К кресту прикручивали проволокой пленных и били током…

В ходе спецоперации в ряде населенных пунктов Чечни 11 января было задержано около 100 человек. Все ли они вернутся к своим семьям? Или их матерей ждет то же, что и тех, у кого силовики уводили сыновей и братьев на их глазах в ходе чеченских войн? Многие из матерей умерли, так и не дождавшись их…

Президент ассоциации «Матери Чечни» Мадина Магомадова вместе с другими чеченскими женщинами уже 22 года занимается поисками пропавших в ходе военных действий земляков. Исчезли тысячи. Найдено лишь семеро. Из них — ни одного живого.

Почему не получается найти

Иногда найти человека не получается просто потому, что где-нибудь в следственном управлении сидит человек, который по своей инициативе считает не нужным сообщать родным о поступлении в его ведомство документов, где указана какая-либо информация о пропавшем.

Магомадова рассказывает, что после боевых действий, весной 2000 года женщина по имени Лариса приехала в Грозный, чтобы проверить состояние своей квартиры. Ее там задержали. Местные видели, как Ларису посадили на БТР и увезли.

Через пять лет следователь, который вел уголовное дело, получил бумагу из Ростова, что она перенаправлена в Махачкалу для отбывания срока, но родственникам он ничего не сообщил. Прошло еще пять лет, прежде чем новый следователь обнаружил этот документ и связался с семьей пропавшей. Однако в ответ на запрос из Махачкалы написали, что к ним не поступало никакой информации о той женщине. До сих пор «Матери Чечни» пытаются найти ее, но в ответ — одни отписки.

«Если в этой системе попадается хороший, порядочный человек, то он старается сообщить обществу, что этот человек живой. Иногда эти ростки появляются, а потом их обрубают, и мы не можем ничего сделать. Это – тоже пытки. Над людьми, которые ищут пропавших», — говорит Магомадова.

Самое оскорбительное для матери.

Правозащитница вспоминает, что двоих сыновей одной матери российские войска увели прямо на ее глазах, а летом 1995 года их обоих нашли, но это были уже трупы без голов. Потом весной 1999 года привезли четыре трупа молодых людей из тех, кого задерживали в Грозном. Останки седьмого, пропавшего во время первой войны, распознали по ДНК-анализам среди привезенных 31 декабря 2016 года из Ростова. Родители не дождались его.

«Я после захоронения этих останков не могла встать, лежала на диване, болела, — вспоминает Магомадова, — Знаете, что больше всего унижало, оскорбляло женщину? Их привезли в мусорных пакетах. Разноцветные – желтые, черные пакеты. Из некоторых пакетов торчали кости. Иногда в одном пакете были останки человека, а в другом пакете – череп.

Нельзя было сделать это по-человечески? Собрать их в одном каком-то ящике – пусть это будет картонный ящик, пусть деревянный ящик – это же люди! Это — наши граждане, все они мирные жители… Хвала чеченским ребятам: они в этот мороз лютый их обмыли, положили в коробки, обмотали коробки пленкой, потом завернули в саван, сделали молитву как положено. Я очень благодарна тем людям, которые захоронили их. Это были простые люди, не чиновники».

Керосиновая могила

Другими братскими могилами для пропавших без вести стали траншеи в бывшем автобусном парке ГПАП-1 в Грозном. Когда-то в них ремонтировали автобусы. А вот в первую чеченскую прокремлевские силы стали использовать их для пыток мирных жителей Чечни. Правозащитница Магомадова разговаривала с человеком, которому удалось выйти оттуда живым, а также сама побывала там сразу после его закрытия осенью 1996 года, в связи с подписанием Хасавюртовских соглашений.

«Его пытали так: туда налили керосин, в эту бетонированную траншею, и мужчин сажали в этот керосин. Это был один из видов пыток. Эти траншеи – я их видела: их было четыре. Три были засыпаны свежим грунтом. Поверх была разбросана известь и чеснок. Везде стоял трупный запах», — рассказывает она.

По словам правозащитницы, она с другими женщинами пыталась добиться проведения эксгумации (извлечение трупа из места его захоронения) в тех траншеях с 1997 по 1999 годы, но они так и не смогли найти группу, которая бы подтвердила, что эти траншеи не минированы, потому что вокруг траншеи были железные угольники.

«Кого бы ни приводили, все говорили, что из-за присутствия этих угольников очень трудно определить, есть ли там мины. Потом началась вторая война, и так мы и не смогли довести вопрос до конца», — рассказывает Магомадова.

Страшная кружка и крест

Траншеи не были единственным видом пыток в ГПАП-1. В подвальном помещении были камеры, сделанные из железных решеток, а на втором этаже была камера пыток. Магомадова сфотографировала это.

«Там был крест, сделанный из железных прутьев… Были еще разные предметы – какие-то крючки на стене. Тогда я еще не понимала, что это. Но потом, когда ты начинаешь что-то читать, то понимаешь, что это, действительно, были приспособления для пыток людей», — говорит правозащитница.

Нашла она там и алюминиевую кружку, всю в дырках от выстрелов. Об этой вот кружке ей ранее рассказывал житель Ачхой-Мартановского района. На голову ему ставили эту кружку либо банку из-под пива, потом в этот предмет целились солдаты и стреляли. Один выстрелил неправильно, и ему в висок попала пуля. Он еле-еле выжил, остался с искаженным лицом, испытывал трудности при разговоре.

Эту кружку правозащитница забрала с собой, но в ходе второй войны ее украли из квартиры те, кто охотился за алюминием.