“За жен, на коленях вымаливающих жизни своим любимым.
Что только не прилетало мне в личку за эти последние бурные годы.
На всякие там «бандеровка» уже даже внимание не обращаю. Давно принимаю за комплимент.
Но сегодня вдруг зацепило одно сообщение: «ЗА ЧТОООО??! (именно так протяжно и именно капслоком) за что вы нас так ненавидите????»
Мы — это, соответственно, украинцы, то есть хохлы, то есть бандеровцы , то есть фашисты.
Они- это русские, то есть братья, то есть одной крови, одного теста и чуть ли не от одной матери. «Мы же столько прошли! А вы нас ненавидите!
Все русское ненавидите. За чтоооо???!!»— надрывалась моя личка. А действительно. За что?
Ну, во-первых, не все русское и не всех русских. Никто не заставит меня разлюбить Есенина, Ахматову, Блока.
Я никогда не забуду, как задыхалась от восторга, глядя на картины Врубеля в Третьяковке.
Мне все так же нравятся Высоцкий и Розенбаум. Я выросла на русской классике.
В детстве я вместо альбомов с раскрасками листала альбомы с репродукциями Васнецова, Репина, Брюллова.
И Перов для меня драматичнее, чем Жерико, а Достоевский глубже, чем Гюго. Я это полюбила задолго до Путина и «крымнаш».
Да, сейчас «крымваш». Но «совестьнаш». И «правданаш». И «богнаш», а от вас отвернулся.
И да, действительно, мы так много прошли с вами вместе. Великую отечественную, Афганистан…
Украинцы получали такие же фронтовые письма, сложенные треугольничком, такие же похоронки, такие же цинковые гробы.
Мы вместе показывали кукиш Америке и кузькину мать всему миру.
Ненавидели империализм и буржуев проклятых во время холодной войны. Цвет украинской нации валил лес и гнил на соседней шконке рядом с вашим в ГУЛАГе…
Потом Чечня. Когда старший брат сказал, что вся Чечня – это сплошные головорезы и бандиты, мы согласились. Когда Грозный равняли с землей, мы промолчали.
Дай, Господи, силы теперь не умереть со стыда. Когда воевали с грузинами, мы тоже робко постояли в стороне. Старшему брату ведь виднее.
На братскую любовь можно списать любую подлость. А теперь мы ненавидим вас. Тех, у кого Путин и гвардейская ленточка на весь микроскопический мозг.
За то, что вы пришли к нам. Может, не вы лично. Но с вашего молчаливого одобрения или заливистого поощрения пришли другие.
У которых «русский мир» зачесался. У которых патриотизм жмет голову, карманы и курок от автомата.
К нам пришли, к своим бывшим братьям. На наши свежевыметенные полы. В своих кирзачах. И теперь мы вас ненавидим.
За «защиту» «своих». За «русский мир». За «фашистов и бЕндеровцев». За «гумконвои». За танки, БТРы, гранатометы и автоматы из «военторга».
За наших людей, на коленях встречающих въезжающие в города гробы. За то, что на наших площадях висят фотографии погибших ребят.
Некоторым из них еще не было 19-ти.
За то, что другие 19-летние идут, чтобы сменить уже павших. За то, что по улицам ходят мужчины с серыми лицами. Издалека кажется, что это пыль. А подходишь ближе и понимаешь, что это война въелась в морщины, в поры, в волосы, в души…
И хорошо если она только въелась в кожу, а не оторвала руки, ноги, не испепелила сердце. И ничем ее не смыть.
Только время поможет.
Сколько лет нужно провести в кругу семьи, сколько люлек откачать с новорождёнными детьми или внуками.
Сколько часов провести на рыбалке с сыновьями, братьями или отцами.
Сколько времени должно пройти, чтобы появился блеск в глазах.
Сколько нужно будет расчесать и заплести косичек дочерям, чтобы руки перестали предательски дрожать.
Только все это поможет стереть страшную краску с поседевших лиц.
Мы ненавидим вас.
За то, что видим пацанов, с которыми учились в школе, или росли на районе, и они одеты в камуфляж.
И старше пацаны эти стали на столетия. Даже если по паспорту им 20 лет.
За то, что дети в школах делают журавликов и пишут на них «возвращайся домой, дядя».
За жен, на коленях вымаливающих жизни своим любимым.
За старческие руки матерей, поглаживающие фотографии тех, за кого молиться уже поздно.
За скупые слёзы стариков-отцов. Которые храбрятся, держатся. И только потирают периодически где-то там, под сердцем. И седеют, тихо седеют…
За новости «сегодня в зоне боевых действий погибло…»
За страшное привыкание к этим новостям.
За тонкое детское «мам, а папа где?»
За дрожащее женское «на небе».
А потом лишь бы успеть, лишь бы добежать. Захлопнуть дверь и упасть лицом в подушку. И грызть, грызть её и выть страшным неженским голосом.
За будущих невест, которых отцы не поведут под венец.
За страшное слово «никогда», вошедшее во многие украинские дома.
Вы принесли его на подошвах своих мерзких сапог.
Источник: www.lamro.org
23.03.17.