Российский президент Владимир Путин недавно подписал закон, запрещающий распространять информацию о погибших российских солдатах, а также закон о «нежелательных иностранных организациях». Одновременно он дал возможность начислять гонорары за доносительство к зарплатам, из которых рассчитываются пенсии. Брайн Уайтмор на сервере RFE написал по этому поводу, что в таком состоянии Россия может нанести удар в любой момент, если Запад не пойдет ей на встречу. Насколько правдоподобен такой вариант?
Именно об этом и о других вопросах, связанных с современной Россией, мы говорили с политологом и политическим географом Михаелом Романцовым.
Tablet media: Как Европе стоит рассуждать и вести себя в тени Владимира Путина?
Михаел Романцов: Лишь по прошествии определенного времени мы сможем оценить, была ли Европа в тени Путина, или же Путин понял, что Россия, то есть он, находится в тени Европы… Из-за того, что Путин перешел от словесной агрессивности к физической, нам совершенно справедливо кажется, что «падает тень», но, возможно, через пару лет будет ясно видно, что все это была лишь отчаянная попытка замаскировать собственные экономические и политические поражения.
В призрачном отражении солнечных лучей на стеклянных фасадах небоскребов нового, представительного московского горизонта, в свете оптимистических прогнозов будущего России как члена БРИКС, но, прежде всего, благодаря большим деньгам, которые в России быстро и совершенно легально заработали некоторые представители Запада, в том числе некоторые наши сограждане, Россия выглядела очень привлекательно. Благодаря этому коррупция, а также все более очевидные дефекты и деформации политической и судебной системы не сильно бросались в глаза.
Но экономическая некомпетентность руководства Путина лишила Россию этой «позолоты», и «вдруг» многие проблемы стали очевидны. Поэтому, чтобы укрепить свою позицию, Путину нужно было отвлечь внимание на внешние дела, что в итоге «удалось» — в виде аннексии Крыма и развязывания войны на Украине.
Если это так, то нет причин опасаться прямой физической угрозы странам-членам НАТО или Европейскому Союзу, потому что при нынешнем несоответствии сил Путин победить не может. Однако, конечно, мы должны быть готовыми к постоянным попыткам политически и экономически дестабилизировать все европейские страны, потому что чем больше проблем в Европе, тем лучше для Путина.
— Россия при Путине увеличила расходы на вооружение на 30%, Китай — на 12%, а Европа, напротив, с 2012 года постоянно экономит. Порой кажется, что Европа вообще уже не готова бороться за свои ценности, и Россия это, конечно, чувствует… Не является ли наша демонстративная слабость как раз тем, что провоцирует Россию на большую агрессию?
— Отчасти этим мы подыгрываем России, а также любой другой державе. Но ключевым вопросом является, почему мы так ведем себя, вернее, почему мы так вели себя до сих пор. Европейский Союз в тени американского военного доминирования попытался занять позицию сильнейшего глобального нормативного актера, и его амбиции, вероятно, к счастью, не воплотились из-за России.
— Почему к счастью?
— Россия близка географически, и казалось, вернее, она сама делала вид, что близка и в ценностном плане. Но шок, разочарование и страх, которые она вызвала, дали свой позитивный эффект. Во-первых, Европейский Союз получил возможность осознать, что его нормативная «мечта» натыкается на более глубокую ментальную пропасть, нежели казалось. Во-вторых, Европа получила импульс, опять же благодаря внешней угрозе, чтобы сплотиться. В значительной мере это удалось, и наш ответ агрессивной России, в виде целенаправленных политико-экономических санкций, опирается на наши ценности.
Именно ценностный масштаб санкций, который из-за таких политиков, как Милош Земан и Ян Младек, с чешской перспективы не особенно виден, является решающим. У нас есть свои ценности, и мы их защищаем. Мы не слабые — мы сильные! Разумеется, если не сдадимся, но пока ничто об этом не говорит.
Разочарование Земана и Клауса
— Почему, по-вашему, господа Земан, Младек, Клаус и Вывадил так ожесточенно защищают Россию? Мне иногда кажется, что бесплатно так стараться невозможно…
— Ряд чешских политиков имеет в России экономические интересы или связаны с бизнес-группами, которые там занимаются предпринимательством. Младек в этом точно не одинок. Это, несомненно, касается и ряда членов партии KSČM (помимо России это относится и к Китаю). Я не знаю, насколько это влияет на Клауса, которого поддерживает миллиардер Петр Келлнер.
Но в случае обоих президентов основным мотивом их симпатии к России я считаю разочарование, связанное с пониманием того, что нигде на Западе у них нет шансов даже приблизиться к тому уровню, на котором воспринимался и принимался Вацлав Клаус. Когда они поняли, что это невозможно, то, понятно, переметнулись на другую сторону, то есть к России.
Думаю, что роль на самом деле сыграл инстинкт, потому что оба они росли во времена, когда мир делился на сферу Москвы и сферу Вашингтона. Поведение и мотивация «командующего» Вывадила, в свете бессмысленной, нелогичной и стилистически и грамматически хромающей писанины, которую в свое время он активно плодил на своем блоге, являются вопросом к какому-нибудь специалисту по умственным отклонениям, но не ко мне.
— Представляет ли Россия реальную угрозу миру на планете, или ею является все же терроризм, Исламское государство, или, возможно, растущие имперские аппетиты Китая?
— Я убежден, что да. Несмотря на то, что у Китая есть имперские аппетиты, а учитывая его огромный потенциал, это неизбежно, китайский успех в современном мире является результатом способности Китая участвовать в мировой торговле. Благодаря этому он растет и набирает силы, поэтому я предполагаю, что Китай захочет модифицировать современную систему в своих интересах, но уничтожать ее он не станет.
Россия — другое дело. Невзирая на то, что за всю историю еще никогда столько русских не жило так хорошо, российские элиты не пользуются таким же уважением, как в СССР. Путин не понимает, что в современном взаимозависимом мире уважение ему принесет лишь способность играть по правилам. Он делает ставку на силу, обширность территории, размеры запасов полезных ископаемых и ядерный арсенал… То есть на количество, хотя мир ориентируется на качество. Поэтому он старается повернуть миру туда, где тот уже был. В этом отношении у него такие же устремления, как и у фундаменталистов Исламского государства, а развязав войну на Украине, он демонстрирует, что и методы у них одинаковы. Я имею в виду насилие.
Российская армия извлекала пользу из западных технологий
— Не боитесь ли вы повторения сценария нападения на Украину в других соседних с Россией странах? По недавнему заявлению генерала Петра Павла, который вступил в должность председателя Военного комитета НАТО, России было бы достаточно двух дней, чтобы захватить Прибалтику…
— Я не боюсь, потому что эта тактика Путина оправдалась только в Крыму. На Украине он уже столкнулся с проблемами, и затем ситуация только ухудшалась. Я могу допустить осложнения ситуации в Приднестровье в Молдавии, но нападение на Прибалтику — нет. Я надеюсь, что это не от того, что у меня плохое воображение.
— В каком состоянии находится российская армия? Правда ли, что она насчитывает лишь 280 тыс. военнослужащих, которых не хватило бы даже для оккупации Украины?
— Если говорить о численности и качестве обучения, вооружения и системы современной российской армии, то я не берусь давать оценку. Но авторы, которые компетентны в этом вопросе, например российский аналитик Павел Фельгенгауэр, очень скептически оценивают состояние российских вооруженных сил. Они подчеркивают, что сегодня, по сравнению с летней войной в Грузии в 2008 году, российские вооруженные силы более подготовлены, но все равно это касается лишь малой части российской армии. И это произошло только благодаря доступу к западным технологиям.
Приборы ночного видения, приёмопередающие устройства, электроника, даже термобелье — все это было завезено с Запада, а российская промышленность либо вообще не способна это производить, либо делает это в недостаточном объеме. Постоянно поступают сообщения о крушениях самолетов, об инцидентах на военных базах, так что реальное положение намного хуже, чем утверждает Кремль и министерство обороны.
— Верите ли вы словам Владимира Путина о том, что напасть на НАТО может только нездоровый человек?
— Да, полностью, но я не совсем уверен, что этим нездоровым человеком не является сам Владимир Путин… Если так, то будем надеяться, что те, кто его окружают, заметят это прежде, чем будет поздно.
— С другой стороны, не окажет ли российское поведение и позитивного действия? Не приведет ли рост агрессивности России к скорейшей интеграции Европы?
— Я уверен, что так и будет, и в будущем это скажется позитивно. Ведь любое действие вызывает массу побочных неожиданных эффектов. Похоже, Путин очень ошибся, оценивая Европейский Союз, и это очень хорошо. Это также говорит о том, что Путин никакой не гениальный «шахматист», а обычный негодяй, который, к сожалению, возглавляет ядерную державу.
— Почему вы использовали такое резкое слово, забыв об университетской корректности в отношении российского президента?
— Наполеон описал своего министра иностранных дел, герцога де Талейран, как «дерьмо в шелковых чулках», подчеркнув тем самым как его моральные качества, так и происхождение и поведение. Путин вышел из среды дворовой шпаны Ленинграда и рос в среде советского КГБ. Использование насилия, соблюдение неписаных правил игры и нарушение правил общепринятых, уважение силы — все это, похоже, ему присуще. Этим, кстати, он очень похож на Сталина. Если мы хотим ему противостоять, мы не должны обманываться — надо оценивать его таким, какой он есть.
— В январе 2015 года командующий вооруженных сил НАТО в Европе Филип Бридлав заявил, что без готовности России придерживаться международного права конструктивные взаимоотношения невозможны. Так будет ли напряженность по-прежнему расти? Какие возможности есть у НАТО для того, чтобы Россия поменяла свое поведение?
— НАТО попыталось унять Россию тем, что открылось для нее. У русских была возможность участвовать во всех важных делах НАТО, чтобы заслужить доверие. Не знаю, насколько альянсу (не) верили российские военные, но российские политические элиты с определенного момента начали давать понять, что НАТО — это враг. Однако в то же время и военные профессионалы, и политики осознают, что этот враг силен. Если нам удастся убедить Россию в том, что мы полны решимости защищаться, то это будет первым шагом на пути к иным, вероятно более позитивным, отношениям.
Россия в перманентной войне
— Я вспомнил историю об Уолтере Липпмане, журналисте, писателе и советнике президента США Вудро Вильсона. Однажды лидер американских коммунистов Уильям З. Фостер увидел, как Липпман, одетый в смокинг, во время грозы стоит в своем большом вашингтонском доме и держит ковшик, в который с потолка капает вода с протекающей крыши. Фостер рассказывал об этом в подтверждение беспомощности интеллектуалов, о которой коммунисты всегда знали и рассчитывали на нее. Не ведем ли мы себя как Липпман?
— Я думаю, что наши дела не так плохи. Использовав против России не превосходство в численности солдат или объеме экономики, а идеи, мы сделали самое лучшее, что только могли. Мы живем в Европе по определенным правилам, и Россия, как и все остальные постсоветские страны, была приглашена разделить их с нами. Она отказалась, и это ее право. Но Россия забыла, что приглашение в Европу не означает обязанности во всем ей (России) угождать и терпеть все ее прихоти.
— Писательница Светлана Алексиевич видит проблему в том, что люди на Западе хотят жить просто, без масштабных идей. И добавляет, что в русской жизни такого никогда не было, потому что русские или воевали, или готовились к войне. «Мы никогда не жили иначе». Согласны ли вы с этим «диагнозом»?
— Да, если речь идет о подготовке к войне или борьбе. Нет, если говорить о нашем желании жить просто. Общество на Западе постоянно задается вопросами и ищет ответы. Это то, что делает его жизнь, пусть и очень комфортную в материальном достатке, сложной. Россия, хотя там и есть отдельные субъекты (малые группы), которые ведут себя так же, по сравнению с этим является глухим и немым, то есть простым, пространством.
— Русист Томаш Гланц мне еще сказал, что цитаты из означенной книги кажутся ему патетичными и трудно доказуемыми. Он полагает, что то, что я цитирую, относится в первую очередь к Второй мировой войне, с участниками которой армейское руководство разного уровня обращалось, в сравнении с другими армиями тех лет, с беспрецедентным равнодушием к людским потерям. По крайней мере это следует из историографии. Почему вы считаете иначе?
— На самом деле имперская Россия вела войну постоянно, как и Советский Союз (но там о некоторых войнах на всякий случай не говорили), а также он боролся за мир, за зерно… То есть борьба и война были (и возможно, будут опять) жизненно необходимой частью российского существования. Вторая мировая война, вернее Великая Отечественная война, в современной истории России занимает совершенно особенное, буквально сакральное, место. Это была и есть причина того, почему Россию должны уважать, признавать и ценить, почему она должна быть мощной, ее должны бояться. Одновременно ВОВ является универсальным объяснением и обоснованием неудач…
Ничего нет особенного в том, что обычный россиянин в споре рано или поздно возвращается именно к войне, жертвам, победе… А из путинских публичных выступлениях последних лет все увереннее и чаще исходит этот тон.
— Правда ли, что большинство россиян до сих пор видит в правде и свободе врага? Ведь только так можно объяснить слова человека, который по несправедливому приговору отсидел 17 лет в сталинских лагерях в Сибири, а после освобождения гордо заявил: «Я участвовал в великой проигранной битве за настоящее возрождение жизни».
— Несмотря на то, что в русском языке существуют слова «правда» и «свобода», их значение, в общем, отличается от европейского/западного, потому что отражает иной опыт и историю. Русские другие, но, к их и нашему сожалению, выглядят, как мы. Внешнее сходство мешает обеим сторонам вовремя распознавать глубинные внутренние, лучше сказать ментальные, различия.
— Почему русский менталитет так отличается от менталитета большей части Западной Европы?
— В центре западной цивилизации, будь то в Европе, Северной Америке или Австралии, стоит индивидуум, свободный и ответственный. В России такого никогда не было, нет и неясно, будет ли когда-нибудь.
— Конечно, Россия не пережила ни первого возрождения после 800 года, ни второго — после 1200, которые привели, в частности, к индивидуализации. Вы полагаете, что это отставание можно как-то нагнать? И, главное, что для этого надо делать?
— Российская история полна примеров, когда предпринимались попытки догнать Запад, а иногда даже перегнать, но в итоге все всегда заканчивалось плачевно: радовались и тому, что вообще «не потеряли след». И важно то, что эти попытки были мотивированы не стремлением стать частью Европы, а желанием получить такую власть, чтобы Россия не нуждалась в Европе или могла ею овладеть. Иными словами, Европа никогда не воспринималась как более благоприятное пространство для жизни — в ней видели лишь формацию, которой управляют эффективнее, которая мощнее.
Слова Ленина о буржуазии, которая с радостью продаст большевикам веревку, на которой ее и повесят, на первый взгляд, имеет лишь экономический подтекст, но на самом деле это отличная иллюстрация традиционного взгляда российских элит на Европу.
Но современная ситуация отличается в одном, но очень важном отношении. В то время как российские правящие круги знали о пропасти между Россией и Европой, население не знало ничего. Впервые большое количество русских попало в Европу во время войны с Наполеоном, и результатом стало восстание декабристов. Царь Николай справился с давлением и повел Россию по траектории стагнации и упадка, из которой старый режим, несмотря на несколько «потуг» в виде попыток провести реформы, так и не смог выбраться.
— А что было при большевиках?
— После того как они захватили власть, в Европе появилась многочисленная и компетентная группа эмигрантов, но им так никогда и не представилась возможность изменить СССР, потому что он превратился в державу-победительницу. Путинский режим выгнал, или позволил уехать, из России миллионы людей, некоторые из которых отправились в США, но часть осталась в Европе. Если когда-нибудь в России изменится строй, и эти русские, или их дети, начнут возвращаться в Россию, то может начаться процесс постепенной трансформации России из государства, которое находится в Европе, в страну, которая является Европой.
— Вы полагаете, что Владимир Путин хочет править до смерти, как о том говорят некоторые зарубежные аналитики?
— С долей преувеличения скажу, что ясно, что Путин хочет править, но вопрос в том, допускает ли он, что смертен… А если серьезно, то да, потому что он копирует советские образцы, когда большая часть лидеров умерла, занимая верховный пост: Ленин, Сталин, Брежнев, Андропов, Черненко, а до них, конечно, все правившие цари.
Есть только четыре исключения. Хрущева свергло его же окружение, и он не был убит, вероятно, только потому, что те, кто все делали, еще помнили творившееся при Сталине. У Николая Второго и Горбачева государство, которым они руководили, буквально рассыпалось в руках. Последний случай — «вечно пьяный и слабый» Ельцин, на которого «трезвый и сильный» Путин, конечно, не хочет быть похожим.
Если бы Путин захотел уйти, то только как президент-триумфатор… Но, похоже, такую возможность он уже упустил. Так что ему остается одно — держаться. Ключевым для его окружения является вопрос, на чье его правление и уход будут похожи — на Сталина или на Брежнева. Но это, к счастью, только их проблема.
Вторая часть
Путин уже упустил свой шанс
— Не стоит ли за этими российским амбициями, в первую очередь, недостаток и непохожесть тех ценностей, на которых стоит Россия?
— Напротив! Именно сейчас Россия привносит на европейскую/мировую арену единственную «ценность», которая является аутентичной: я говорю о размере, который определяется площадью российской территории, и как результат — сила. Мы самая огромная страна в мире? Да! Вы видите это? Да! Поэтому мы главнее всех… Проблема в том, что они не понимают, почему Европа и весь мир не говорят «да» и на это.
— Хотя Россия постепенно теряет Сибирь из-за Китая: теперь она, вероятно, сдаст ему в аренду всю центральную зону за Уралом…
— Территория, которая переходит в аренду Китаю (там будет пастись скот, производиться продовольствие), пока очень мала, но, возможно, это первая ласточка, которая, однако, имеет потенциал начать серьезные изменения на территориях, которые мы сегодня называем российским Дальним Востоком.
С китайской стороны границы живет во много раз больше людей, и они становятся все богаче, тогда как россиян все меньше, и они все беднеют. Если эта тенденция сохранится, то у России нет шансов устоять. Регион Дальнего Востока, а потом, возможно, и Сибирь просто будут заселены китайцами и поглощены Китаем в экономическом и транспортном плане (хотя с точки зрения политики регион по-прежнему может оставаться частью Российской Федерации). Проблема в том, что если, вернее когда, это произойдет, это будет не результатом использования силы против России, а результатом потрясающей трансформации Китая, который из такой же империи, какой был СССР и Россия, превратился в страну, прошедшую через ряд принципиальных качественных изменений.
Китай извлек уроки, в частности из перестройки Горбачева, и сумел сделать то, что пока в российской истории не удавалось никому: не только начать реформу экономики, но и развить ее и довести до результата. В России нечто подобное могло бы удаться, возможно, Столыпину, но его убили, а потом началась Первая мировая война.
Когда модернизацию предложил президент Медведев, его амбициозные планы закончились в лучшем случае карикатурами (научно-технологический проект Сколково) — их было много, а, в целом, не произошло ничего. Когда Путин сменил Медведева, вместо модернизации он начал использовать выражение «интенсивная инновация», но это была (и есть до сих пор) лишь риторика, без всякого реального содержания.
Путин думает, что стал «великим» потому, что присоединил Крым. Он и не подозревает, что мог бы быть еще более великим, настоящим титаном, если бы вывел Россию на путь настоящей модернизации, и если бы смог уйти. Этот исторический шанс он упустил, и теперь вопрос в том, какую форму его правление Россией в итоге примет. Мой прогноз такой: будет то же вариант, что в СССР с Брежневым, но только улучшенный ботоксом.
Россия как хамелеон
— Ваше имя звучит по-русски. Откуда происходят ваши предки?
— Мой дед был из кубанских казаков, из станицы Хамкетинская. Во время Первой мировой войны он воевал на турецком фронте, а после падения фронта из-за большевистского путча, на стороне белых он участвовал в Гражданской войне. Несколько раз дед был ранен, и ему повезло, что на корабле-лазарете его эвакуировали в Грецию, на остров Лемнос, до того, как большевики заняли Крым. В 1922 году по пути во Францию он побывал в Праге именно в тот момент, когда благодаря так называемой русской акции, которую инициировал президент Масарик, русским эмигрантам разрешили учиться в наших вузах. Он использовал этот шанс, закончил ČVUT, a потом проектировал шоссе по всей Чехословакии.
— Как можно убедиться, пройдясь по сайтам, нападки сторонников Кремля на вас серьезны, как, в общем-то, и на всех критиков Путина. По данным некоторых источников, Кремль для этих целей нанял 20-30 тысяч человек с зарплатой от 40 до 60 тысяч рублей, которыми руководит из Ленинграда Институт изучения интернета. Как евроатлантическая цивилизация может противостоять этой медиавойне?
— Позвольте вас поправить, не из Ленинграда, а из Санкт-Петербурга.
— Извините, вы правы, наверное, я оговорился потому, что методы напоминают, скорее, Ленинград, чем некогда проевропейский Санкт-Петербург…
— Учитывая то, что происходит, на первый взгляд, это не кажется существенным, но на самом деле на этом примере можно проиллюстрировать одну из проблем, которая есть у нас с Россией. Россия, как хамелеон, который всегда, когда ему выгодно, умеет сменить цвет, оставаясь внутри тем же. Поэтому защищаться сегодня можно только так же, как во времена Карела Гавличека или Томаша Г. Масарика: информировать, ставить факты в контекст, терпеливо опровергать бессмысленные мифы…
В эпоху электроники это, с одной стороны, сложнее, потому что информации много, а, с другой стороны, легче, потому что все те ужасы, которые там происходят, быстро становятся известны.
— Цена на нефть и газ, от которых Россия получала максимальный доход, упали. На Россию подействовали санкции, но, несмотря на это, она продолжает увеличивать расходы на вооружение и пропаганду. При этом кажется, что ситуация в ближайшее время не улучшится: существует ли, учитывая эти причины, какой-то поворотный момент, после которого Россия уже не сможет продолжать такую политику?
— Одной из серьезнейших проблем западного подхода к России/СССР является наша уверенность в том, что экономическая ситуация может оказать большое, если не решающее, влияние. Но до сих пор этого никогда не случалось. Хребет Горбачеву сломил не дефицит товаров (другой пример — Куба и КНДР), ведь к этому все уже привыкли, а то, что он позволил говорить о проблемах, и тех, кто начал говорить, не распорядился убить или отправить в психушку.
Путин контролирует СМИ, поэтому Россия снова звучит единым и сильным голосом: «Ничего не происходит! Мы не поддадимся западному давлению!» Так что если россияне, которые за последние 10-12 лет по историческим меркам совершенно беспрецедентно привыкли к относительному благосостоянию, коренным образом не изменились, а я полагаю, что нет, то экономические проблемы Россия переживет и сможет продолжать делать все, что захочет продолжать.
На 100% это будет пропаганда, вооружение, а на Западе будет расти враг, с которым Россия будет успешно сражаться у себя дома… Начнет перемалывать «пятую колонну», потом — шестую, седьмую и Бог весть еще какую.
— Вы полагаете, что эти репрессии можно проводить до бесконечности? Но ведь какой-никакой средний слой там уже появился…
Из истории мы знаем, что Россия может выдержать многое. К неудобствам, дефициту и даже страданиям они привыкли или готовы к ним, если у них есть ощущение, что они знают, почему так происходит. Я думаю, что Путин еще долго сможет объяснять, почему дела идут плохо и надо терпеть.
Значительная часть из тех, кто в странах Европы составляет средний класс, уже уехала из России, а тех, кто остался, очень мало, они разобщены и не пользуются особенной популярностью. Но с оппозицией в России так дела обстояли почти всегда. Если все проблемы не обострятся в один момент, то режим сможет еще долго сопротивляться.
Подобное «удачное» накапливание в российской истории имело место лишь два раза. В 1905 году Россия проиграла войну с Японией, заключила «позорный» мир в Портсмуте, а в Санкт-Петербурге произошло массовое убийство, известное как Кровавая неделя. Результатом стали так называемая Первая русская революция и шанс на трансформацию в направлении конституционной монархии, который, однако, был упущен.
Второй случай — на рубеже 80-90х годов прошлого века, когда перестройка, которую Горбачев проводил ускоренными темпами, и гласность сделали возможной внешнюю и внутреннюю эмансипацию недовольных, что привело к распаду советского блока и к краху СССР. Но я боюсь, что Путину это все известно.
Ключевая роль элит
— Какой реальный эффект в Европе, по-вашему, имеет российская пропаганда? Исследование STEM/MARK в связи с проездом колонны американских войск по Чешской Республике в марте 2015 показало, что «за» было 82%, и только 17% было «против». Не имеет ли российская пропаганда скорее эффекта бумеранга?
— Опасность путинской пропаганды не в том, что она хочет убедить кого-то в привлекательности России, а в том, что все постоянно нивелирует и наводит туман. По каждому поводу, многие из которых не имеют к России никакого отношения, она выдает нечто, что ставит событие в удивительно искаженный и конспиративный контекст. Например, распространению вируса Эбола в Западной Африке якобы способствовал Международный валютный фонд…
— Как на эту мощную волну российской пропаганды реагируют СМИ в Европе, в частности в Чехии?
— Я думаю, что реакция у нас и в остальной Европе очень схожа: люди стремятся говорить правду о фактах. Это не оказывает никакого действия на небольшие, но громко дающие о себе знать группы сторонников Путина, и лишь незначительное действие оказывается на массу потребителей бульварных изданий, куда российские агентства типа Sputniknews отправляют свою информацию. Посмотрим, что и как будет делать та специальная группа, которую для борьбы с российской пропагандой создает Европейская комиссия.
— Сайт Neovlivní.cz насчитал у нас несколько десятков серверов и множество сторонников России и Путина. Насколько велика поддержка путинской России в других странах Центральной и Западной Европы? И, как вы думаете, может ли она еще расти?
— Я полагаю, что если говорить о поддержке «снизу», то Центральная Европа в этом довольно однородна. Большая разница в том, как к этому относятся политические и экономические элиты. В этом смысле у нас дела обстоят несколько лучше, чем в Словакии и Венгрии, но хуже, чем в Польше. Правда, в этом нет ничего удивительного. В странах Западной Европы большая часть населения равнодушна к России, так что проблема, скорее, касается элит. Но решающим фактором я считаю способность прийти на общесоюзном уровне к консенсусу, который столь устойчив потому, что Европейский Союз противопоставил России свои ценности, но об этом я говорил уже несколько раз.
В будущем очень многое будет зависеть от того, как будет развиваться ситуация в Восточной Украине. Если перестанет проливаться кровь, а это необходимо, для России это станет большой победой. В этот момент всплывут все проблемы, которые есть у Украины (и сколько их!), ни одну из которых не решить быстро и легко. Люди, а с ними наконец и политики, устанут. Если к этому добавить проблему беженцев, в которой Россия занимает позицию партнера, и Исламского государства, в которой Россия выступает в качестве союзника, то будет трудно следовать прежней линии. И тут я могу только надеяться, что европейские политические элиты справятся.
Когда зазвонит колокол
— Можете ли вы в такой ситуации еще от души рассмеяться, или вам мешают страхи и опасения?
— Время от времени я перестаю смеяться, но ненадолго. Кстати, юмор — это один из самых действенных видов оружия, которым располагает демократия, то есть свободные люди, в борьбе с авторитарными режимами, авторитарными тенденциями и бесконечной тупостью, присущей им.
— Вероятно, вы правы, потому что все диктаторы мрачны и не умеют смеяться…
— Владимир Путин, как минимум в глазах своих сторонников, стал Россией, потому что говорят: «Широка страна моя родная». Кроме того, многие россияне искренне восхищаются тем, что их президент — спортсмен, выглядит и ведет себя, как молодой (ездит верхом, на мотоцикле, пилотирует самолет и пр.), часами говорит с народом на масштабных видеоконференциях, демонстрируя свою информированность, неравнодушие, находчивость и чувство юмора…
Даже наши СМИ отметили, как он мудро и участливо посоветовал жене офицера из Ростова-на-Дону, госпоже Елене, которая попросила президента дать приказ мужу купить ей щенка. Президент сказал, что не может отдать такой приказ, но похлопотал, и Елена получила щенка. Многих в России подобные истории из жизни трогают и создают у них впечатление, что они живут не только в самой большой, но и в самой лучшей стране в мире, потому что их президент позаботился о том, чтобы у них было вдоволь еды и питья, и никто на страну не посягнет, а еще президент похлопотал и о щенке.
В определенной степени это современный вариант старого: царь хороший, а бояре плохие… Проблема встает, когда начинает звонить колокол, и оказывается, что сказке конец. В государстве, президент которого совершенно серьезно делает вид, что одновременно справляется как с управлением крупнейшей страной на свете, так и с делами типа щенка госпоже Елене, что-то принципиально неправильно, но большая часть российского общества не замечает этого. Большинство из тех, кто это осознает, уехало за рубеж, а меньшинство, оставшееся в России, критикует Путина, но пока без всякого эффекта.
Режим кажется сильным, страна — большой и богатой, армия — могучей. Но все это нам известно из российской/советской истории, так что мы знаем и то, что ни к чему хорошему это никогда не приводило. Я сомневаюсь, что на этот раз будет иначе.