«По зданию стреляли прямо из орудий. А мы же видели, сколько там женщин, сколько детей…» Двадцать лет назад в Буденновске
Заложники в больнице в Буденновске, 18 июня 1995 года. Фото: Владимир Машанин / AFP
14 июня исполняется двадцать лет с того дня, когда «чеченские террористы» захватили больницу в Буденновске. Корреспондент «МК» Юлия Калинина была очевидцем тех событий. О том, как это было, она рассказала Открытой России:
— Расскажи, как ты оказалась в Буденновске.
— 14 июня 1995 года я была в редакции. На лентах информационных агентств, а тогда еще были такие телетайпы — бумажные ленты, — появилась информация, что в Буденновске захватили заложников. В то время я часто ездила в Чечню, и чеченская тема была моей. Я сразу же побежала к своему редактору Вадиму Поэгли (заместитель главного редактора «МК». — Открытая Россия) : «Я еду в Буденновск». Информации было мало: еще толком не было известно, кто такие эти террористы, чеченцы ли они или нет. Прямо из редакции мы с фотокором Сергеем Тетериным поехали в аэропорт Внуково. Вечером прилетели в Ставрополь, но таксисты боялись ночью ехать в Буденновск, пришлось ждать рассвета. Тем не менее,15 июня в 8 утра утра мы уже были на месте.
15 июня 1995 года
— Что вы там увидели?
— Мы подъехали к РОВД , которое, собственно, и было эпицентром всех событий. Сначала не было никаких «шишек» из Москвы и было довольно легко пройти внутрь. У здания ОВД клубился народ, было непонятно, кто там главный, выходили люди в форме, отдавали команды, в основном друг другу . Ко мне сразу подошел какой-то мужик и говорит: « Хочешь трупы посмотреть?» Я говорю: «Ну конечно». Он завел меня во внутренний двор ОВД, и я увидела там трупы, то ли десять, то ли двенадцать. По их виду, по тому, как они одеты, я поняла, что это чеченцы. На втором этаже ОВД сидели женщины-сотрудницы милиции. Они рассказали, как ворвались боевики и они заперлись в комнате. Боевикам было некогда ломать дверь, поэтому женщин они в заложники не взяли и эти женщины спаслись.
На последнем этаже был спортзал, там разворачивали полевой госпиталь: приехали медики из соседнего района, очень испуганные, сосредоточенные, настроенные на прием большого числа раненых. В спортзале стоял спортивный снаряд «козлик», они разрезали этого «козлика», достали из него вату и собирались ее использовать в качестве перевязочного материала, ожидая, что будет много раненых среди заложников. Я решила, что буду с ними работать и напишу репортаж, как в госпиталь поступают раненые и как их там лечат. Но первый раненый, которого привезли, оказался пьяным милиционером.
— Кто это был?
— Его положили на матрас в спортзале, все медики над ним склонились: у него было что-то с ногой. И тут вдруг главный врач, такая женщина с харизмой, осмотрев его внимательно, говорит: «Да он пьяный». Он вроде бы умудрился из больницы сбежать, и когда он прыгал из окна, сломал ногу. Пришел домой и со страха выпил лишнего с другом, который на следующий день и привез его в полевой госпиталь.
Первая жертва теракта. Но это было такое несоответствие между тем, что я ожидала увидеть, и тем, что увидела.
— А когда ты пошла к больнице, где были все заложники- около 1600 человек?
— Больница на пустыре. От ОВД до нее — километра полтора. Все журналисты ходили туда несколько раз в день, но она была оцеплена и на нее можно было только посмотреть издалека. Внутрь я попала первый раз только 16 июня, когда Басаев потребовал, чтоб журналисты пришли на пресс-конференцию. Там он и объявил свои требования: федералы должны прекратить боевые действия и начать мирные переговоры с боевиками.
Шамиль Басаев (слева) с заложниками в Буденновске, 17 июня 1995 года. Фото: Владимир Машанин / AFP
— Было ли возможно тогда, в июне 1995 года прекратить военные действия в Чечне?
— Конечно. Надо было просто перестать стрелять.
— Что говорили силовики — министр внутренних дел Виктор Ерин, директор ФСБ Сергей Степашин, вице-премьер, министр по делам национальностей Николай Егоров, которые тоже приехали в Буденновск, чтоб спасать заложников?
— Они журналистам ничего не сообщали. Когда выходили к нам, успокаивали: «Не волнуйтесь, мы решаем».
17 июня 1995 года. Штурм
— Рано утром 17 июня начался штурм больницы. В штурме, кроме армейских подразделений, участвовали бойцы «Альфы» и СОБРа. Мы, журналисты, проснулись от взрывов и стрельбы и побежали к больнице. По зданию стреляли прямо из орудий. А мы же там были накануне, на пресс-конференции. Мы видели, сколько там женщин, сколько детей, сколько крошечных новорожденных, сколько больных.
— Почему федералы начали штурм?
— Наверное, не могли ничего другого придумать.
— Вы не могли отговорить силовиков от штурма?
— Мы им говорили, что не стоит. Но ведь приказ, наверное, исходил с самого верха — от Ельцина или Грачева. Мы стояли за оцеплением и видели, что женщины стоят в окнах и машут простынями, как белыми флагами. И кричат. У меня до сих пор эта картина перед глазами. Потом, когда я уже после штурма оказалась в больнице вместе с Сергеем Ковалевым, который пришел на переговоры с Басаевым, мне одна из женщин рассказывала: «Мы стояли там и кричали «Не стреляйте», а наши все равно стреляли. Я говорила: «Сыночек, не стреляй!». А он кричал мне: «Пошла на х…»».
— Страшно было?
— Безумно страшно. Из-за оцепления я увидела, как из больницы выскочил врач в белом халате. В руках у него была какая то палка, а к ней привязана простыня, и он с этой простыней метался по пустырю и не решался его перебежать. Его выпустили из больницы террористы. Они хотели, чтоб он передал федералам, пусть перестанут стрелять на полчаса, создадут «коридор», и тогда смогут выйти роженицы с малышами, террористы их освобождают раз дело приняло такой оборот.
И еще одного заложника отпустили, Сергея. Во время пресс-конференции в больнице он мне рассказывал, как все там устроено. А тут, когда наступила передышка в штурме, я его увидела на улице. Оказалось, террористы его выпустили, чтоб он передал федералам, чтобы перестали штурмовать. А то все заложники погибнут. Сами федералы их и перебьют. Сергей и прибежал в ОВД, у него там муж сестры вроде бы работал: «Остановите штурм, там больше тысячи человек, они все погибнут». А его зять милиционер стал на него орать: «Пошел к черту, ты вместе с террористами, их всех надо уничтожить».
Дошло до драки. Сергея в милиции кто-то ударил рукояткой пистолета по лбу, и он с рассеченным лбом бегал вокруг больницы и искал возможность туда вернуться.
— Что с ним потом стало?
— Не знаю.
Заложницы, выпущенные боевиками из больницы в Буденновске, 17 июня 1995 года. Фото Сергея Величкина и Николая Малышева / ТАСС
— Чем закончился штурм?
— Выпустили рожениц — наступила передышка. Но после обеда началась вторая волна штурма. Стреляли до 6-7 часов вечера. Потом кто-то из военных нам сказал, сегодня больше стрелять не будут. Но мы продолжали кружить вокруг больницы, хотя никто туда пройти не мог, и невозможно было узнать, что там происходит.
К вечеру в этот день в Буденновск приехали депутаты и правозащитники: Сергей Ковалев, Юлий Рыбаков, Олег Орлов и другие.
18 июня 1995 года
— Утром мы с Андреем Бабицким, корреспондентом радио «Свобода», приехали к РОВД (там размещался штаб операции по освобождению заложников) и увидели, что оттуда выходят Ковалев, Рыбаков и Молоствов. Они садятся в микроавтобус и кто-то говорит, что они едут в больницу на переговоры. У Андрея Бабицкого была машина «Жигули», он тогда работал в Чечне и прямо на ней приехал в Буденновск. Он тут же прыгнул в свою машину, я тоже в нее заскочила, и мы поехали, прямо впритык прицепились к «уазику», как будто мы с Сергеем Ковалевым вместе едем. Было ясно, что его пропустят и через оцепление, и в больницу, и мы надеялись проскочить следом за ним.
У Бабицкого в машине был генератор и спутниковый телефон, по которому он передавал репортажи. И вот мы с генератором и телефоном вслед за Ковалевым вошли в больницу.
— И что вы там увидели?
— Уже совсем не то, что накануне. Разбитые стекла, лужи крови, пробитые снарядами стены. Все по другому. Заложники в истерике, женщины на нас бросаются, умоляют: « Спасите!» Просят, чтобы мы не уходили, остались с ними в больнице. Надеются, что, если мы, журналисты останемся, то может быть федералы больше стрелять не будут. А террористы обрадовались, что мы пришли. Им нужно было, чтобы журналисты освещали ситуацию.
Нам разрешили везде ходить и разговаривать хоть с заложниками, хоть с Басаевым. В больнице не было воды и электричества, и благодаря генератору террористы включили телевизор и смогли посмотреть новости и узнать, что говорят о захвате заложников.
— А зачем в больнице отключили воду и электричество?
— Чтобы террористы поскорее сдались, наверно.
— Как проходили переговоры Ковалева и Басаева?
Басаев с Ковалевым пошли в ординаторскую. Басаев вынул из кармана бумажку, всю на сгибах замусоленную. Ясно было, что он ее много раз читал, перечитывал. На ней были написаны их требования. Когда они согласовали позиции, Ковалев стал звонить Черномырдину — в больнице был телефон. Звонили через коммутатор. Вот сидит Басаев на столе и ждет, когда его наконец соединят с Черномырдиным. Потом начинает говорить с Виктором Степановичем, говорит очень вежливо. Но связь плохая: Черномырдин его не слышит. Потом Басаев его не слышит. Связь прерывается. Басаев много раз пытался позвонить и поговорить, в какой-то момент бросил трубку и говорит: «Великая страна. Связь не могут наладить».
Но потом они все-таки как-то поговорили.
Виктор Черномырдин ведет телефонные переговоры с Шамилем Басаевым, 18 июня 1995 года. Фото: Эдуард Песов /ТАСС
Диктофонная аудиозапись разговора Виктора Черномырдина с Шамилем Басаевым, сделанная Юлией Калининой в ординаторской Буденновской больницы 18 июня 1995 года. Расшифровка записи здесь.
— Что они обсуждали?
— В первую очередь прекращение боевых действий и переговоры. Басаев говорил, что, если вы на это соглашаетесь, то дальше мы обсуждаем, на каких условиях мы уходим из больницы. Это был второй блок вопросов, которые они обсуждали: обеспечение безопасности террористов.
Черномырдин согласился на прекращение огня, и, на мой взгляд , это было совершенно правильное решение, учитывая, сколько там в больнице было заложников. Террористы вначале еще требовали отвода войск, но потом они поняли, что быстро вывести войска нереально. Поэтому договорились о прекращении военных действий и переговорах под эгидой ОБСЕ.
— Как Басаев представлял себе отход из больницы?
— Он говорил: «Вы даете нам автобусы, а водители у нас будут свои, и еще с нами в качестве «живого щита» поедут 160 заложников, пусть сами решат, кто это будет». Мы с Бабицким сказали, что тоже поедем, хотя формально мы заложниками не считались. Кто попался в первый день, тот считался заложником, а журналисты, депутаты — нет.
Маршрут Басаев согласовал с Черномырдиным. «Живой щит» обещано было отпустить на свободу в Зандаке, это чеченское село в горах на границе Дагестана.
19 июня 1995 года. Развязка
— Террористы уезжали из Буденновска колонной. Десять автобусов, в которых сидели заложники, несколько представителей администрации города, правозащитники, депутаты, журналисты и, разумеется, сами террористы, а также рефрижератор с трупами убитых в больнице чеченцев, машина ГАИ, скорая помощь и «Жигули» Бабицкого — ему позволено было ехать на своей машине.
Ехали часа три или четыре, и вдруг — стоп. Перед колонной на поле садится вертолет. Террористы напряглись, наставили гранатометы.
Оказалось, послание Басаеву — изменить маршрут. Первоначально колонна должна была проехать в Зандак через Чечню, а ее направляют в обход через Дагестан, что гораздо дальше.
Доехали до Хасавюрта только на следующий день. Стояли там на площади часа четыре, потом двинулись наверх в горы. К прибытию колонны в Зандак туда уже приехали представители федеральных войск, чтобы забрать заложников. И заложники очень быстро пересели в другие автобусы и уехали.
А мы с Андреем Бабицким и Анатолием Стреляным остались. Мы думали, когда заложники уедут, федералы начнут операцию по ликвидации террористов и хотели посмотреть, как это будет происходить.
Федеральные силовики у здания больницы в Буденновске, 17 июня 1995 года. Фото Сергея Величкина и Николая Малышева / ТАСС
Но никакой операции не было. Чеченцы сразу пошли на кладбище хоронить своих погибших, потом разделились на отряды и разъехались. Несколько человек остались, и мы с ними ночевали в одном из домов.
Меня положили в комнате с одной из террористок — Раисой. Ее вскоре арестовали, а сейчас она, наверное, уже освободилась из заключения. Ей тогда было лет 25. Она покуривала, но очень не хотела, чтобы террористы это видели, поэтому прикрывалась мной. Зайдем с ней за дом, она курит и внимательно следит, не идет ли кто, и если идет, сигарету сразу мне пихает, будто это я курю. Убивать ей можно было, а курить ни-ни!
Безответственность власти
— Сейчас, когда прошло 20 лет, что ты думаешь: правильно было то, что террористов отпустили? Есть мнение: Ковалев и Черномырдин договорились с бандитами, и это было неправильно, потому что если террористы видят, что такой способ работает, они начинают его практиковать. А вот потом, когда были «Норд-Ост» и Беслан, уже ни с кем не договаривались. Всех убивали — и заложников, и террористов, — и это было правильно.
— Перед «Норд-Остом» еще был захват заложников в Первомайском и там тоже ни с кем не договаривались. Но это не избавило нас от «Норд-Оста» и Беслана.
После Беслана — да, прошло десять лет, когда террористы не брали заложников. Но мы же не знаем, что будет дальше.
Вообще я думаю, что от захватов заложников не застрахован никто. Это ужасно, но это случается. Поэтому государство должно быть готово спасать своих граждан от террористов так же, как от лесных пожаров, землетрясений и прочих стихийных бедствий.
— Думаешь, сейчас возможна ситуация, подобная захвату заложников в Буденновске?
— Террористы рассказывали, как они проехали из Чечни в Буденновск. На всех блокпостах они просто давали деньги и никто не проверял, что у них в грузовике оружие.
— Сегодня ведь тоже можно откупиться?
— Конечно. Были бы деньги — проедешь куда угодно.
— То есть никаких уроков не извлекли.
Поминовение погибших в Буденновске, 23 июля 1995 года. Фото: Константин Тарусов / ТАСС
— Надеюсь, что какие-то все-таки извлекли. Потому что то, что я видела в Буденновске, производило чудовищное впечатление с точки зрения неорганизованности, бардака. Высокие и невысокие чиновники много говорили и даже орали, но не брали на себя ответственность за происходящее. Действия военных не были скоординированы. О чем говорить, если во время штурма не к кому было обратиться, чтоб обеспечить коридор для рожениц. Да и потом, когда Басаев с Черномырдиным договорился, что на следующий день все уезжают, по больнице продолжали стрелять. Басаев ночью звонил Черномырдину и говорил: «Больница простреливается, одну женщину только что ранили, кто у вас за стрельбу отвечает?» Черномырдин говорил: «Ерин». Басаев: «Так вы скажите Ерину, пусть приезжает на позиции, ходит и бьет всех, кто стреляет, палкой по голове и говорит: «Не стреляй, не стреляй»».
— Тебе снится Буденновск?
— Нет. Но меня долгое время мучил трупный запах. Там, в больнице, было много трупов, и все было пропитано этим запахом. Вся больница. Ведь было очень жарко, выше 30 градусов, поэтому тела разлагались очень быстро. И мне казалось, моя одежда тоже стала им пахнуть. Я ведь все это время проходила в одной футболке, в которой 14 июня уехала из редакции.
Справка
14 июня группа из 195 человек, возглавляемая Шамилем Басаевым захватила в заложники более 1600 жителей Буденновска, и до 19 июня их держали в городской больнице. Местные милиционеры попытались оказать сопротивление террористам, но почти все были убиты.
В результате штурма 17 июня освобожден 61 заложник. В результате теракта погибли 129 человек, 415 ранены.
Более 30 боевиков, участвовавших в теракте, были убиты и ещё более 20 задержаны и осуждены. 10 июня СК России объявил о задержании двух уроженцев Чечни , которым предъявлены обвинения в участии в захвате заложников в Буденновске.
22 июня 1995 в России был объявлен день траура.
30 июня 1995 года в отставку ушли:
- вице-премьер, министр по делам национальностей Николай Егоров;
- директор ФСБ Сергей Степашин;
- министр внутренних дел Виктор Ерин;
- губернатор Ставропольского края Евгений Кузнецов.
После теракта в Буденновске в России был принят специальный закон о борьбе с терроризмом, запрещающий удовлетворять требования бандитов.
Источник: openrussia.org
16.06.15.