Никто не знает, нападет ли Владимир Путин на Украину, но становится все более очевидным, что разобщенный и сбитый с толку западный альянс не знает, как ответить на вызов с его стороны.
Западные дипломаты, заблудившиеся в нарциссическом тумане напыщенности и помпезности, на протяжении последнего десятилетия пренебрегали российским президентом как закоснелым пережитком отвергнутого прошлого. Как презрительно заявил тогдашний госсекретарь Джон Керри (John Kerry) во время вторжения Путина на Украину в 2014 году, «в XXI веке нельзя вести себя как в XIX веке, вторгаясь в другую страну под совершенно надуманным предлогом».
Невилл Чемберлен (Neville Chamberlain) извлек из провала в Мюнхене больше уроков, чем нынешнее поколение западных лидеров извлекло из неудачи в Крыму. Убежденные в том, что в наш просвещенный постисторический век старые правила силовой политики применять нельзя, европейцы болтали о мягкой силе, в результате чего лишь оказались «не у дел» при проведении ключевых переговоров между США и Россией по Украине. По мере того как Китай и Россия становились все более могущественными, уверенными в себе и агрессивными, американцы с энтузиазмом взяли на вооружение политику грубой и подлой поляризации и внутренних культурных войн.
Теперь же администрация Байдена одновременно провозглашает за рубежом, что «Америка вернулась», во всей своей крутизне в вопросах построения порядка, а у себя в стране утверждает, что демократия находится на грани — на расстоянии одного законопроекта о праве голоса от краха.
А Владимир Путин, являющийся жалким «пережитком прошлого», использовал свое время по-другому, восстанавливая Советский Союз под носом у беспомощного, сбитого с толку и занятого своими проблемами Запада.
Поскольку Россия не аннексировала отколовшиеся республики, многие наблюдатели недооценивают, насколько успешным было воссоединение СССР г-ном Путиным. Но он хочет не единообразия, а гегемонии. Сталин настаивал на том, чтобы Украина и Белоруссия были членами-основателями Организации Объединенных Наций, хотя они были республиками Советского Союза. Наверное, Путин был бы рад сохранить их номинальную независимость под контролем России. Во многих советских республиках Москва правила через местных авторитарных лидеров. Когда Советский Союз распался, такие лидеры, как руководитель Азербайджана Аяз Муталибов, руководитель Туркменистана Сапармурат Ниязов и руководитель Казахстана Нурсултан Назарбаев, плавно перешли к управлению этими бывшими республиками как своими вотчинами. Цель Владимира Путина состоит в том, чтобы восстановить окончательный контроль, при этом оставив подчиненных ему правителей на местах.
Эта схема работает. В 2020 году он восстановил контроль России над Южным Кавказом, остановив азербайджано-армянскую войну на своих условиях. Прошлой весной, когда Запад злился и ворчал, Владимир Путин удержал у власти белорусского президента Александра Лукашенко. На прошлой неделе Путин зарекомендовал себя как верховный арбитр Казахстана, оказав стране политическую и военную помощь, которая позволила президенту Касым-Жомарту Токаеву подавить восстание. Сегодня на большей части постсоветского пространства Владимир Путин решает, кому править, а кому лить слезы. Из 15 бывших республик Советского Союза только пять (три государства Балтии, Молдавия и Украина) держат его на расстоянии. Грузия кое-как цепляется за остатки некогда полной независимости. После вывода американских войск из Афганистана такие страны, как Киргизия и Таджикистан, становятся более зависимыми от Москвы, чем когда-либо.
Между тем Запад находится в менее выгодном положении, чем в 2014 году, чтобы противостоять давлению России на Украину. Сомнения Европы в приверженности и здравомыслии Америки стали сильнее, чем тогда. Пацифизм Германии укоренился еще глубже. Брексит негативно сказался на отношениях между главными военными державами Европы. Зависимость Европы от российской нефти и природного газа делает Запад как никогда уязвимым для энергетического шантажа — и в значительной степени ограничивает способность Запада вводить экономические санкции в отношении партнера, без которого он не может ни отапливать свои дома, ни обеспечивать работу своих заводов. К тому же Владимир Путин знает, что экономические санкции сильнее ударят по Европе, чем по США, углубляя разногласия в альянсе, который он надеется разрушить. При ценах на нефть выше 80 долларов за баррель и поддержке Китаем его игры Владимир Путин может оказаться менее уязвимым для экономических санкций, чем рассчитывает Белый дом.
При этом Вашингтон непреднамеренно, но явно выдает свою уязвимость перед шантажом. Поскольку администрация Байдена пытается воздействовать на Конгресс, чтобы заблокировать санкции в отношении газопровода «Северный поток — 2», Москву нельзя обвинять в том, что она думает, что американцы готовы расплачиваться за сохранение «стабильности».
Владимир Путин пока переживает серьезный кризис, но ему, похоже, нечего бояться. Его успехи в Белоруссии и Казахстане основательно запугали внутреннюю оппозицию. Рост цен на энергоносители обеспечивает ему финансовую подушку безопасности. Из-за кризиса Россия вновь оказалась в центре мировой политики. Кризис продемонстрировал слабость Запада, привел в ужас Украину и подчеркнул мастерство Путина в том, что касается рискованных предприятий и авантюр. Его решения о том, что делать дальше, будут полностью зависеть от того, что, по его мнению, будет способствовать достижению основных целей России. Торговаться за столом переговоров, пока западное единство рушится? Захватить часть Украины пока Запад вне себя от бессильного морализма? Великодушно принять уступки Запада и вернуться к стабильности до следующего раза?
Успех Владимира Путина — это показатель интеллектуальной и политической несостоятельности Запада. До тех пор, пока западные лидеры не выйдут из тумана постисторических иллюзий и не восстановят утраченное искусство эффективной внешней политики, он будет и дальше добиваться успехов за наш счет.
Chechenews.com
14.01.22.