Есть старое поверье: когда чеченскую землю охватит война, и она окажется перед лицом катастрофы, когда чеченский народ будет на грани уничтожения, когда, казалось бы, выхода нет и гибель Чечни неминуема, спасение придет оттуда, откуда его никто не ждал, — из Англии. По преданию, английский «падчах» (король) станет тем неожиданным спасителем, который протянет руку помощи Чечне и поможет нашему народу найти путь к возрождению. Это странное и, на первый взгляд, даже нелепое предание имеет вполне реальные исторические корни.
Наша история началась сравнительно недавно, в феврале 1921 года, когда лихая 11-я армия красных молниеносным броском захватила Тифлис, уничтожив последнее свободное государство Кавказа — Грузинскую демократическую республику. Тогда Тифлис вместе с грузинскими национальными лидерами вынуждены были покинуть и представители Горского правительства.
Это правительство являлось центром, объединившим национальных деятелей всех горских народов Северного Кавказа: чеченцев, ингушей, дагестанцев, осетин, кабардинцев, балкарцев, кумыков и других. После победы большевиков часть горских эмигрантов обосновалась в Турции, другие — выехали в Чехословакию, третьи — переселились в Польшу. Но большая часть горцев направилась в Париж — тогдашнюю «столицу» русской белой эмиграции.
Таинственный господин Левант
Одним из тех, кто поселился в Париже, был Тапа (Абдул-Межид) Чермоев — легендарный чеченский нефтепромышленник, бывший офицер царского конвоя, премьер-министр Горского правительства и глава Зарубежной делегации народов Северного Кавказа.
Тапа появился в Париже не один. Вместе с ним приехало большое семейство: его супруга — княжна Хавар-Ханум (урожденная Ибрагимбекова), его брат Абдул-Муслим (Минна) с супругой, племянники Осман, Абубакар (Пики), Эмильхан, Магомедхан Чермоевы, Дайдаш и Чингиз Тукаевы (сыновья Белиты, сестры Тапы) — тоже с женами, племянницы Айшат, Аминат (Дара), Камисат, Зейнаб, Джената, Белита, Джанетта, Хава, а также другие родственники. Всех надо было расселить, кормить, одевать, племянниц — выдать замуж, детей — устроить в колледжи и пансионы.
А между тем экс-миллионер оказался почти без средств: его богатейшие нефтепромыслы и обширные земли в Чечне и близ Владикавказа были сначала экспроприированы терскими большевиками, потом конфискованы деникинской администрацией, и, в конце концов, национализированы советским правительством. Последние остатки средств, которые Тапе удалось переправить в Париж, уходили на содержание кучи родственников и на помощь другим горцам-эмигрантам, попавшим в еще большую нужду.
Как раз в это время к Чермоеву обратился некто Александр Левант, отрекомендовавшийся посредником в переговорах между эмигрантами из России и крупными западными предпринимателями. Не исключено, что на самом деле за этим именем скрывался некий Эттингер, аферист и заговорщик, бежавший из Петрограда в Швецию, а оттуда перебравшийся в Париж. Левант-Эттингер предложил Тапе организовать выгодную продажу его нефтеносных земель.
Встреча состоялась в «Кафе де Пари». В зал вошел высокий, худой человек с редкими, желтыми зубами, одетый по американской моде: короткий пиджак с подложенными плечами, широкие штаны, на ногах башмаки с острыми носками, глубоко и набок надвинутая мягкая шляпа, галстук бабочкой, в руке камышовая трость, в карман полузасунуты свежие перчатки. Таким господина Леванта увидел писатель Алексей Толстой, одно время отиравшийся в парижских кафе, где собирались русские эмигранты.
— Я только что из Лондона, — внушительно произнес Левант. — Имел удовольствие видеться с кругами, близкими к военному министру Черчиллю… Они непримиримы к большевикам. Виделся и с либералами и пять минут беседовал с Ллойд-Джорджем (премьер-министром Великобритании)… — Левант покосился на Чермоева, но тот слушал с непроницаемым лицом, не выказывая никаких эмоций. — У либералов все та же нерешительность. Они не желают воевать. Говорят: «Время играет на нас…». Ллойд-Джордж будет мириться с большевиками. Мое впечатление таково: борьба против большевиков — еще на долгие годы. Чермоев вздохнул и наклонил голову, молча соглашаясь с выводом собеседника. Левант продолжал: — Но есть люди, которые полагают иначе… К таким принадлежит Детердинг. Завтра мы с партнером выезжаем в Лондон, чтобы с ним увидеться.
Английский олигарх
Конечно, Тапа слышал о Детердинге, «нефтяном Наполеоне» и его грандиозных проектах. Генри (Генрих Вильгельм Август) Детердинг, выходец из обнищавшей голландской семьи, сделал быструю карьеру в банковской среде и в 1900 году стал управляющим нидерландской королевской нефтяной компании «Ройал Датч». В результате умелого руководства «Ройал Датч» подчинила себе все нефтяные фирмы нидерландской Ост-Индии, а затем объединилась с британской компанией «Шелл».
Концерн «Ройал Датч Шелл», возглавляемый Детердингом, стал крупнейшей нефтяной компанией Европы. В борьбе против американского гиганта «Стандант Ойл» Детердинг сделал ставку на расширение деятельности концерна. Он приобретал нефтяные месторождения по всему миру: в Румынии, Египте, Венесуэле. С 1910-1911 гг. «Ройал Датч Шелл» начал скупать нефтеносные земли в Баку и Грозном. Когда в России победили Советы, Детердинг счел, что большевики не удержатся у власти и скоро уйдут с исторической сцены. Через дочерние и подставные фирмы он стал приобретать акции у оказавшихся в эмиграции нефтепромышленников, выжидая, пока тяжелые обстоятельства не вынудят их продать свои земли по самым низким, почти бросовым ценам.
— Что же предлагает Детердинг? — сквозь зубы спросил Тапа.
— Детердинг пока ничего не предлагает, — ответил Левант. — Детердинг начинает мировую борьбу за нефть. В этой борьбе не только его судьба — судьба всей Англии поставлена на карту. Нефть — это транспорт, химическая индустрия, военное и морское могущество. Нефть — будущее современной цивилизации. Россия, где находится третья часть всех мировых запасов нефти, сейчас вне игры. Но рано или поздно она войдет в нее, и та сторона, которая овладеет русской нефтью, победит… Так рассуждает Детердинг. Он желает сосредоточить в своих руках все права на русские нефтяные земли, чтобы более решительно воздействовать на русскую политику правительства Его Величества.
Левант сделал паузу и взглянул на собеседника. Чермоев все так же бесстрастно смотрел на посредника, ожидая продолжения. Лицо его спокойно, но в руках он гнул кофейную ложечку.
Отметив про себя этот признак волнения, Левант продолжал:
— Вот что имею вам сообщить… Ни на чем не настаиваю. Дело серьезное, но, предупреждаю: спешное. Я уже связался с Леоном Манташевым. Он оказался в крайне затруднительном положении и готов уступить свои бакинские земли англичанам. В Лондоне видел Нобеля. Он, кажется, уже договорился с Детердингом…
Последнее — про Нобеля, крупнейшего русского нефтепромышленника, — Левант ввернул, как ему казалось, довольно ловко. Тапа, сидевший все с тем же вежливо-отстраненным выражением лица, с хрустом сломал свою ложечку.
«Он попался на удочку», — радостно подумал Левант, и на его худых, бесцветных губах промелькнула легкая тень удовлетворенной улыбки.
«Конечно, он — жулик и проходимец, — мрачно размышлял Тапа. — Ишь, думает, как ловко обвел меня, упомянув о соглашении Нобеля с Детердингом. Однако чем черт не шутит… Может, такой ловкач и правда сумеет организовать эту невероятную сделку…»
На следующий день после встречи Чермоев навел справки о посреднике. И тут выяснилось, что за Александром Левантом (Эттингером) стоит один из самых крупных европейских авантюристов и темных дельцов, некий полковник Магомет-бек Хаджет-Лаше.
Сам Хаджет-Лаше представлялся «бывшим турецким пашой» и «полковником французской службы». На самом деле это был петербургский журналист и писатель. Возможно, что за этим псевдонимом скрывался кабардинец Кази-Бек Ахметуков, перешедший в христианство и принявший имя Юрий, а затем вновь ставший правоверным мусульманином. До революции Хаджет-Лаше контактировал с департаментом полиции и даже был персональным информатором Петра Столыпина «по мусульманским делам».
Журналист настолько вошел в доверие к царскому премьер-министру, что получил из его личного фонда 15 тыс. рублей на издание проправительственных мусульманских СМИ — журнала «Мусульманин» и газеты «В мире мусульманства».
Во время первой мировой войны Хаджет-Лаше сотрудничал с российской военной контрразведкой. В 1916 году он представил проект организации «мировой антинемецкой и антитурецкой пропаганды» среди мусульман, причем затребовал для этого огромные казенные субсидии.
С началом гражданской войны Хаджет-Лаше начал именовать себя «казачьим полковником». Он выпускал в Стокгольме газету «Эхо России», участвовал в многочисленных совещаниях деятелей белой эмиграции, занимался литературной деятельностью. «Полковник» успел издать целую серию бульварных романов: «На каторге», «За стенами сераля», «Записки начальника турецкой тайной полиции», «Любимцы Ильдыза» и пр., в которых подробнейшим образом описывал тайные похищения, пытки, убийства и прочие ужасы в духе «застенков турецкого султана».
Одновременно Хаджет-Лаше входил в состав военной организации, которая поддерживала генерала Юденича. От ее имени «полковник» и его соратники выносили смертные приговоры руководителям советских постпредств и их агентам. Вскоре от слов организация перешла к делу. На даче в Больстанэсе, пригороде норвежской столицы Осло, были убиты советский агент Глеб Варфоломеев, скрывавшийся под личиной благополучного торговца Кальве, журналист и тайный курьер ГПУ Юрий Леви-Левицкий, петроградский коммерсант Николай Ардашев, подозреваемый в связях с большевистскими спецслужбами.
Последнее убийство вызвало шум в прессе, которым ловко воспользовалось советское посольство. В результате скандала Хаджет-Лаше и несколько его соратников были арестованы. В ходе следствия выяснилось, что в течение последнего времени «полковник» был тесно связан с британской Интеллиджент сервис.
Сделка состоялась
Узнав о том, что за Левантом стоит столь яркая и противоречивая личность, как Хаджет-Лаше, Чермоев стал осторожничать. Но Левант и Хаджет-Лаше не могли долго ждать — существовала опасность, что агенты Детердинга найдут выход на Чермоева раньше, чем они уговорят нефтепромышленника согласиться на их посредничество. Хитрый Левант решил брать Чермоева «семейным измором». Познакомившись с племянницами Тапы, красавицами, вполне освоившимися в светской жизни французской столицы, Левант показал им будущий особняк в Булонском лесу, возил на автомобильную выставку, на приемы к известным кутюрье, где по подиуму фланировали длинноногие модели в невероятных платьях ценой в две, три, пять тысяч франков.
Домашняя жизнь Тапы стала невыносимой. В конце концов, он согласился на соглашение с Детердингом. В результате сделки Чермоеву достались 12 миллионов франков, а Детердингу — права на разработки нефти на чермоевских участках под Грозным и на Алдынскую нефть, контрольный пакет акций которой также принадлежал Тапе. В последующие годы английский олигарх стал одним из вдохновителей планов новой военной интервенции против Советской России, которым так и не суждено было сбыться. Грозненская и бакинская нефть осталась под властью большевиков, а документы о правах англичан на нефтепромышленные земли под Грозным и Баку легли в сейфы «Ройал Датч Шелл». По всей видимости, они хранятся там до сих пор.
Чермоевские миллионы
Чермоев, получив немалые по тем временем деньги, зажил в Париже на широкую ногу. В Париже его называли «сумасшедшим татарином». Одно время Тапа снимал роскошный особняк в Пасси, ранее принадлежавший танцовщице Дели Габи, которая прославилась тем, что была подругой португальского короля Мануэля, поплатившегося за любовную интрижку своим троном. Тапа сделался завсегдатаем Пари-Опера. Влюбившись в некую оперную диву, он цветами укладывал дорожку от Оперы до ее квартиры.
В особняке Чермоева жило около 80 родственников. Тапа финансировал различные кавказские эмигрантские организации и издания. Так, исключительно на средства Чермоева существовала кавказская масонская ложа «Прометей», он же субсидировал журнал «Кавказ», который редактировал его ближайший соратник и зять Гайдар Баммат (супруг племянницы Тапы, Зейнаб). Кроме того, Тапа щедро раздавал деньги всем, кто обращался за помощью: горским эмигрантам, однополчанам по царскому конвою и «Дикой дивизии», знакомым по Петербургу, Грозному, Владикавказу, Тифлису…
Одной из получательниц чермоевских пожертвований оказалась вдовствующая российская императрица Мария Федоровна, вдова императора Александра III и мать Николая II. Мария Федоровна была едва ли не насильно вывезена из охваченного революцией Крыма своим зятем, великим князем Александром Михайловичем. Она поселилась в Лондоне, где могла рассчитывать на помощь старшей сестры, вдовствующей королевы Александры и ее сына, короля Великобритании Георга V. Но королевская семья под давлением либеральной общественности и правительства старательно избегала контактов с «реакционной» русской императрицей. Помощь Георга ограничилась назначением тетке небольшого пансиона.
Вскоре императрица переехала в Данию, где царствовал ее другой племянник — король Кристиан X. И здесь пребывание русской императрицы создало политические проблемы. Король, сильно ограниченный либеральным правительством и парламентом, не имел права выделить даже небольшие средства для содержания Марии Федоровны. Случались дни, когда бывшая императрица огромной державы не могла позволить себе купить дрова для отопления дома. Узнав о бедственном положении императрицы, Тапа, бывший офицер царского конвоя, 
немедленно переслал Марии Федоровне крупную сумму из своих уже тающих миллионов.
Эти перечисления стали регулярными, о чем свидетельствует благодарственное письмо, которое императрица направила верному офицеру. Пансион английского короля и пожертвования Тапы позволили Марии Федоровне относительно безбедно жить в Дании.
Несчастная женщина до конца жизни не могла поверить в мученическую гибель своих сыновей и внуков и все ждала известий об их чудесном спасении. Умерла Мария Федоровна 11 октября 1928 года в пригороде Копенгагена.
Роскошная жизнь и щедрая благотворительность сильно подорвали благосостояние Чермоева. В конце жизни он заболел и переехал на лечение в Швейцарию. В 1937 году Тапа умер. Хотя по официальной версии смерть наступила от сердечного приступа, в семье Чермоевых и в горских эмигрантских кругах ходили упорные слухи о том, что Тапа был отравлен агентом ГПУ.
К большому разочарованию наследников, после смерти Чермоева выяснилось, что практически все его легендарные миллионы растрачены. Зато долги, которые оставил после себя бывший «нефтяной князь», оказались действительно фантастическими …
Музаев Тимур
Источник: graun.livejournal.com
24.03.16.