У каждого человека ровно столько ответственности, сколько он сам на себя возлагает. Вот поэтому «количеству» ответственности и можно судить о совестливости и богобоязненности человека. Аза Тумхой
Мог ли мальчик – главный герой романа И. Кодзоева «Сулумбек Сагопшинский», став взрослым, не вступить на тяжкую и благородную стезю противостояния со злом Российской империи? Это было предписано ему Богом, вписано в скрижали его судьбы. Детство и юность – это плацдарм…
Именно с него начинается завоевание позиций чести или бесчестья, мужества или трусости, благородства или подлости, равнодушия или милосердия, которые и оставляют человека в памяти потомков или швыряют в бездну забвения. Его первоосновой является Господь и воспитание, формирующее характер. Как мы видим в случае с Сулумбеком, у него есть основательная сердцевина личности, обусловившие именно тот образ жизни и такие поступки, которые и сотворили из него национального героя ингушского народа.
Так, какие ж черты характера Сулумбека предопределил Господь и воспитанием заложили в его душу родители? У него развито обостренное чувство справедливости. Случай в школе является тому подтверждением: он избил своего однокашника, за что отец, не разбираясь, подверг его родительской экзекуции. Наказание Сулумбек перенес с достоинством, «не был напуган, не шмыгал носом и не просил пощады». Но он твердо и серьезно требует у отца объяснить причину его гнева и, что ему бы «сперва следовало отделить ложь от правды, а (!) побить всегда успеется».*
При совместном походе в школу выяснилось, что мальчик Хуци, придя в школу в новой бухарской шапке, нанес оскорбление чести и достоинству не только Сулумбека, но и его отца: «Твой отец Гоараж все лето роется в земле, как червь, а зимой – в навозе, как майский жук! Он никогда не купит тебе такую (шапку – Х. Ф.), если даже будет рыть землю рылом, как дикий кабан». За это Хуци и был побит Сулумбеком.
Но, тем не менее, отец сказал сыну: «я побил тебя заслуженно». Хуци «нанес нам оскорбление языком… и ты тоже ответил ему вначале языком. Это женщины парируют языком на язык. У мужчин для этого на поясе кинжал». Кому-то может показаться, что отец взращивает в сыне агрессивность, но на зимних каникулах вручая сыну в подарок кинжал, он наставлял его: «Носи, но помни: за каждый его взмах мужчине приходится отвечать перед другими; и за не взмах в нужном месте приходится отвечать перед своим мужским сердцем до самого могильного холмика. Бояться никого не надо, кроме Бога, но и прыгать на людей не надо, как драчливый петух».
Насколько я понимаю, отец Сулумбека вкладывает в свои слова следующий смысл: твой соперник должен во всем твоем облике, в выражении глаз, в мимике лица и тональности речи увидеть, услышать и почувствовать такую отвагу и непреклонность, перед которой тот стушуется и «ударится в бега».
Свидетельством общепризнанной черты характера Сулумбека – бесстрашия и неукротимости, является история с бодливым бычком в Назрани, где он живя у дяди, учился в школе. Будучи подростком, он спас девочку Йиси (останься – Х. Ф.), на которую мальчишки натравливали бычка. Тот атаковал подростка и сбил его с ног, но Сулумбек успел схватить его обеими руками за один рог. И вот сошлись в «рукопашной» схватке — неугомонный бычок и неукротимый подросток, перекатываясь по поляне… Другие мальчики подзадоривали бычка: «Уци! Уци! Дай ему как следует!» Услышав эти слова, Сулумбек с утроенной силой ухватил бычка за оба рога и, свернув ему шею, опрокинул на спину. Затем он выхватил кинжал и со словами «Бисмилляхи Рахмани Рахим!» («С именем Аллаха Милостивого и Милосердного») перерезал горло бычка.
Совершив поступок настоящего мужчины, наш будущий герой-абрек не бежит стремглав с места происшествия: он готов нести ответственность за свой вынужденный проступок. Старик Иэсолт — очевидец схватки с драчливым бычком, говорит Сулумбеку: «Что ты наделал? Будет большой скандал. Хозяин этого животного очень неприятный человек. Может, тебе быстрее уйти отсюда и сообщить своим родным? Могут сгоряча побить». Сулумбек отвечает: «Нет, Дади, меня бить (!) безнаказанно нельзя».
Когда заявившийся хозяин бычка приготовился излить яд оскорблений в адрес отца Сулумбека, подросток процедил сквозь зубы: «Побереги тебя Бог сказать плохое слово о моем отце». Тот «по стальному блеску глаз понял, что мальчик готов пустить в ход кинжал, сорвись с его губ неблагородное слово». Хозяину бычка пришлось нехотя подавиться, прущей из него желчью слов.
А отец Йиси сказал дяде Сулумбека слова благодарности и напутствия с вещим смыслом: «Этот юноша, наверное, забредшая не в свой век душа. Но да будет его путь честен и благороден на весь тот срок, который ему уделил Господь!»
Откуда в мальчике эта готовность нести ответственность за совершенный им проступок? Конечно, от отца, который «не любит болтунов, лентяев и трусов». Сулумбек убежден в том, что отец не будет его ругать. Он знает, что отец бы «поругал, если бы узнал, что сын не отозвался на зов о помощи. Он говорит: сутары и зовзы** пусть умрут в колыбели».
Сулумбек не по возрасту рассудителен. Иэсолту он говорит: «Дади, уйти бы тебе отсюда. Зачем тебе вмешиваться в это дело? Ты старый человек, а эти люди могут не уважить твои седины, тогда я их накажу». И позже Иэсолт рассказывал отцу девочки: «Он был готов сразиться с ними насмерть».
Наивысшая категория смелости — прямолинейность и гражданское мужество, без которого невозможно пойти против общественного мнения. Это довольно-таки редкое качество человеческого характера. Сулумбек обладает им в полной мере. На окраине с. Инарки идет Сесарий Ловзар с играми, песнями и танцами. Мунда-молла, он же хаджи, он же по совместительству злобный трус и доносчик, худющий, с жидкой бородёнкой и глазками навыкате, ворвался в середину веселящихся людей с воплями: «Прекратить этот балаган! Я не позволю в своем селе сучьи игры! Вы не мусульмане! Вы все здесь язычники! Топливо для Ада!» И следом из его рта полился мутный поток бранных слов.
Люди молчали, связанные круговой порукой общепринятого мнения о том, что дийша нах не подлежат критике. Но вот в круг инаркинцев въехал Сулумбек и, не сходя с коня, швырнул в лицо мулле непереносимо тяжкие для настоящего мужчины слова: «Ты самый большой йовсар в этом селе. Вся ваша семья была курокрадами. А ты, по трусости своей, и на это не был способен. Если кто-то из села пойдет в Ад, то ты будешь первым, за гнилую душу. Муталим Тахир по твоему доносу второй год мается во Владикавказской тюрьме. Не будь этой хаджийской ленты, я отхлестал бы тебя плетью. А ну пошла вон отсюда, паршивая собака!»
И сия жалкая, трусливая, оплеванная псина, не оскаливая зубов, и даже гаденько и угодливо не повизгивая, униженно и покорно поплелась в свою сучью конуру…
Сулумбек наделен чувством ответственности и долга. Он наотрез отказывается от предложения отца о продолжении учебы во Владикавказе или Кизляре, ибо его гложет стыд: «Я не хочу сидеть на шее семьи. Это будет стоить больших средств. Я не стану обузой для семьи. После школы я вернусь домой и буду помогать тебе и братьям. Воти, для чего мне дальше учиться? Чтобы стать талмачом или писарем? Или пойти в армию, чтобы заработать золотые погоны и шелковые аксельбанты? Талмачи и писари – бессовестные люди, обманщики, а те – просто хвастуны». Этими хлесткими словами он выразил неприкрытое презрение народа к продажным, хотя и «выбившимся в люди», ингушам.
Сердце Сулумбека переполнено чувством собственного достоинства. Начальник Владикавказской тюрьмы, в которую угодил Сулумбек, капитан Казанцев характеризует его следующими словами: «оскорблений не сносит, отвечает незамедлительно». Позже в Грозненской тюрьме вор по кличке Калган, который славился среди кавказского ворья необыкновенной жестокостью и физической силой потребовал от Сулумбека, чтобы он поцеловал парашу, а затем его ноги. «Дальше было все как взрыв гранаты…» Сулумбек оглушил Калгана… затрещиной, подтащил к параше и стал бить мордой о его чугунную крышку. Так «состоялось целование параши» Калганом. На вопрос начальника тюрьмы, полковника Арефьева, «за что Калганова изуродовал?» Абрек дает ответ, предельно четко характеризующий сердцевину его характера: «Не хотел парашу целовать… И ноги чужие целовать не хотел. Лучше умереть».
Всевышний и родители наделили его сердце добротой и милосердием. У старика Ади, когда он занимался вывозом урожая кукурузы, сдохла старая кляча. Проливной дождь. Ждать помощи неоткуда. Единственного сына Алсбика убили гяуры и остался он с женой Моаши один. «Родные племянники – никчемные люди: лентяи и проходимцы-воришки». Старик в состоянии полнейшей безысходности. Подъехал Сулумбек, тоже свозивший свой урожай. Узнав в чем дело, он, оставив свой воз, доверху груженый кукурузой, впряг лошадь в арбу Ади, и до утра вывозил урожай чужого человека. И все это делается без лишних слов. После этого Сулумбек неделю провел в постели между тяжелым сном и горячечным бредом, раздираемый на части то жаром, то холодом.
Когда Сулумбек выздоровел, Ади спросил его: «Ты на старика не обижаешься?» — «Дади, я бы до самой могилы обижался на себя, если бы оставил твой урожай в поле». В этих словах весь Сулумбек с чувством ответственности и стыда, отрезающим ему путь к совершению бесчестного поступка.
Сулумбек в ту ночь принял только то решение, которое мог принять и осуществил только тот единственно возможный для него, в силу воспитания и характера, поступок. Дорогого стоят для восемнадцатилетнего юноши слова старика Ади: «Когда я умру, хочу, чтобы ты уложил меня в лахьту. Господь, говорят, прощает тому, кого уложили на вечный покой милосердные руки».
Благородство Сулумбека проявляется в прощении им своего кровника Муно, который убил его брата Игло. Он простил, ибо от самого кровника узнал обстоятельства этого убийства: его непреднамеренность и случайность. Во-вторых, Муно осознавал и признавал свою вину. В-третьих, Сулумбек видел мужественную готовность кровника принять смерть, хотя у него была возможность оказать вооруженное сопротивление. Еще одну наиважнейшую причину прощения он объясняет самому Муно, отвечая на его вопрос: «Почему ты так поступил со мной? Ведь я заслуживал смерти?» — «Галгаи истребляют лучших из себя, оставляя для потомства самых слабых и никудышных. Эти никудышные останутся жить и плодиться. Власти тоже сознательно отстреливают самых правдивых и отважных среди нас. Если дело пойдет и дальше так… от народа останется один мусор».
Благодаря этому поступку, по словам другого героя романа Гарданова Тарко-Хаджи, Сулумбек, еще не успевший стать знаменитым абреком, «во мнении народа из утеса вырос в гору».
Ко всем перечисленным достоинствам Сулумбека Господь и природа наделили его богатырской статью и силой. В Грозненской тюрьме, по просьбе сокамерников он завел за спину лом, а затем, уцепившись руками за два его конца, поднатужился и соединил их в области живота. С тех пор-то и пошла гулять по каталажкам и тюрьмам Кавказа его кличка — Ломом Подпоясанный.
Однако не только тело Сулумбека было опоясано ломом силы, но и душа его была облачена в «стальной панцирь» неустрашимости и неукротимости, великодушия и благородства, сострадания и милосердия. И потому столкновение его великого духа с жестокостью и паскудством имперской реальности неизбежно приведет его на стезю героизма. А он, в свою очередь, как пишет чеченский поэт Арсбин Абу-Бакр, немыслим без отстаивания Достоинства, Чести и Свободы своего народа:
Во́рог покушается на Свободу.
Мужы отстаивают Свободу.
Души успокоитель – Свобода.
Народа стержень – Свобода.
Мерило ценности человека – Свобода.
Душами жертвуют ради Свободы.
Господа дар – Свобода.
Жизни бастион – Свобода.
Раненному теплынь – Свобода.***
Хамзат Фаргиев
7 мая 2018
https://www.proza.ru/2018/05/07/475
Примечания
* Здесь и далее без указания страниц: Исса Кодзоев. Сулумбек Сагопшинский. Назрань, изд. «Пилигрим», 2011.
** Словарь:
воти – обращение к отцу, дяде или просто старшим по возрасту;
галгаи (гIалгIай) – самоназвание ингушей;
дади – отец;
дийша нах — знатоки исламского вероучения;
гIап – крепость на чеченском и ингушском языках;
Мунда-молла – образовано из двух слов: мунда – чучело, молла (мулла) – священник;
муталим — ученик медрессе (исламской школы);
йовсар — босяк, бродяга;
лахьта — ниша в могиле;
Сесарий Ловзар — древний священный ритуал, праздневство;
сутары и зовзы — жадюги и трусы;
хаджи – мусульманин, совершивший паломничество в Мекку.
*** Оригинал отрывка стихотворения, в моем переводе с чеченского языка:
Къонахаш латторг ю Маршо.
МостагIчо къуьйсург ю Маршо.
Са паргIат доккхург ю Маршо.
Вайн къоман бохь бу и Маршо.
Стаг ву вац юстург ю Маршо.
Синош шех дIалург ю Маршо.
Делера совгIат ду Маршо.
Вайн дахаран гIап ю и Маршо.
Дархочун йоьху вай Маршо.
Во́рог – враг (устаревшее, народно-поэтическое)
+++
Рисунок Айшат Даурбековой — иллюстратора романа «Сулумбек Сагопшинский».
+++
Здесь третья статья о романе И. Кодзоева «Сулумбек Сагопшинский».
Первая — «Героя колыбель и могила — земля отцов всецело» —http://www.proza.ru/2018/03/26/533
Вторая — «Все религии — это разные двери в один и тот же дом» —http://www.proza.ru/2018/04/09/519
Chechenews.com
08.05.18.