«…по мнению чекистов Чеченская область, в силу своих географических, стратегических и других особенностей представляла из себя политическую вышку, определявшую и влиявшую на политическое настроение всех отдельных горских народов».
События 1920-1930 г.г. в Чечне.
Политика «советизации», осуществляемая в Чечне без учета местных особенностей, столкнулась с проблемами, способными поставить под угрозу проведение политического курса РКП (б) в регионе, а значит и стратегической задачи – тотального контроля в крае. Одна из них – наличие оружия у населения, для изъятия которой на протяжении первой половины 1920-х гг. органами ОГПУ с приданными боевыми частями СКВО организовывались карательные операции. Показательно, что свое знакомство с Чечней военно-политические органы начинают именно с «демилитаризации» населенных пунктов, называемых иностранным словом «операциями».
Первая операция была осуществлена в 1920 году под руководством командующего 8-й Кавказской армии труда И.В. Косиора. В марте-августе 1921 г. разоружены аулы горной и предгорной территории: Гордали, Центорой, Белгатой, Дарго, Беной-Ведено, Грозненский, Шали.
20 апреля 1922 г. Юго-Восточное Бюро ЦК РКП (б) информирует РВССКВО об обострении ситуации в Чечне и в прилегающих к ней территориях. Из текста телеграммы за подписью Лизогуба, Медникова и Гикало следовало, что «…3 марта в селении Катыр-Юрт на почве неправильности продналога убиты председатель выездной сессии Богданов, два красноармейца и налоговый инспектор…».
14 апреля в селении Махкеты, спровоцированном на почве гужевой повинности военнослужащими конфликте, произошло столкновение с местными жителями, в итоге «8 убитых, 7 раненых, 9 без вести пропавших красноармейцев, убит командир 4-й роты 244 полка».
Организованная в мае 1922 г. военкомом Чеченского округа Н. Гикало карательная экспедиция РККА имела относительный успех. Были зачищены аулы Махкеты, Гойты и Катыр-Юрт, причем последние подверглись авиабомбардировке. «Попытки натравить здесь «бедных» на «богатых», вызвав тем самым среди горцев «маленькую гражданскую войну», также оказались безуспешными».
Партийный аппарат при содействии силовых ведомств проводит в 1923 году еще более масштабную операцию по «разоружению» и изъятию «порочного» элемента.
Партийно-советские органы, принимая во внимание «общее настроение в Чечне…, отсутствие подготовленных воинских частей…» посчитало преждевременной проведение спецоперации. Немного позже, произведя перегруппировку войск, РВС Республики с одобрения краевого руководства предложил штабу СКВО составить план по проведению «разоружения» плоскостной Чечни.
«Слащавые речи по адресу трудящихся, улыбки по их адресу, хватание за бороды мулл, выколачивание продналога штыком, чтобы, в конечном счете, получить 5-6% задания, излишний военный нажим, от которого страдало мирное население…», – так констатировал председатель Чечоблревкома политику Центра, реализуемую без учета местных особенностей партийносоветскими органами.
Сосредоточение войск для участия в «учениях» начинается с конца июля 1925 года. Общее число введенных в Чечню полевых частей вместе войсками ОГПУ насчитывает 9993 военнослужащих.
Ввиду специфики проводимого мероприятия военные получают право при необходимости открывать артиллерийский огонь. Практика показывает, что использовались и иные внеправовые методы против гражданского населения: проскрипции, заложничество влиятельных лиц, принцип коллективной ответственности, репрессии по признаку к принадлежности к той или иной социальной группе. Так, с целью принудить ножай-юртовцев выдать бывшего начальника окружной милиции М. Гибертиева, на село 8 сентября было сброшено восемь пудовых авиабомб.
15 сентября 1925 г. на заседании бюро СККК заслушиваются итоги чекистско-войсковой кампании. Обращает внимание выдержка из постановления: «Считать, что с арестом Шериповых и Гайсумовых кампания массовых репрессий может быть закончена. По поводу Гоцинского и Али Митаева внести в ЦК предложение о расстреле, не предрешая по суду или во внесудебном порядке. Считать политически нецелесообразным освещение в печати и докладах вопроса об операции в Чечне, обратив внимание на сохранение участниками военной тайны. Об расстрелянных ОГПУ в Грозном объявлять устно только членам их семей, если со стороны таковых будут вопросы».
Наркомат юстиции особо обращал внимание: «на недопустимость публичности исполнения приговоров; недопустимость выдачи тела кому бы то ни было и предание земле, без всякого ритуала и с тем, чтобы не оставалось следов могилы».
«Среди всех краев Союза первым для этого неслыханного эксперимента был выбран Северный Кавказ – один из ключевых аграрных районов страны, – отмечает П.М. Полян, – первой же на Северном Кавказе его жертвой стала именно Чечня».
Осенью 1929 года в плоскостной Чечне были зарегистрированы органами ОГПУ ряд «кулацких вылазок», активизированных хлебозаготовительными кампаниями.
«Бандитские» действия, как показали последующие события стали прелюдией к декабрьскому выступлению в селении Шали.
Мотивы народного недовольства выразил один из вдохновителей крестьянского «восстания» Шита Истамулов: «не можем смотреть, когда у чеченцев забирают хлеб, разоряют его и отбирают последнее имущество. Штрафы, обыски – если все это власть будет продолжать – то вынудит меня выступить с оружием в руках. Смотрите, какое безобразие творят в Гойтах; объявили пока хлеб не выполните, на это время отберем мечеть. Куда же это дело годится, когда у чеченского народа отбирают его последнюю веру…Если дальше смотреть на это, то заберут все, до последних штанов и голого убьют. Лучше хотя умереть, то будешь знать, что похоронят в брюках».
Исполнявший роль переводчика А.Г. Авторханов так описывает свои впечатления от увиденного. «Необычно суровый декабрьский холодище перехватывал дыхание, но от картины, которую я увидел на огромной площади, перехватывало дух еще больше: тысячи и тысячи людей, полуодетых и плохо одетых, лежали лицом к земле, окруженные вооруженной охраной. Вот к этим лежащим от холода обратилась К. Николаева.
Она заявила, что ответственность за происшедшие события несут исключительно местные работники, действовавшие вопреки установкам партии и правительства, и что эти работники будут строго наказаны, как только повстанцы прекратят борьбу». Комиссия твердо провозгласила: «Внутренние дела Чечни будут впредь решаться чеченским народом»
13. XII. 1929 года, как сообщает телефонограмма «все мужское население до 5 тысяч человек было выжато» из Шали и «оцеплено на площади» для производства фильтрации, т.е. для установления неблагонадежных.
Вспышка «либерализации» длилась недолго. Данные комиссией обещания оказались тактической уловкой. Через несколько дней дом Истамулова был окружен чекистами, в котором хорошо вооруженный Шита вместе со своим братом Хасаном держал оборону от ГПУ до рассвета. Наутро подоспевшей помощью «после какого-нибудь часа рукопашного боя отряд ГПУ числом до 150 человек был почти целиком уничтожен». Истамулов призвал народ к священной войне – газавату.
Только за два дня с начала оперативно-войсковой операции (11 декабря) в главных центрах восстания Шали и Гойты суммарно было арестовано 363 человека.
Потерпев поражение в столкновениях с частями РККА, повстанцы однако не сложили оружие, а изменив тактику, еще длительное время оказывали власти сопротивление.
В числе признанных руководителей повстанческого движения, ликвидированных НКВД в 1930-1940-х гг.: Ибрагим Гельдегенский, Макал Газгириев, Хасан Истамулов, Саадула Магомадов, Джаватхан Муртазалиев. Малочисленные группы отличались мобильностью и широтой ареала действий, что позволяло им успешно противостоять НКВД. Так, банда «майора» Саадулы Магомадова из 6 чел. оперировала в «районах: Надтеречном, Старо-Юртовском, Шалинском, Гудермесском, Грозненском – Чечено-Ингушской АССР и некоторых районах Дагестанской АССР».
Chechenews.com
19.01.21.