Момент истины для Путина на Ближнем Востоке

«Путин изо всех сил пытается превратить свое беспрецедентное военное участие в Сирии и Ливии в долговременную политическую выгоду или даже в динамику стабилизации», — пишет историк и арабист Жан-Пьер Фильюв Le Monde.

«(…) Россия стала первым и главным бенефициаром американского ухода с Ближнего Востока, планомерно проводимого при Обаме, а затем сумбурно продолженного при Трампе. Таким образом, на Ближнем Востоке Путину с наименьшими затратами удалось представить себя в качестве альтернативы имперскому порядку, который десятилетиями определялся из Вашингтона, — говорится в статье.

— Однако быстро стало очевидно, что Россия далеко не в состоянии перестроить регион на новых «постамериканских» основах, поскольку она проводит политику проверенного, и даже устаревшего классицизма: ее самоцелью в Сирии становится использование военной силы против любых форм оппозиции, и поэтому успехи режима Асада, достигнутые благодаря решительной поддержке российской авиации, являются результатом, который засчитывается Кремлю. Корреспондент Le Monde в Москве прекрасно подытожил это «неразрешимое уравнение»: «Без Москвы Асад проиграл; без Асада Москва проиграла».

«Таким образом, Путин, связав судьбу своей ближневосточной политики с судьбой Асада, оказался в ловушке обманчивого сирийского статус-кво. После того, как он выиграл свою войну в Сирии, он оказался неспособен добиться там мира или даже провозгласить его на своих собственных условиях, потому что отказ Асада от малейших уступок фатально вызывает продолжение конфликта и усиление недовольства, в том числе в алавитском меньшинстве, из которого происходит сирийский деспот», — отмечает автор статьи.

«(…) Путин не хочет или не может преобразовать свою вовлеченность в Сирии в новую политическую реальность. Даже чисто военное измерение такой вовлеченности вынудило его больше чем следует считаться со своим иранским партнером, но, прежде всего, вступить в сделку с Эрдоганом. Неудавшийся государственный переворот 15 июля 2016 года в Анкаре знаменовал собой поворотный момент в отношениях между президентами России и Турции, Эрдоган еще больше оценил поддержку Путина в этом испытании на фоне того, что солидарность со стороны НАТО и его государств-членов оказалась весьма сдержанной.

Несколько месяцев спустя Эрдоган решил предоставить революционный оплот Алеппо Путину и, следовательно, Асаду. Это стало началом трехстороннего процесса, в рамках которого под эгидой Москвы Анкара и Тегеран одновременно исключили из сирийского досье ООН, США и Евросоюз. Однако такой процесс не сгладил противоречий между Путиным и Эрдоганом, как это происходит в районе Идлиба, где с марта прошлого года все же действует режим прекращения огня. «Сирианизация» ливийского кризиса привела к противостоянию между Россией и Турцией и к сопоставимому отведению на второй план ООН и Запада», — указывает эксперт.

«У Путина есть все возможности для того, чтобы воспользоваться дискредитацией Трампа на Ближнем Востоке для продвижения там достойной политики, свободной от слепой поддержки исключительно контрреволюционных сил. Угроза аннексии Израилем части оккупированного Западного берега реки Иордан предоставляет Кремлю прекрасную возможность позиционировать себя как надежду на правовую защиту перед лицом проявленной американцами безответственности. Но для решения этого вопроса у российского президента явно нет ни желания, ни даже плана.

Он предпочитает придерживаться только военной повестки, что механически приводит к усилению влияния Турции, вчера в Сирии, сегодня в Ливии. Российская эскалация и турецкое повышение ставок — это лишь две стороны одной и той же дезорганизации, и тщетны надежды на то, что одна страна способна нейтрализоваться путем поощрения другой. В более широком смысле Россия, в лице которой многие ожидали обрести «миротворца» на Ближнем Востоке, занималась лишь тем, что добавляла одну войну к другой», — считает автор публикации.

«Сейчас для Путина в данном регионе настал момент истины, если он не хочет, чтобы отсутствие его политической концепции ослабило «великое возвращение» его страны», — резюмирует Жан-Пьер Филью.