В конце 2009-го — начале 2010 года премьер-министр Тайип Эрдоган и его партия начали войну с двумя медиагруппами, которые в то время были гораздо сильнее, чем сегодня. Эти группы владели влиятельными медиаизданиями. При поддержке медиаструктур «Джамаата Гюлена» во главе с Фетхуллахом Гюленом (Fethullah Gülen), который тогда был близким союзником Эрдогана, турецкий лидер во многом получил то, чего хотел. Обложенные непомерными налогами и изъятиями денежных средств газеты и телеканалы двух этих групп были частично или полностью подчинены проправительственным кругам.
В тот момент и была озвучена идея о том, что правящая элита Турции стала претерпевать путинизацию. Этим термином обозначают стиль правления в России: политическая система, в центре которой находится Владимир Путин, монополизирует государственную власть и доходы от продажи нефти и газа в рамках укрепления «вертикали власти». Поскольку крупицы демократии здесь тесно переплетены с диктатурой, этот режим также называют «демократурой».
Жесткий и авторитарный стиль правления, при котором внутри страны нагнетаются страхи, организуются провокации (или игнорируется их подготовка), подавляется инакомыслие (оппозиционеров или убивают, или под теми или иными предлогами сажают в тюрьмы), называют путинизмом. Некоторых олигархов, поддерживавших Путина с его приходом к власти, а затем ушедших в оппозицию, лишают собственности, заключают под арест, заставляют уехать из страны.
В России проходят выборы, но, по словам независимых наблюдателей внутри страны и за ее пределами, их итоги часто фальсифицируются. Более того, подавляющее большинство населения не надеется на то, что в результате выборов власть изменится, и ситуация исправится, поэтому в целом интерес у людей к выборам низкий. А это создает путинизму образ заручившегося общественной поддержкой режима.
По сравнению с 2010 годом сегодня «новая Турция» во главе с Эрдоганом далеко продвинулась по пути путинизации. Задержания, аресты, конфискации, которые последовали за делом «Джамаата Гюлена», признанного террористической организацией, ничуть не отличаются от того, что происходит в России. В то же время постепенно вскрывающиеся факты только подкрепляют предположения, что власть умышленно не ограничивает деятельность ячеек ИГИЛ и не мешает им переходить к активным действиям. А это как раз наводит на мысль о намеренном нагнетании страха (на чем Путин профессионально построил свой режим) и напоминает о кровавых убийствах, совершенных чеченскими террористами — или приписываемых им.
Но у Турции своя демократическая традиция, и турецкий народ придает особое значение свободным выборам. Итоги выборов 7 июня обернулись большим ударом для путинизирующегося Эрдогана. 60% избирателей по тем или иным причинам сказали «нет» концентрации власти в руках одного человека. Реакцией на это «нет» стало быстрое принятие ряда новых шагов на пути к путинизации. В курдском вопросе возникло насилие. Возросло давление на оппозиционную прессу.
Совершенно явно прозвучала угроза: или я, или хаос. Еще одной частью этого процесса стали действия в отношении холдинга Koza İpek Grubu и его медиаструктур. Эти рейды не имеют никакой правовой основы, отвечающей требованиям правового государства, но, судя по всему, соответствуют представлениям Эрдогана о фактической власти. Главная и явная опасность, которая сегодня нависла над Турцией, — система засидевшейся у руля страны фактической власти.
Но пока еще есть тонкая нить, которая связывает режим в Турции с демократией. Это вера в итоги выборов и вероятность смены власти после них. День 1 ноября и последующие дни покажут, позволит ли турецкое общество эрдоганизму (как отечественной версии путинизма) надолго поселиться в этой стране. В то время как все, кто объединился вокруг эрдоганизма, ведут борьбу за выживание, мы (общество) сдаем экзамен по миру и демократии. Именно он определит наше будущее. Если мы захотим и будем решительны, ничто не помешает нам выиграть эту борьбу.