Стало уже исторической традицией, что «маленькие победоносные войны», затеваемые с целью решения каких-то внутриполитических проблем, всегда заканчиваются для России плачевно.
Объяснить этот факт можно тем, что «маленькие войны», идущие где-то на далеких окраинах (Дальний Восток, Финляндия, Центральная Азия), должны были, по замыслам ее зачинщиков из имперской элиты, оказывать на российское общество чисто идеологическое влияние («сплочение вокруг власти»), при этом, почти не задевая общество в материальном смысле.
Русско-Японская война должна была, по замыслам императорского двора, усилить в русском обществе патриотический настрой и пресечь революционную смуту, которая в ту пору охватила всю огромную державу. «Зимняя война» с Финляндией была затеяна Сталиным с целью показать всему миру мощь Красной Армии, укрепившейся благодаря проведенным им «кадровым зачисткам». Война в Афганистане была, по сути, напоминанием советскому населению, становящемуся все более равнодушным к коммунистической идеологии, что «социалистическое отечество» окружено смертельными врагами в лице «мирового империализма».
Позорное поражение в Русско-Японской войне нанесло по имиджу самодержавия удар такой силы, что он, в конце концов, оказался для него смертельным. Провал сталинской агрессии против финнского народа, показавшего удивительное мужество, был оценен военными аналитиками гитлеровской Германии как доказательство вопиющей слабости Красной Армии, и эта оценка стоила СССР от 30 до 40 миллионов жертв. Отступление, скорее похожее на бегство, советских войск из Афганистана, после десяти лет бесплодных попыток подавить сопротивление афганского народа, привело к крушению СССР.
«Они ничего не забыли и ничему не научились» — этой знаменитой фразой Талейрана можно охарактеризовать попытки «постперестроечных» российских элит решить внутриполитические проблемы за счет двух вторжений в Чечню. Как и положено по историческим закономерностям, первая «маленькая победоносная война» против чеченского народа завершилась для России позорным поражением. Здесь обнаруживается веское доказательство того, что кремлевская клика «ничему не научилась».
Она, эта клика, не освоила прошлых уроков, преподанных России «слабым противником» в лице японцев, финнов и афганцев. Однако второе вторжение в Чечню в 1999 году доказывает противоположный постулат: российская верхушка «ничего не забыла». Она, эта верхушка, не забыла, сколь гибельными для судеб России оказывались поражения в «маленьких победоносных войнах», и решила взять реванш. Иначе говоря, сделать «маленькую войну» на самом деле «победоносной».
При этом многочисленный сонм российских аналитиков-мыслителей утверждает, что это возможно. И ссылаются на прецедент 1859 года, когда России все же удалось — после столетий ожесточенных войн — завоевать Чечню. В России опыт XIX века, считают «позитивным». Человеку, имеющему даже поверхностное знание о перипетиях Кавказской войны XIX века вполне очевидно, что в нынешней войне российское военное командование взяло на вооружение методы Ермолова, тогда как в первую Российско-Чеченскую войну оно руководствовалось методами сменившего Ермолова графа Паскевича.
В чем, вкратце, различия между этими методами? Ермолов, посылая в Чечню карательные войска, окружал чеченские селения полностью, брал их в несколько «колец». Это означало тотальную резню, без всякой пощады по отношению даже к детям, женщинам и глубоким старикам. Естественно, и сопротивление было адекватным, таким, какое русские войска не встречали больше нигде в мире. Русский военный историк XIX века Р.Фадеев отмечал, имея в виду именно ермоловские походы: «Каждая сожженная чеченская мазанка стоила нам сотен, а иногда и тысяч погибших солдат».
Кстати, именно Ермолов, а не мифические «арабские наемники», впервые породил среди чеченцев такое явление, как «женщины-шахидки». Все чеченцы знают название селения Дади-Юрт. На рассвете 15 сентября 1819 года это селение было окружено ермоловскими карателями. Никаких ультиматумов предъявлено не было. Артиллерия открыла огонь по домам, пехота и казачья конница пошли в атаку. Когда резня закончилась, Ермолов записал: «Большую часть дня продолжалось сражение самое упорное, и ни в одном доселе случае не имели мы столь значительной потери; ибо, кроме офицеров, простиралась оная убитыми и ранеными до двухсот человек».
В руки карателям попало около 140 оставшихся в живых женщин и детей (все мужское население села, включая и стариков, погибло в бою). Когда пленных переправляли на пароме через Терек, 46 девушек и молодых женщин, не желая переносить ожидающее их в плену надругательство, бросились в бурную реку, хватая с собой конвоиров. «Поясов шахидов» тогда еще не было, но причины, порождающие «женщин-шахидок», проявились в Чечне именно в ту далекую пору.
Паскевич, сменивший в 1826 году Ермолова, учел ошибки предшественника и при нем никогда, ни одно чеченское селение не окружалось полностью. Для вывода из осажденных селений женщин и детей всегда оставлялся, говоря современным языком, «гуманитарный коридор». Именно в эпоху Паскевича, несмотря на непрекращающуюся войну, многие чеченцы поддерживали дружеские отношения с русскими офицерами, зародилась рыцарская этика боя, когда тела павших бойцов не продавались, как при Ермолове, а возвращались противнику вместе с оружием, с подобающими воинскими почестями.
Более того, раненые русские офицеры без всякой опаски, под поручительство своих чеченских «кунаков», обращались за лечением к чеченским врачам, которые (не от хорошей жизни, конечно) были непревзойденными мастерами по военной хирургии. Именем Ермолова (Ярмол) чеченцы называли только собак, а имя Паскевича (Паскоч) давали своим сыновьям.
Первая Российско-Чеченская война, с нарушением хронологической последовательности XIX века, проводилась российской стороной по методике Паскевича. Грозный за все месяцы штурмов, так и не был окружен полностью, чеченцы за эти первые месяцы войны возвратили российским «солдатским матерям» около 1200 пленных солдат. Не редки были случаи, когда летчики сбрасывали бомбы не на селения, а на пустыри. Но «ермоловская тактика» то и дело врывалась и в первую войну.
Резня в Самашках, Аргуне и Ассиновской, захват российскими солдатами больниц (1-я республиканская и 9-я городская) со взятием больных и врачей в заложники, уничтожение, с сотнями жертв, Шалинской больницы и ракетный обстрел рынков, как это было в тех же Шалях — это как раз была та «тень», которую будущая вторая война отбрасывала на первую войну. Потому что явление, наподобие перечисленных, во вторую Российско-Чеченскую войну стали нормой. Да и чеченцы больше не возвращают — за редкими исключениями — пленных солдат.
Ермоловская тактика, которая довела взаимное ожесточение русских и чеченцев до крайних пределов, и является, по мнению российских «аналитических умов» тем, что способна сломить дух чеченцев и сделать их покорным быдлом в российском колониальном стойле. Однако при этом упускается из виду, что пожар Кавказской войны, зажженный Ермоловым, так больше никогда и не погас, перебрасывая багровые всполохи из столетия в столетие. И в наши дни этот пожар полыхает в полную силу и никогда не был так далек от «умиротворения», как ныне. Потому, что тактика Ермолова — это тактика тушения огня бензином.
Российская элита действительно «ничего не забыла» из того, чем завершаются для империи провалы в «маленьких победоносных войнах». Но крепкая память, которая, в других случаях, должна бы приносить пользу, на этот раз сыграла с Кремлем злую шутку, вновь бросив империю в чеченский капкан. А это показывает, что империя «ничему не научилась». И чеченцам остается только одно — преподать России новый урок и надеяться, что хоть на это раз она усвоит его.
Имран Баталов, Чеченпресс, 28.08.03г.
Chechenews.com
03.09.16.