Помните такой интернет-мем – «визитка Яроша»? Так вот, если небольшой кусочек картона красно-черного цвета так всполошил российскую пропаганду, стоит ли удивляться, что владелец этой самой визитки, да и весь «Правый сектор» в целом, и вовсе нагоняли на жителей «братского» государства панический ужас?
Но человеческая психика обладает удивительным свойством адаптироваться к внешним, даже самым серьезным раздражителям. Так что со временем и россияне, и одурманенные пропагандой жители оккупированных украинских земель перестали в достаточной мере реагировать на словосочетание «Правый сектор». И тут на помощь снова пришла безграничная фантазия российских пропагандистов, которые начали распространять сказки о том, что Дмитрий Ярош и его Добровольческая украинская армия начала сотрудничать с террористами «Исламского государства».
Поводом для рождения такой дикой версии послужила единственная фотография, где Ярош в компании командира батальона «Аратта» друга «Червня» — Андрея Гергерта пьет чай вместе с бородатым мужчиной. Именно его российские пропагандисты и назначили в главные игиловцы, с которыми ведут переговоры украинские «радикалы и фашисты».
На самом деле, на этой фотографии – чеченский доброволец, командир батальона имени Шейха Мансура с позывным «Муслим». Он прошел обе войны в Чечне в качестве полевого командира. Сейчас же волею судьбы оказался в украинском Донбассе и сражается за свободу нашей страны. «Обозревателю» удалось пообщаться с «Муслимом» и узнать, что привело его в Украину, почему борцам за независимость Чечни так важна победа Украины в необъявленной войне на Донбассе, в чем состоит сходство и различия между российской агрессией в отношении наших двух стран и чего не хватает Украине, чтобы прогнать врага со своей земли.
— Можете называть меня Муслим. Это не имя, а позывной. Имена и фамилии мы будем называть после войны, после победы…
За Украину воюю уже два года. Как приехал на Донбасс в августе 2014-го, так и остался.
Многие из наших выехали из Чечни по разным причинам – кто был ранен, кто был болен, кому-то надо было семью вывезти. Многие поехали в Европу. Я – нет. Из Чечни приехал сразу сюда, в Украину, жил здесь и не собирался никуда ехать. Планировал отсюда вернуться в Чечню. Я уже вывез свою семью и собирался вместе с ребятами подготовиться и вернуться, чтобы продолжить наше дело. Но эти планы пришлось отложить.
В Украине и при Ющенко, и при Януковиче менты и СБУшники бегали и отлавливали наших, а потом передавали ФСБ. Многих так отдали – и официально, и неофициально. Так что здесь мы не свободно жили. Приходилось скрываться. На какое-то время я даже вынужден был уехать. Перешел пешком границу и поехал по Европе. Был во Франции, Бельгии, Австрии, Швеции, Польше – и везде встречался с нашими товарищами, полевыми командирами, которые были в этих странах. Мы планировали, что будем делать дальше. Но я нигде не просил статуса беженца.
А когда начался Майдан, мы собрались, я снова пешком перешел границу и с тех пор мы здесь. Воюем и за вас, и за нас.
У нас есть свой отдельный чеченский батальон имени Шейха Мансура. За эти два года нас звали к себе и «Айдар», и «Донбасс», многие подразделения. Но только в «Правом секторе» мы увидели людей, которые действительно идут на войну добровольно. Без денег, без привилегий, без ничего. Они – действительно добровольцы. А мы в Чечне воюем с Россией уже больше двадцати лет именно добровольно. Нам тоже никто не платил ни рубля. У нас тоже нет ни званий, ни орденов, ни медалей. Мы тоже на собственные деньги до сих пор покупаем оружие, форму, все остальное… У нас давно нет ни складов, ни управления, которое бы взяло на себя обеспечение бойцов. Поначалу это все было, но очень быстро все это было разбомблено, разрушено, уничтожено.
Так что мы добровольцы. И в «Аратте» мы увидели таких же добровольцев.
На самом деле, нам, чеченцам, приходится еще сложнее, чем остальным. Потому что в придачу к войне за нами ведется отдельная охота со стороны русских, их ФСБшников, людей, которых они прислали сюда, чтобы нас подорвать, отравить, убить… Так что мы должны были искать себе таких товарищей, которые нас не сдадут и не продадут.
Нам сложнее еще и потому, что побратимы-украинцы могут поехать домой, отдохнуть, побыть с семьей. А я, к примеру, за эти два года не видел никого из своей семьи – кроме двоих братьев, которые вместе со мной сюда приехали и все это время были со мной. Сейчас они вернулись домой, потому что у них, в отличие от меня, есть документы и они могут легально пересечь границу и побыть дома…
С ребятами из бывшего «Правого сектора» (сейчас это – Добровольческая украинская армия) мы подружились. Ходим вместе на позиции. Проводим совместные операции. Живем на одной базе – они в одном корпусе, мы – во втором.
Чем занимаюсь? Чем угодно. За 25 лет войны нам хочешь-не хочешь пришлось научиться всему. Наши бойцы в Чечне искали неразорвавшиеся бомбы и снаряды, вытаскивали их, разбирали и из всего этого делали мины, ловушки, взрывчатку. Это очень опасное занятие, очень много наших подорвались на всем этом. Но что поделать? Другого выхода у нас не было. Нам некуда отступать.
Почему приехал и воюю здесь… На самом деле, причин много. Да и вряд ли стоит все перечислять. Назову основную причину. Для многих война в Украине – это что-то новое, неожиданное. Но не для нас, чеченцев. Мы ведь с Россией воюем еще с 1991 года. И здесь, на Донбассе, мы просто продолжаем свою войну.
«Наша война продолжается – здесь, в Украине»
У нас на родине мы ведь первую войну с Россией выиграли. Заставили их отступить. Российские войска оказались в безвыходном положении. Они попали в окружение. И спасти своих солдат Кремль мог, только подписав соглашение о мире. Так и случилось. Мы договорились с ними и выпустили их солдат.
Тогда были подписаны все договора, все соглашения, которые с тогдашним главой Российской Федерации Борисом Ельциным заключал наш президент, которого мы избрали в 1997 году. Они за столом переговоров подписали документ, согласно которому Россия признавала Чеченскую Республику Ичкерия.
Но еще не высохли чернила на этом документе, как ФСБшники во главе с Путиным начали готовиться к новой войне. И мы об этом знали. В течение последующий трех лет они убрали всех свидетелей, в том числе и ключевую фигуру – генерала Лебедя. Именно он организовывал эти переговоры, перемирие, подписание Хасавюртовского договора (Хасавюртовские соглашения — совместное заявление от 31 августа 1996 года представителей Российской Федерации и Республики Ичкерии о разработке «Принципов определения основ взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой», положившее конец Первой российско-чеченской войне. – Ред.).
Они так и не смогли смириться с тем, что такая маленькая Чечня победила такую «великую Россию». Это был для них позор на весь мир. И они готовились – сразу в нескольких направлениях. Готовились в военном плане. Готовились изнутри разбить нас. Деньги, подкуп, шантаж – много чего применялось с их стороны. В конце концов, они взорвали свои же дома – в Волгодонске, Москве, Буйнакске – и повесили это на нас. Так в 1999 году началась вторая война.
То, что весь мир слышит с экранов российского телевидения, что Чечня процветает, что в Чечне все хорошо – ложь. Да, для ставленников России, для Кадырова и его окружения там действительно все хорошо. Они живут, как в сказке. Но весь остальной народ – он ведь находится в заложниках. Вся Чечня оккупирована. Этот «референдум», все то, что там происходит, все эти «назначения» – все происходило под дулами автоматов.
Но мы продолжаем борьбу. От российских журналистов вы вряд ли услышите о том, что наши люди до сих пор скрываются в горах. Что партизанские действия продолжаются каждый день. Засады, нападения, подрывы… Информация об этом блокируется. И о том, что происходит в горах, и о том, как иногда наши люди выскакивают в город и наводят там немного шухера. Дают о себе знать.
Поэтому наша война продолжается. Сегодня она продолжается здесь, в Украине. Завтра, если начнется в какой-то другой стране, в Беларуси, в Казахстане, в Грузии, в Азербайджане, без разницы, где – мы пойдем туда. Просто нам уже нечего терять.
Нас ведь в Чечне был всего один миллион. И в этих двух войнах мы потеряли около 300 тысяч человек, треть населения. Это очень много для нас. Поэтому наша война продолжается. И здесь, на Донбассе, я вижу продолжение нашей войны. Автоматически мы помогаем и Украине.
Фото Леонида Логвиненко
«Почти 80% всего зла в мире исходит от России»
Мы хотим, чтобы Украина была независимой, вольной, свободной страной, в которую мы могли бы в любое время приехать в гости, на лечение, на проживание… Но сегодня Украина, как и раньше, под влиянием России. Да, Янукович и его окружение бежали. Но система, выстроенная ими, осталась. Мы в Чечне проходили это еще в 1990-х годах. ФСБ глубоко пускает корни. Сегодня и по границе, и внутри Украины, и во всех структурах их агенты работают. И как раз это – самое сложное. Воевать здесь, на Донбассе – это еще ничего. Воевать с внутренним врагом – вот что самое сложное и опасное.
Но мы во внутренние дела украинцев не лезем. Мы – добровольцы, которые приехали помочь победить общего врага. И чисто в военном плане делаем все, что можем. Учим, показываем, сами учимся… Работаем потихоньку.
Многие из тех, кого я знаю, считают, что никто не может ощущать себя в безопасности, пока существует Россия. Поэтому хотят стереть эту страну с карты мира. Потому что почти 80% всего зла в мире от них исходит.
Но мне кажется, нужно просто поменять систему в России. Мы хотим, чтобы освободились не только мы, но и все республики, которые отделились при распаде Советского Союза и формально свободны, но реально находятся под влиянием России – вчера, сегодня, завтра.
Нам еще до начала первой войны они говорили: если вы отделитесь от России – не сможете прожить даже несколько месяцев. На что мы отвечали: а вам-то что? Это наше дело, наши проблемы, как мы будем жить – хорошо ли, плохо ли… Мы же у вас ничего не просим. Закрывайте границу, стройте стену, копайте ров, заминируйте все вокруг – делайте что хотите. Но оставьте нас в покое!
Но у России – другая политика.
И она только усиливает свой контроль. А Путин все больше закручивает гайки. Они напали на нас. Потом на Грузию. Теперь – на Украину. Так он показывает остальным: захотите уйти – вот что с вами будет.
Россия – она большая. И русский народ почти так же, как украинский, как грузинский, как чеченский – страдает от этого своего режима. Чтобы Россия не представляла угрозы для мира, она должна отказаться от своих (точнее, путинских) амбиций. «Империя», «мы великие», «Русь», «русский медведь», все остальное – это прошлое. Царские времена давно прошли. Сегодня каждая страна, каждый народ имеет право выбирать собственный путь, идти своей дорогой.
«В ночь начала войны в Чечне Россия потеряла две тысячи солдат убитыми и около 300 единиц бронетехники»
За нашу независимость я воевал с 1991 года и по сегодняшний день. И знаете, у нас в 1991-94 годах все тянулось так, как сейчас здесь, в так называемых «дэнэрэ/лэнэрэ». Россия так же насыщала наши приграничные районы оружием, деньгами, присылала туда своих офицеров, о которых так же говорили, что они уволились из армии и пошли воевать добровольцами – хотя присылали их по приказу.
Так продолжалось 4 года – с подрывами, телепропагандой, захватами зданий, взрывами. Россия поначалу пыталась действовать через нашу тогдашнюю оппозицию, но та оказалась слишком слаба. Они – вчерашние коммунисты, способные только на проведение митингов и пустопорожние заявления о своей элитарности. Они не были воинами. И в конце концов в России поняли, что сделали проигрышную ставку.
А 11 декабря 1994 года с российской территории, нарушая нашу границу, вошли в Чечню огромнейшие три колонны. С трех сторон – с Дагестана, Ингушетии и Моздока. Перешли границу – и двадцать дней шли до Грозного. С боями. От границы до центра города – 1,5 часа езды на обычной машине. Чтобы преодолеть эту дистанцию с техникой, России понадобилось 20 дней. «Успели» как раз к новогодним праздникам: 31 декабря эти три колонны штурмовали Грозный.
В ту ночь все было разбито. А в это самое время в Кремле Ельцин и тогдашний командующий российской армии Грачев пили шампанское и говорили, что, мол, наши солдаты погибают в Чечне, говорили с улыбками на лицах… Грачев хотел сделать Ельцину подарок, взяв город Грозный в новогоднюю ночь. Тогда они потеряли две тысячи солдат убитыми и около 300 единиц бронетехники. За одну-единственную ночь.
Война, начавшаяся в ту ночь, продлилась два года…
Фото Андрея Гергерта
«То, что для вас война, для нас после Чечни – не больше чем тренировки»
То, что происходит здесь, в Украине… Вы называете это войной – потому что настоящую войну вы еще не видели. Для вас это – война. А для нас, после всего, что довелось увидеть и пережить, это больше похоже на какие-то тренировки, на учения, на разминку. В Чечне наземные колонны сопровождали тяжелые бомбардировщики, за ними шли штурмовики, дальше – вертолеты, «крокодилы» эти… И они все бомбили. А после бомбежки шла наземная армада – пушки, «грады», гаубицы, «ураганы», «смерчи» – все, что у них есть. И все это стреляло на ходу. Они сжигали все, просто сметали с пути. Так они заходили в Чечню. Здесь мы этого не видим. Даже близко.
И, честно говоря, я даже удивлен, что в Украине они не так начали. Потому что если бы начало здесь было бы таким, как в Чечне – сопротивление было бы коротким. Они просто прошли бы по Украине маршем.
Но они начали так, как начали. И наша сторона уже подтянулась. Солдаты уже привыкли, уже нет того страха, который был поначалу, они уже многое понимают и умеют. Так что нормально. А вот когда война начинается так, как она началась у нас – это очень страшно. Это – безысходность. Но нам деваться было некуда. Мы насмерть стояли за свою землю. Очень много наших полегло. И когда уже стало очевидно, что мы не справляемся – наши бойцы начали проводить операции и на территории России. Делали все, что могли. И продолжаем делать по сей день.
А здесь этого нет. Ни один украинский солдат, ни военный, ни доброволец не перешел границу и не взорвал ничего на территории России за эти два года. Мы этого не понимаем. Они-то заходят. Они захватили Крым, Луганск, Донецк… Вся Чечня – меньше, чем одна ваша Луганская область. И мы воюем. А в Украине сколько территорий заняла Россия, а вы все обороняетесь, обороняетесь, отходите, отходите… Наступления я не вижу. Продвижения не вижу.
А ведь у вас есть столько оружия! Есть еда. Медикаменты. Все то, чего мы лет 10-15 в глаза не видели. Я не в силах словами передать те сложности, те лишения, которые наши воины сегодня там переживают. Здесь я не видел ничего подобного ни единого дня. Даже близко. Да и не дай Бог – не желаю этого никому.
Многие наши бойцы погибли, истекая кровью, потому что максимум, что мы могли сделать – перевязать раны какими-то тряпками. И все. Никаких операций, никаких лекарств, ничего. Наши бойцы живут в лесах и их выживание – воля случая. Еду они добывают, как дикие звери…
Фото Татьяны Черкашиной
Мы все эти годы воевали с ними трофейным оружием. Их же оружием. У нас ведь ни одного патрона не было произведено. И завозить оружие из-за границы возможности не было – единственная страна, кроме Российской Федерации, с которой у Чечни есть общая граница – это Грузия. Но она давно перекрыта. Мы все это время находимся в полном окружении. И за последние 4-5 лет у нас бойцов погибло больше, чем за время активных боевых действий. Они умирают от отравления. На такую тактику сейчас перешла Россия: они отравляют еду, отравляют одежду, отравляют все, что идет к нашим бойцам.
Россия использует все возможные средства, чтобы нас сломить. И все равно не справляется. Да, Грозный в их руках. Да, они контролируют большую часть Чечни. Да, в моей стране сегодня орудуют российские ставленники, которые считают себя властью. Но все это стоит на щитах. И как только позиции России хоть немного ослабнут – все это рухнет, как карточный домик.
Народ недоволен этим. Народ этого не принял. И не примет никогда. Мы с Россией практически непрерывно воюем уже 400 лет. И эта война продолжается.
Есть ли репрессии? Естественно. Без этого Россия никогда не действовала – и 100, и 200 лет назад, и сегодня. Малейшая помощь, даже подозрение, что кто-то из мирных людей помогает нашим воинам – это приговор для всей семьи. Семью выгоняют из дома, дом сжигают, а людей высылают. Вот так, как были с пустыми руками выгоняют с их земли. Здесь, в Украине, мы несколько семей таких, которые всеми правдами и неправдами добрались сюда, встретили и отправили в Европу.
Это происходит почти ежедневно. Даже за малейшую жалобу в интернете на то, что зарплаты задерживают или по религиозной части притесняют следует мгновенное наказание. В последнее время, после принятия так называемых «законов Яровой», начали сажать в тюрьмы нашу молодежь – просто за то, что хранили в телефоне или пересылали кому-то видео проповедей исламских ученых в мечетях… «Провинившихся» сразу же записывают в игиловцы, в ваххабиты, обвешивают ярлыками… Без суда, без следствия…
Впрочем, чему тут удивляться? Правозащитница Астимирова убита вместе с мужем. Убиты Политковская, Немцов… Это все происходит на наших глазах. Кто это делает – знают все. И в России, и в мире все всё знают… Но мир молчит, потому что боится Россию. Даже сегодня, когда она ослабевает.
А если кто из наших вперед рванется – все, он сразу уже нарушитель. Потому что нарушил приказ. Потому что не хочет, чтобы на его земле хозяйничал оккупант. Его сразу объявляют чьим-то агентом или преступником.
Поначалу все наши действия были скоординированы. Но со временем эта координация становилась все сложнее. Наступил момент, когда ездить в штаб с докладами уже у нас не было никакой возможности. Телефонов и раций у нас не было, а дороги стали слишком опасны: если выходила группа из 50 человек, назад возвращалось, в лучшем случае, 20, остальных мы теряли. Поэтому наше руководство издало приказ, что каждая группа должна действовать на своей территории по собственному усмотрению. Заниматься самообеспечением. И делать все, чтобы нанести врагу как можно больше ударов – где только получается. Так мы и делали.
Если бы такой приказ был здесь – все бы закончилось в две недели. И это я еще с запасом говорю. Потому что разбираться с теми, кто воюет на той стороне – не проблема. Мы недавно поймали 8 человек пленных, из местных, сепаров этих… Так на них же просто смешно смотреть! Когда допрашивали, один говорит, что на заводе раньше работал, второй – что на шахте… И все – и взрослые, и совсем молодые – говорят одно: денег не было, нам пообещали по 15 тысяч рублей в месяц – вот мы и пошли… За 15 тысяч рублей. Они это работой считают.
Мне одного жаль: что ни единого кацапа среди них не было. Эти сепары, заблудшие, нам не особо интересны. Нам нужны русские. Именно русские, солдаты. Но к нам в плен такие не попадались. Был один наемник из Ростова в прошлом году, а вот именно военные на нашем направлении пока не попадались. Только обстреливаем друг друга.
«Из дома нам звонят: когда вы приедете домой?.. Когда мы все начинаем? Надоело терпеть издевательства!»
Чеченцы, которые воюют на той стороне – это заблудшие. Как вот местные, идущие убивать за деньги.
У них очень много причин быть там, по ту сторону фронта. Некоторых запугали. Некоторых обманули. Некоторых из тюрем выпустили за то, что они придут сюда, на Донбасс. Русские ведь в 1999-2001 годах ловили всех массово – и бойцов, и тех, кто ни одного дня не воевал. Всех на 18-20 лет сажали в российские тюрьмы. И создавали для них куда более жесткие условия содержания, чем для обычных заключенных.
А через год-два, когда уже привели к власти Кадырова, к ним начали приходить люди и расспрашивать, какой срок, как содержат. И делали всем одно и то же предложение. Ты, мол, подпиши эти бумаги – и сегодня же поедешь домой. Но с завтрашнего дня ты выходишь на работу. Мы даем тебе деньги, машину, оружие и свободу, а взамен ты делаешь то, что тебе скажут. Ну или продолжаешь сидеть свой срок. Были те, кто согласился на такое предложение. И были сотни и сотни тех, кто отказался… Сегодня, если не ошибаюсь, в российских тюрьмах продолжают сидеть около 18 тысяч наших товарищей.
Но часть согласилась. Так россияне набирали эту «команду». Много было случаев, когда у бойцов, которые скрываются в горах, забирали семьи – отца, мать, брата, сестру, сына, всю семью… И ставили ультиматум: твои родные у нас, сидят в подвале. Либо ты возвращаешься и твои родные получают свободу, а тебя самого никто не трогает, не сажает, не убивает, но ты выходишь «на работу», либо твои близкие будут продолжать сидеть в подвале, голодные и холодные… Кто-то пожалел родственников и пошел. А кто-то решил не предавать наше общее дело – даже такой дорогой ценой…
Молодых они обманывали. Знаете как? «Мы и так победили Россию, – говорят они, – так зачем нам с ними воевать? Они нам за то, что мы с ними не воюем, дань платят. И мы живем лучше всех на свете»… Это они между собой так говорят. Что, мол, в России никто не живет так, как они. Что министры в РФ живут хуже, чем рядовой кадыровец. И многие молодые на это ведутся.
Люди ведь все разные. Поэтому нашему общему врагу и удалось собрать «команду», которая сегодня держит в страхе жителей моей родины, которая воюет на стороне России здесь, на Донбассе.
Но я знаю и тех, с кем приходится воевать, и ситуацию – такую, как она есть. И я уверен: если хоть немножко пошатнется Россия – эти все разбегутся. Воевать ни против нас, ни против кого-либо еще они не будут. Остальные разбегутся, оставив Кадырова и его ближайшее окружение – тех, кому уже некуда будет деваться. Некуда бежать.
Для этого нужен толчок. Все ждут этого толчка. Из дома нам звонят: когда вы приедете домой?… Когда мы все начинаем? Надоело нам терпеть это все – эти издевательства, этот беспредел… Мы отвечаем, что надо потерпеть. Что всему свое время. И что пока это время не пришло.
Но оно придет – очень скоро.
Источник: obozrevatel.com
29.08.16.