сто человек с горной крепости Чинахи Ушкаги в главе с наибом Дуби.

Записка №11. Маса

Мое любопытство и желание к познанию истины, постоянно толками меня что-то искать, спрашивать и слушать. Занятые люди и обстановка в Довта Мартане, и в Чечне, не способствовала к долгим разговорам. Но, несмотря на это, проявляя должный такт и уважение гостю, охотно отвечали на мои расспросы и Арсби, и ставшим моим большим другом Маса — сын Шейха-Коти. Ему было около или за 70 лет, но энергия в нем бурлила. Это был без предела храбрый и неуемный человек, он вечно хотел сделать, что-то большое и это ему давалось.

Маса был наследником многих написанных и собранных его отцом, Шейхом-Коти, знаний. Шира Ашхе он был самый авторитетный, и наиб Алдам-Ислам — его двоюродный брат, подчеркнуто обозначал его значимость и лидерство в Шира Ашхе. Но, и в Мартане он был не менее авторитетным, приходя туда, кого-то отчитывал, кому-то делал замечание. А на первых порах был убежден, что им он был дедом или дядей.

В отличии от Арсби, Маса рассказывал и не сомневался в истинности своего повествования. Чеченцы, он считал, вернулись к себе домой, после тысячи лет скитаний по историческим местам Египта, Малой Азии, Турции и Южного Кавказа. Имели свои государства и даже были перунами Египта. Но, вечные войны с другими народами, сокращали их население и они продвигались туда, откуда они потомки Дзуркая, ушли когда-то. Он считал, что они, чинахи, потомки царей страны Мартан.

Когда я спрашивал, что вас связывает с Адыгами и почему Черкесы, Кабардинцы и Шапсуги бывают только у вас, и через вас строят отношения с другими племенами, он говорил, что это тайна времени и рассказал, что много сот лет тому назад, может и тысячи, у предков чеченцев было свое государство, и Чинахи жили в большом городе. На их государство напало несметное количество войск и город уничтожили, многих поубивали, остальных погнали на восток. По пути умирало много людей, и в конце — концов их полуживых пригнали в чужой город Гарм. Город был разрушен, на улицах валялись, разложившиеся тела людей и животных.

Вокруг этого города жили люди одной их крови, но им не давали их хоронить. Первым делом, предки чеченцев, собрали тела убитых и похоронили их со всеми почестями. Этот народ настолько был благодарен поступку предков Ченахов, что приняли их как желанных гостей. Потомки этого народа и являются племенами Адыгов. С тех пор они и Ченахи не теряют свои отношения.

В один из летних дней я гостил у Маси, в Шире Ашхе. Он предложил пойти в гости на хутор к племени Мержи, к своему другу, слепому старцу Шамсу. Хутор Мержи находился пониже Долины родников, в сторону Валерика. Шамсу и его сыновья встретили нас приветливо, сам Шамсу занемог, но нас он не отпустил.

Маса привел меня, чтобы послушать рассказы Шамсы, но он не был расположен к разговорам. Когда наступила тишина, каждый из нас думал о своем, Шамсу позади себя взял что-то, похожий на наш кумукский трехструнный агъач-къомуз. Я пригляделся, это был деревянный инструмент с продолговатой деревянной планкой, на которой от низа инструмента были натянуты две струны, Шамси провел рукой по струнам, потом большим пальцем правой руки он несколько раз дергал то одну, то вторую струну, и полилась мелодия.

Я вдруг, мысленно унесся по всему Кавказу, поднялся высоко в небо и видел свою родину, родителей, друзей, родные луга и реки. Мелодия вернула меня в детство и юность. Мелодия прервалась также внезапно, как и началась. Я молчал, я не хотел возвращаться из родных краев, мне впервые стало по настоящему плохо на чужбине, я затосковал. Мне было стыдно, но я не смог остановить слезы лившиеся, помимо моей воли, из моих глаз. Мы медленно, не разговаривая, вернулись в Шира Ашхо, я хотел уединиться, Маса меня понимал, он крепко обнял меня и попрощался без слов.

Записка №12. Проводы.

Прожив, почти один год в Довта Мартане, я покидал их. Я переезжал поближе к своим местам, ожидал вестей о разрешении моего возвращения и прекращения моего преследования. Было очень холодно, в этот ранний утренний час, на улице не было никого, кроме моих провожатых до Центори. Сын Мами — Тимарик, сын Ибаша — Тимаш, внук Тамата – Астамир. Подарок Гази Эзи, черкесский скакун, ждал меня во дворе. Мои провожатые готовые были вскочить на свои скакуны, но я взял коня за уздечку и пошел медленным шагом по Мартану.

Я прощался, уже полюбившимися мне местами и людьми — вечно серьезными, а порой и мрачными Ченахи, которые стали мне родными. Они относились к нам с Арсланом, настолько уважительно, что мы вначале думали, что это дань уважения нашему происхождению, я – Князь, ногаец – Мурза, дворянин. Прожив какое-то время, мы поняли, что уважение к нам им диктует их происхождение. Переступив порог их дома и князь, и дворянин, и простолюдин, и их заклятый враг — становится их гостем, а большого величия для хозяина дома, чем гость, в их понимании не было. Скудно была их еда, но она была в изобилии. Они никогда не ели, чтобы наслаждаться, а ели, чтобы жить.

Особо доверительные отношения внутри чеченских племен, у них были с Зумси и Центори, родственные теплые отношения с Аки из Валерика, с Черми из предтеречья, с Мержи и Тумси из ближайших хуторов по круговой. Особые у них отношения были с адыгскими, дагестанскими и ногайскими народами. Отношения эти были настолько прочными и доверительными, что за этим стояло какое-то таинство, какая-то тайна. Я прощался с ними и Мартаном, где я прожил часть своей жизни, я оставлял здесь частицу своего сердца.

Меня пригласили к себе пожить родственники Шейха-Уди, из племени Шуми. Уди, часто был гостем в моем отчем доме. Но Умида, бабушка Гази Эзи, тетя Шоипа, сказала, что я буду жить в ее девичьем доме, у Шоипа–моллы из Центори. Я не звал Уми, так ее звали внуки, ей было около 80-ти лет, но еще очень крепкая, очень мудрая женщина. Я бывал свидетелем, когда она и ее внуки, спорили кто, из них важнее по происхождению.

Она с гордостью заявляла, что она дочь и сестра глав старейшин чеченских племен, племени Центори рода Аки — хранителей чеченского огня и чистоты народа. Ее внуки гордились ее происхождением, но ей напоминали, что они Нахи, потомки царей и фараонов. Это происходило внутри их семьи, меня они никогда не чурались и считали меня членом своей семьи.

Когда я дошел до медресе и повернул по дороге налево, на улице перед своими воротами меня поджидал старший сын Хизри-Хаджи — Ибаш, это был необычайно чутким человеком, он извинился, за возможные причиненные неудобства и поручил моим провожатым, чтобы доставили меня до места благополучно. Подошел его племянник Дабча, после тяжелых ранений в Кизляре, быстро окреп. Добча, сын Юсупа — Соадул, были всегда рядом с наибом Гази Эзи, все трое ровесники, рослые и сильные, я попрощался с ними.
Немного отойдя от них, мы вскочили на кони и поскакали Шира Ашха, попрощаться с моим другом Масой, с этим бесстрашным могущественным воином, готовый биться с кем угодно и где угодно, не смотря на свои годы.

Эпилог.

Маса сидел под кронами могучего дуба, во дворе медресе, рядом с ним стоял Муртаз-Али, сын Кушулана. Близкий родственник Масы, Муртаз-Али всегда находился при нем. Маса спросил, как я провел ночь, как здоровье, готов ли я держать дорогу. Попросил извинения, если что-то получилось не так. Посмотрел на моего скакуна, он повернулся к Муртаз-Али и тот подал ему, что-то в холщевой мешковине. Маса вытащил саблю отделанную золотыми узорами, это был великолепной работы кленок. Он протянул мне саблю и сказал: у тебя великолепный черкесский скакун чистых кровей, а теперь у тебя черкесский клинок, работы закубанских мастеровых, как и пристало Князю. Он обнял меня и пожелал доброй дороги.

Мы вышли со двора медресе, вскочили на кони и поскакали. Я не обернулся на Довта Мартан, боясь, что не удержу слезы. Я скакал по дороге домой, но я думал о людях, этого бесстрашного рода, племени Чинахи. Я оставил у них частицу своего сердца, но уносил с собой их большую любовь. Я скакал и думал, сумею ли ответить я или мои потомки, хоть чем-то за их гостеприимство и доброту.

Temir Hamza

Chechenews.com

17.02.20.