Катару принадлежат самый высокий небоскреб в Евросоюзе (башня Shard) и всемирный торговый центр Harrods. Оба расположены в Лондоне. Миниатюрная страна Персидского залива является крупнейшим индивидуальным акционером французского информационного гиганта Lagardère и легендарной ювелирной марки Tiffany (США). Катар имеет значительную долю в акционерном капитале немецких фирм Volkswagen-Porsche и Siemens.
Объединенным Арабским Эмиратам (ОАЭ) принадлежит 100% испанской нефтяной компании Cepsa, они установили партнерские отношения с General Electric, Airbus и Boeing для развития собственной авиационно-космической отрасли. Кувейт только что приобрел европейскую штаб-квартиру Bank of America и вкладывает средства в крупнейший градостроительный проект Hudson Yards в нью-йоркском районе Манхэттене. Кроме того, богатые углеводородами государства Персидского залива практически берут под свой контроль мировой футбол.
За несколько последних лет, благодаря нефтедолларам потребительская корзина арабских стран наполняется самыми западными товарами самых знаменитых и дорогих марок. В общем-то, это вполне объяснимо. Резкое повышение цен на нефть – уже третье после скачков 1973-74 и 1979-81 годов – обеспечил необходимую ликвидность для орошения, оживления, а затем и выжимания сока из западной экономики, чьи источники финансирования истощились или заглохли вовсе. Но уравнение вовсе не является столь простым. Те, кто управляет финансовыми потоками, вовсе не стремятся воспользоваться краткосрочной конъюнктурой или совершать спекулятивные сделки, ни тем более покупать ради покупки, как это делали некоторые в прошлом, получая иногда ужасающие результаты. Наоборот, господа-инвесторы из стран Персидского залива основывают свою деятельность на долгосрочном планировании, прогнозировании и создании финансово-производственных структур, способных обеспечить более устойчивые доходы, чем месторождения углеводородного сырья, дни которых сочтены.
Нельзя сказать, чтобы существовал согласованный план между эмирами и султанами Саудовской Аравии, Катара, Кувейта и ОАЭ, которые конкурируют и с недоверием относятся друг к другу, как признал советник по экономическим вопросам посольства ОАЭ в Мадриде Мохаммед Абдель. «Когда Абу-Даби запускает какой-либо проект, Катар тут же объявляет о начале осуществления аналогичного», — говорит он с улыбкой. В эту конкурентную борьбу втягивается и гигантская Саудовская Аравия, в то время как Кувейт скорее идет своим курсом, добавляет советник. Профессор Хайзам Амира Фернандес (Haizam Amirah Fernández), ведущий специалист по проблемам арабского мира в Королевском институте Элькано (Real Instituto Elcano), также отвергает предположение о некоем «арабском сговоре» с целью завоевания западного мира. Каждая страна идет своим путем – соглашается он, — преследуя при этом общую для своих правящих кланов и наиболее богатых семей цель: увековечить свою власть.
Но, хотя каждый и отстаивает свои интересы, богатые арабские страны разрабатывают и проводят в жизнь согласованную политику, нацеленную на расширение и укрепление своих позиций в мире. Главной задачей, по крайней мере, на словах, провозглашается задача обеспечения будущих поколений, когда месторождения нефти и газа начнут истощаться; создать основу для устойчивого развития и стать конкурентоспособными посредством создания развитой инфраструктуры; обеспечить достойную жизнь своим детям и внукам; не допустить возможных скачков инфляции и защитить себя от так называемой «голландской болезни» (отрицательное воздействие чрезмерного накопления валюты).
Каким способом? Прежде всего, разложить яйца по разным корзинам, чтобы они приносили доходность, не сопряженную с большим риском, совмещая гарантии и умение управлять современными западными предприятиями с динамизмом развивающихся государств, обеспечивая доходы как региону, так и собственной стране. Страны залива также активно занимаются подготовкой собственных специалистов и управленцев, открывая у себя филиалы престижных международных учебных центров. К этому следует добавить колоссальные капиталовложения на рекламу, раскрутку торговых марок и пропагандистскую работу с помощью мягкой дипломатии, спортивного спонсорства и телевидения.
Главные стратегические усилия в инвестиционной деятельности самых обеспеченных государств и монархов Персидского залива направлены на то, чтобы не повторять прошлых ошибок. Все прекрасно помнят о тех многомиллионных потерях, которые они понесли при рекапитализации таких банковских структур, как Merrill Lynch, Citibank и Morgan Stanley в период 2007 – 2008 годов. Не забыли они и как просчитался Кувейт в Испании в начале 90-х годов, когда профинансировал строительство башен KIO (Torrеs KIO).
Мощным орудием влияния нефтедобывающих государств Персидского залива являются суверенные фонды, активно инвестирующие государственные резервы. Согласно последним оценкам, из первых 20 фондов этого типа, существующих на планете, девять принадлежат арабским странам.
В прошлом году общий оборот этих фондов составил 4,5 триллиона долларов, из которых 1,7 триллиона принадлежали нефтедобывающим государствам Персидского залива. Эти цифры, нашедшие свое отражение в недавнем исследовании испанского Центра по изучению глобальной экономики и геополитики (Esade Geo), следует все же рассматривать как весьма ориентировочные. Прежде всего, потому, что одной из отличительных черт суверенных фондов развивающихся стран, которая вызывает некоторую настороженность, является отсутствие сведений об их размерах, критериях управления и целях. Настороженность финансовых и деловых кругов в связи с подобной закрытостью вынудила около 30 государств, включая несколько арабских, начать предоставление отчетов о своей деятельности, что способствовало их интеграции в реальную экономику, то есть, выход за рамки чисто спекулятивных операций.
Постоянно стремясь выстроить экономику, не зависящую от нефти (которую они считают «благословением Аллаха», но при этом все же имеющую свой предел), страны залива, похоже, разработали замечательную, почти чудодейственную формулу надежности, стабильности и доходности своих капиталовложений. Речь идет о создании консорциумов по принципу треугольника, в которых промышленно развитые государства предоставляют технологии и предприятия, а динамично развивающиеся государства обеспечивают спрос.
Из вышеназванных стран особую активность за последние годы проявляет Катар. В качестве наиболее характерного примера можно назвать укрепление позиций фонда Qatar Investment Authority (QIA) на рынке предметов роскоши с помощью компаний, активно работающих в странах, где стремительно растет число состоятельных людей, а именно: Китая, России и Бразилии. Именно в этом ключе, а не исключительно из-за любви ко всему, что блестит (с обязательным упоминанием Мозы бинт Насер, второй из трех жен эмира Катара), следует воспринимать покупку торговой марки Valentino, приобретение 8,7% акций Tiffany & Co., 1,03% акций французской компании LVMH и интерес, проявленный к Versace.
В менее гламурных, но при этом столь же прибыльных отраслях Qatar Holding, дочернее предприятие Qatar Investment Authority, стремится построить такие же треугольники, приобретая 5% акций Banco Santander в Бразилии, 6,16% акций компании Iberdrola и 2,27% акций Energías de Portugal. Все они осуществляют крупные операции в Латинской Америке.
Подбор западных компаний, имеющих стабильные позиции на рынках развивающихся стран, косвенно указывает на определенные сомнения арабского капитала относительно своего собственного будущего, а также на потенциал спроса со стороны промышленно развитых государств. Как указывается в докладе Esade Geo о суверенных фондах, крупные инвестиции, осуществленные в Евросоюз с этих площадок, «не означают доверия к европейской экономике». Особенно, «ввиду неспособности еврозоны найти приемлемое решение проблемы государственного долга». Это может объяснить, почему данные фонды сводят свои прямые операции в ЕС к основным продуктам и очень надежным активам — как, например, некоторые коммунальные услуги и недвижимость в Великобритании – и при этом подыскивают европейские фирмы, закрепившиеся на рынках более динамично развивающихся стран, чем их собственные; такие фирмы, которые обеспечивают им выход на рынки развивающихся стран, не подвергая себя при этом политическим и нормативным рискам со стороны ЕС».
Но даже при этих ограничениях арабские инвесторы активно стремятся вложить деньги в некоторые отрасли европейской экономики. Особое внимание обращено на Великобританию, бывшую колониальную державу, которую хорошо знают в этой части земного шара. Именно она стала штаб-квартирой беспокойного нефтяного капитала, пришедшего с Арабского полуострова. И дело не ограничивается лишь громкими приобретениями. Арабские финансовые империи стремятся занять самые заметные и престижные места в британском государстве, о чем свидетельствует покупка Катаром 95% акций компании, управляющей небоскребом Shard, в котором расположены рестораны, офисные помещения и гостиница, или покупка здания посольства США в Лондоне. Но они также стремятся стать акционерами системы коммунальных услуг бывшей империи. Суверенный кувейтский фонд KIA вот уже несколько месяцев предпринимает усилия в этом направлении. Вместе с канадской компанией Borealis и пенсионным фондом для сотрудников высших учебных заведений страны в июне KIA попыталась взять под свой контроль водораспределительную компанию Severns Trens, снабжающую водой Мидлендс и часть Уэльса. Проект не удался, но кувейтцы не сдаются, и, как писала в июле Financial Times, планируют вложить 5 миллиардов долларов в модернизацию электросетей в ближайшие пять лет. Катару принадлежат 20% акций компании, управляющей аэропортом Хитроу.
Великобритания являет собой наглядный пример сближения Запада с арабским капиталом, с которым его финансовые центры всячески заигрывают после финансового кризиса 2008 года. Десятилетие спустя после терактов 11 сентября 2001 года, несмотря на теракт, совершенный 7 июля 2005 года в Лондоне, господа в длинных белых рубахах-галабиях стали желанными гостями в западных столицах. Великобритания, как и остальные западные страны, но с еще большим усердием выстилала перед шейхами красные ковры, забыв о недемократическом характере их режимов. В марте 2011 года правительство Дэвида Камерона приняло новые правила выдачи виз инвесторам и бизнесменам, облегчавшие получение вида на жительство в Англии тем, кто вкладывал в развитие экономики страны больше пяти миллионов фунтов стерлингов. Это нововведение, а также страхи, которые арабская весна среди эмиров и шейхов, привели к быстрому росту заявок на получение «инвестор-виз» со стороны влиятельных фигур Ближнего Востока и Северной Африки.
Кроме того, Великобритания стала первой, кто ввели в свою банковскую систему финансовые инструменты, учитывающие запрет на ростовщичество и другие нормы шариата, что является еще одним важным аспектом экспансии арабского капитала. С западной точки зрения, речь идет о недопущении нерушимого союза между вкладчиками и мусульманскими инвесторами и удивительном объективном успехе во времена кризиса, особенно в сравнении с работой традиционных банков.
Помимо шести банков, принадлежащих мусульманским странам, которые уже имеются в Великобритании, 17 банковских учреждений этой страны, среди которых особенно выделяются HSB и Lloyds, открывшие специальные «исламские окошки». Благодаря им, банковские проценты могут быть заменены ставками и договорами на оказание посреднических услуг при инвестировании и торговых сделках, с учетом рисков и прибыли. Хотя и с некоторым отставанием от Великобритании, все европейские страны и их банковские системы понимают целесообразность занятия этой ниши рынка. Франция, Швейцария, Германия и Голландия вот уже несколько лет активно занимаются этим вопросом: Deutsche Bank, Национальный парижский банк (Banque Nationale de Paris), ABM Amro и Союз швейцарских банков также открыли подобные окошки.
Стремление арабского капитала обосноваться именно в Великобритании и в лондонском Сити, а не в США и не на Wall Street объясняется не только историческими и географическими причинами. Не связано и с тягостным осадком, оставшимся после терактов 11 сентября, подтверждением чему являются миллиарды долларов, которые KIA, Abu Dhabi Investment и саудовский шейх потратили для оказания помощи Citigroup и Merrill Lynch после краха банка Lehman Brothers в 2008 году. Как отмечает Альберто Рибера (Alberto Ribera), специалист по арабской проблематике в школе управления IESE, арабы чувствуют, что в Лондоне они могут действовать «более открыто». И хотя они поддерживают тесные отношения с США, эта страна продолжает оставаться для них «большим другом Израиля», а это уже серьезное препятствие для заключения союзов, особенно учитывая общественное мнение в самих арабских странах, указывает он.
Однако, экспансия арабского капитала наиболее заметна в двух совершенно разных отраслях, на которые Катар и ОАЭ решили направить свою финансовую деятельность в мировом масштабе: воздушный транспорт и футбол. «Персидский залив превращается в своего рода перевалочный узел, мост между Европой, США и Азией», считает экономист и историк Оливия Ороско (Olivia Orozco), работающая в Центре изучения арабского мира Casa Árabe (Арабский Дом). По ее мнению, эта новая роль находит наглядное воплощение в том вкладе, который самые преуспевающие арабские страны вносят в развитие авиалиний и аэропортов. Доха, Дубай и Абу Даби сейчас заняты строительством величественных международных терминалов, рядом с которыми будут построены роскошные торговые центры и гостиницы. Расходы на такое масштабное строительство столь велики, что некоторые аналитики опасаются, не ошиблись ли при первоначальных расчетах инвесторы этих проектов.
Пока что дела с авиаперевозками у Катара и ОАЭ развиваются вполне успешно. Их государственные авиалинии постоянно растут и открывают новые маршруты в США, Азии, Африке и, конечно, на Среднем Востоке. Согласно результатам последнего опроса, проведенного Sky World Airline Awards, на настоящий момент они считаются двумя лучшими авиалиниями в мире.
Путь, проделанный за несколько лет обеими авиакомпаниями – наглядный пример конкурентной борьбы, о которой говорил советник по экономическим вопросам посольства ОАЭ в Мадриде — выглядит почти оскорбительным для крупных западных авиалиний, оказавшихся в затруднительном финансовом положении. И новые лидеры отрасли не скрывают своего удовлетворения от достигнутых успехов: «В очередной раз Qatar Airways переломил общую тенденцию в отрасли, доказав свою жизнеспособность в эпоху глобального экономического кризиса; в то время, как одни сворачивают деятельность, мы расширяем свое присутствие в мире», — заявил один из руководителей катарской авиакомпании Акбар аль-Бакр, объявляя в мае о планах развития Qatar Airways.
Спонсорская поддержка футбольных клубов «Реал Мадрид» авиалиниями Emirates и «Барселона» и их катарским конкурентом, показывает, начиная с этого сезона, как в рамках одной хорошо продуманной PR-акции умело взаимодействуют два мощных орудия пропаганды, чьим завершающим аккордом станет ЧМ по футболу 2022 года в Катаре.
К вышесказанному следует добавить значительное усиление позиции обновленного телеканала Аль-Джазира, который несколько лет тому назад обвиняли в связях с Аль-Каидой, а сейчас пользуется международным признанием, ничуть не уступая CNN и BBC. Тоже весьма показательный пример.
Укрепление позиций арабского капитала идет параллельно с арабской весной в некоторых мусульманских странах и суровой зимой, в которую она выливается, а также с войной в Сирии. Именно в Сирии Саудовская Аравия и эмират Катар дали показали свое влияние, оказывая поддержку (далеко не всеми одобренную) суннитам и наиболее радикальным повстанческим группировкам. Время покажет, какие последствия повлечет за собой подобная поддержка уличных выступлений протеста и вооруженной оппозиции. Гораздо более ясно прослеживаются намерения финансовых кругов арабского мира, ведущих совершенно другие сражения, за пределами своих границ, используя в качестве оружия чековые книжки, а в качестве плацдармов – свои роскошные дворцы и кабинеты.