30 октября в России отмечается День политзаключенного. Он был введен негласно в 1974 г. правозащитником-диссидентом Кронидом Любарским, когда узники мордовских и пермских лагерей, а также Владимирской тюрьмы начали голодовки и другие акции
В передаче на радио «Свобода», посвященной этим акциям, руководитель молодежных и образовательных программ «Мемориала» Ирина Щербакова сказала, что только в Москве было расстреляно более 30 000 человек.
«Ахматова говорила:
«Хотелось бы всех поименно назвать, но отняты списки и негде узнать«.
И вот это то, чем «Мемориал» начал с самого начала заниматься — создавали эти списки. К этому моменту уже внесено почти три миллиона из четырех миллионов жертв политических репрессий. Четыре миллиона – это мы считаем тех, на кого есть следственное дело, есть приговор. На самом деле в три раза больше жертв политических репрессий, здесь мы не считаем умерших от голода и так далее. Списки опровергают всякую мифологию, которая у нас до сих пор живуча. Говорят, что не было политических репрессий, о том, что арестовывали только элиту, другие говорят, что только уголовников. А многие люди называют своих родственников,хотя они читают те имена, которые есть в общем списке. Самые разные национальности, самые фантастические профессии. Мы видим всеохватность Большого террора. Самые разные возраста, 80-летние старики и старухи и 18-летние молодые ребята».
Ирина сказала, что в первые годы стояли в очереди на зачтение имен сами сидельцы. «Конечно, за эти годы этих людей стало очень мало, а если они есть, то, к сожалению, очень мало кто из них может прийти и прочитать, выстоять эту очередь. Но гораздо больше приходят дети, внуки, приходят с маленькими детьми. Поэтому в этом смысле все очень изменилось в такую сторону, которая направлена не только в прошлое, но и в будущее. Видно, что наша историческая память об этом не уходит, она жива».
Однако наряду с признанным на государственном уровне Днем памяти о Большом Терроре в сегодняшней России всё агрессивнее проводится апология Сталина. Отца народов на государственном же уровне прославляют уже не только как главного победителя нацистской Германии, но и зачастую – как «эффективного менеджера» страны, превратившего ее в могучую державу. При таких тенденциях гигантская мясорубка, перемоловшая миллионы жизней, предстает всего лишь неизбежной «тенью» великих дел и грандиозных свершений, а вот тому, что сама сущность созданного Лениным-Сталиным режима была репрессивной, уделяется явно недостаточно внимания. В результате, как подчеркивали и участники упомянутой передачи на радио «Свобода», наряду с наконец появившейся мемориальной доской великому писателю и сидельцу, автору «Колымских рассказов» Варламу Шарламову может появиться мемориальная доска… Брежневу, и уже прославлены в мемориальных досках Андропов и партийный босс Ленинграда Романов.
Так поминальные мероприятия перешли в день сегодняшний, к нынешним репрессиям и к новым политзаключенным.
Вперед в 1937-й
Герман Обухов, также участник вышеупомянутой передачи на радио «Свобода», политзаключенный брежневской поры, посаженный за антисоветские рукописи (даже не изданные!), подчеркнул, что нынешняя Россия в смысле репрессий мало изменилась. Тот, кто проводил обыск в его квартире, сейчас депутат Государственной думы — это Виктор Черкесов.
Герман Обухов создал, как сам он сказал, «с опозданием в 22 года», Общество советских политзаключенных.
«Во-первых, нарушаются наши права, всех тех, кто сидел. Мы реабилитированы, но кроме извинений от государства ничего не получили. Во-вторых, уже есть политзаключенные новые, которых тоже надо защищать. Мы знаем, как это делать, мы знаем все уловки ФСИНа, мы знаем, если приехать в лагерь, где мы что найдем — это нам все известно, потому что мы там сидели. Еще один нюанс: забывают, что люди сидели до 89-го года. Об этих людях еще живых практически забыли».
К Дням политзаключенного МПЦ «Мемориал» выступил с заявлением, в котором выразил тревогу из-за опасных тенденций в нынешней России. «События последних лет показывают, что в диалоге с оппозицией российская власть намерена использовать главным образом язык репрессий – арестов, судов, лагерей. Вновь, как в 20-е — 30-е годы, востребован опыт фабрикаций политических процессов. Снова в ходу заклинания про «иностранных агентов». Востребован оказался и свежий «кавказский» опыт похищения людей и секретных тюрем. Россию вновь толкают на привычный и трагический путь», — констатируют правозащитники.
«Мы обращаемся к обществу, надеясь на его гражданскую зрелость. У нас нет готового рецепта, как не допустить сползания России к новым виткам революций и государственного терроризма. Мы должны сообща искать формы противодействия безумным и самоубийственным шагам, предпринимаемым властью», — говорится в заявлении.
«Мемориал» призывает все общественные силы к «безусловному отказу от насилия во всех его формах», «спокойствию, мудрости и стойкости». «Мы в состоянии защитить свободу, опираясь на право, а не на силу», — заключают авторы заявления.
Политзеки «видимые» и «невидимые»
«Мемориал» огласил список сегодняшних российских политзаключенных. В нём – 70 человек. Об этом сообщает радио «Свобода».
В список общества «Мемориал» попали не только российские, но и иностранные граждане – прежде всего, это 30 узников “Гринпис»: активисты «Гринпис» и члены экипажа судна «Arctic Sunrise».
В списке «Мемориала» также значатся имена всех обвиняемых по так называемому «болотному делу», осужденные по делу Pussy Riot Надежда Толоконникова и Мария Алехина, отбывающие наказание по делу ЮКОСа Михаил Ходорковский, Платон Лебедев и Алексей Пичугин.
Правозащитники также обозначили критерии, по которым того или иного человека можно считать политическим заключенным.
Радио «Свобода» подводит итог: «Определение термина «политзаключенный» уточняет подход, одобренный резолюцией ПАСЕ № 1900 в 2012 году. Политзаключенным, по определению правозащитников, является человек, лишенный свободы (имеется в виду не только пребывание в заключении, но и домашний арест), преследуемый по политическим мотивам. Кроме того, в эту категорию попадают те заключенные, чье право на справедливое судебное разбирательство было нарушено. Даже при наличии всех прочих условий политзаключенным не может быть признан человек, совершивший насильственное правонарушение против личности (кроме случаев необходимой самообороны), а также если преступление было совершено на почве ненависти по национальному, этническому, расовому, религиозному и другим признакам».
Однако изощренная система политических провокаций и выборочного правосудия в России превратила эти, в принципе правильные исключения, в ловушки, в которые попали некоторые категории людей, подвергающихся явно несправедливым, политически мотивированным преследованиям, но политзаключенными официально не признанные. В отличие от советских диссидентов, признанных политзаключенными независимо от их взглядов и позиций – по единственному критерию: против советского режима,
Нынешние диссиденты циничным образом поделены на категории:
1) те, за кого заступаются почти все российские правозащитники и мировая общественность постоянно держит в поле зрения;
2) те, кого держат в поле зрения лишь некоторые правозащитники,
а мировая общественность демонстративно «забывает»;
3) те, кого держат в поле зрения лишь очень немногие.
Первая категория – это вышеупомянутые узники Arctic Sunrise, Pussy Riot, “Болотной», ЮКОСа. Однако весь ужас ситуации – в том, что даже мировое внимание к узникам «первой категории» не меняет ничего в их судьбе.
Теперь – об узниках «второй» категории. В нее попадает, в частности, Таисия Осипова, жена активиста движения «Другая Россия» Сергея Фомченкова. Как описывают правозащитники, в 2010 г. к Таисии Осиповой пришли с обыском сотрудники «Центра по борьбе с экстремизмом» — эта структура являет собой по сути несколько преобразованное «5-е управление КГБ», и функции примерно те же: преследование инакомыслящих. Таисии Осиповой –страдающей диабетом, матери малолетней дочери, во время «обыска» были подкинуты наркотики. Суд, как всегда в политических делах, отверг все доводы защиты и приговорил Таисию к 8 годам. К сожалению, имя Таисии Осиповой упоминается в списках политзаключенных очень редко, такое впечатление, что о ней пошумели и забыли.
И наконец, третья категория – узники, о которых почти не хлопочут. Им выпала самая страшная участь: в почти полной безвестности подвергаться чаще всего откровенно сфабрикованным делам, немыслимым пыткам и отбывать неправосудные наказания. К этой категории принадлежат прежде всего попавшие в жернова чеченской войны. При этом отбывающие срок чеченцы подвергаются просто немыслимым истязаниям, откровенной дискриминации по этническому признаку.
Невидимые жертвы чеченской войны
Некоторые дела находим в обширном докладе ПЦ «Мемориал» под
заглавием: «Положение жителей Чечни и Ингушетии в РФ». Этот доклад помещен лишь в эл. формате, ибо его составители и «герои» подвергаются столь жестоким репрессиям, что, как сказано в предисловии, «мы не решаемся публиковать доклад».
Приведу лишь один пример.
«23 марта 2009 г. в Комитет «Гражданское содействие» (помогает беженцам и мигрантам) обратилась представитель Министерства здравоохранения Чечни (т.е., чиновница в правительстве Кадырова!) Сацита Успанова, которая много лет сотрудничает с Комитетом в оказании жителям ЧР медицинской помощи. Тем неожиданнее был рассказ Сациты о том, что ее муж Ахияд Байсаров в 2008 г. был осужден по обвинению в похищении человека к 8 годам лишения свободы.Похищение якобы имело место в Москве в 1999 г., похищенный Сержик Джилавян должен был встретиться с Байсаровым, но был насильственно увезен с места встречи, содержался в изоляции 8 дней. После освобождения Джилавян обратился в правоохранительные органы с заявлением, в котором упомянул о несостоявшейся встрече с Байсаровым. Сразу после этого Джилавян уехал в Ереван. Ахияда Байсарова арестовали, но, продержав 8 месяцев, отпустили под подписку о невыезде. Расследование приостановили ввиду отсутствия потерпевшего.Байсаров находился под подпиской о невыезде 10 лет. В 2006 г. Джилавян объявился в Москве, где его случайно встретил Байсаров. Оказалось, что Джилавян уже давно сам расследовал свое похищение и убедился, что его организатором был другой. Джилавян написал об этом заявление в следственные органы. Однако вместо того чтобы закрыть дело Байсарова, ему дали ход и направили в суд. Джилавян ходил на все заседания суда, пытался защитить Байсарова. Но все оказалось бесполезным – приговор был столь же жестоким, сколь и абсурдным. Это не помешало кассационной инстанции его подтвердить. Наверное, это единственный случай, когда кассационную жалобу в пользу осужденного написал потерпевший».
Еще более вопиющий случай – Мансур Эдильбиев, сын чеченца Мустафы Эдильбиева и еврейки Зивы Лирон, оппозиционных журналистов и публицистов (публиковались нек-рое время в газ. «Версия», затем создали интернет-сайт Kaf-Resurrected, он не фигурировал ни в каких новостях, о нём практически никто не знал).
Зачитаю фрагменты из обращения правозащитницы В. Пупко (Мем. Фонд им. Политковской, Бостон) к уполномоченному по правам человека РФ В. Лукину. «26-летнего Мансура похитили 5 июня 2011г. в Москве, когда он шёл к метро, чтобы ехать на работу. Как потом рассказали Мустафе прохожие, оказавшиеся в тот момент в этом месте и написавшие об этом в СМИ, в 11часов утра на Мансура напали человек 10 вооружённых людей, избили, бросили в машину и увезли в бессознательном состоянии. В тот же день к отчаявшимся родителям в 23 часа ворвались более 20 вооруженных людей, часть их была в гражданском, а остальные — в форме спецназа, с огромными щитами с ног до головы и спецвооружением вплоть до снайперского . «Гости» рассeялись по квартире, не предъявив никаких документов на обыск. B течение 8 часов, с 11 ночи до 7 утра, cотрудники ФСБ изуверски издевались над родителями, убеждая иx, что Мансур убежал в горы (из Москвы???); но вместе с тем допытываясь у них (очевидно, делали вид, что
допытываются) с пристрастием о его местонахождении. (…)
В действительности, 6.6.11 Мустафе Эдильбиеву негласно рассказали другие сотрудники ФСБ РФ, что 5.6.11 работниками Следственного управления ФСБ были задержаны несколько молодых чеченцев, в том числе и его сын Мансур, который был вывезен в одну из секретных пыточных камер ФСБ. Нo официально ФСБ этот факт скрылa. Только 11июня 2011г. – через неделю!- после широкого резонанса о похищении Мансура, ФСБ официально уведомилa родителей о его задержании. В уведомлении говорилось, что Мансур, оказывается, обвиняется в ряде тяжких преступлений и в причастности к «незаконному вооруженному формированию» «Имарат Кавказ». «В частности, на Эдильбиева М.М. очевидцы указали как на лицо, которое в составе организованной группы незаконно приобрело, хранило, носило и перевозило огнестрельное оружие, боеприпасы, взрывчатые вещества и взрывные устройства, незаконно изготовило взрывное устройство, а также осуществляло приготовление к террористическому акту».
В. Пупко пишет далее:
«Кажется, нельзя было придумать более абсурдного обвинения для Мансура, который с 7 лет живет в Москве с родителями, никогда не отлучался от них и дружил в основном с такими же любителями футбола, как он сам; он играл в одной из московских футбольных команд. Далее, какие «очевидцы» указали на Мансура Эдильбиева? Его оговорил другой подследственный в этом же деле, Ислам Хамжуев, которого зверски пытали недeлю подряд, угрожали убить больную мать, — пока он не подписал «свидетельство» против Мансура Эдильбиевa.
Следствия по этому делу фактически не было. Да оно и не было нужно ФСБ. Были чудовищные пытки. В то время, когда пытали Мансура, из соседней камеры доносились вопли, и палачи говорили, что это отец Мансура и eго они повесят, если он не подпишет ложные показания. Мансур под пытками и угрозами подписал подсунутую ему бумагу.Но эти показания были даже менее важными для ФСБ, чем ложные показания Хамжуева, на которых в основном и было построено обвинение и весь судебный процесс».
В. Пупко пишет далее: «Я полaгaю, чтo те признания, которые по всей России (теперь, как во времена Сталина) силовые структуры власти получают от подозреваемых под пытками, не могут быть признаны действительными. Почти любой человек, когда его истязают в следственных пыточных камерах, подпишет любую бумагу и возьмёт на себя любую ответственность, которая может смягчить ему физическую боль. Физическое истязание человека противоречит всей судебно-следственной системе, выработанной современной цивилизацией. В России эта система особенно далека от настоящего следствия и настоящего суда. На единственном заседании- в Московском городском суде 10/12 2012- по делy Мансура Эдильбиева (не считая состоявшегося 26 марта 2013 года слушания в Верховном Суде в связи с апелляцией адвоката), где он мог говорить в присутствии адвокатов и следователей, Мансур заявил, что его пытали и подвергали угрозам, заставив тем самым подписать самооговор. При этом он находился почти в комaтозном состоянии. Такое же заявление сделал и Хамжуев.
10.12. 2012 г. в Мосгорсуде огласили приговор Мансуру Эдильбиеву, как и всем четверым задержанным в июне 2011 г. На этом суде был уже частично другой приговор: их обвинили в попытке подрыва скоростного поезда «Сапсан» в Подмосковье летом 2011 г. Mансур Эдильбиев получил срок 16 лет в колонии строгого режима. Несмотря на подробнейшие заявления подсудимых и их адвокатов, Суд после 10- минутнoго совещания объявил решение, заключающееся в одной фразе: «Суд оставил решение Мосгорсуда в силе». Сейчас материалы по этому делу переданы в Европейский суд по правам человека.
И наконец, дело публициста Бориса Стомахина, вызвавшее острые споры среди правозащитников. Борис –русско-еврейский интеллигент, москвич, сын одинокой мамы-преподавателя русской словесности. Естественно, что чеченская война вызвала у него острейший протест. Но он не придумал ничего лучше, чем выразить этот протест
в страстных публицистических статьях, выражавших солидарность с чеченским сопротивлением, даже с самыми крайними его проявлениями. Издания, где он выражал свои протесты, — газета «Радикальная политика», вебсайты – так же, как и издания
Эдильбиевых, были знакомы от силы нескольким десяткам таких же, как он сам. Правда, он еще публиковался на чеченских сайтах.
«С Россией нет и не может быть никаких переговоров, о которых так много говорил Аслан Масхадов. Россию можно только уничтожить. Должна быть введена жесткая коллективная ответственность всех русских, всех лояльных граждан России за действия избираемых ими властей, — за геноцид, за массовые убийства, казни, пытки, торговлю трупами… Никакого деления убийц на мирных и немирных, сознательных и невольных отныне быть не должно. Убивать, убивать, убивать! Залить кровью всю Россию, не давать ни малейшей пощады никому, постараться непременно устроить хотя бы один ядерный взрыв на территории РФ — вот какова должна быть программа радикального Сопротивления, и русского, и чеченского, и любого! Пусть русские по заслугам пожинают то, что они наплодили. Смерть русским оккупантам! Смерть изуверской кровавой империи! Свободу порабощенным ею народам!»
И т.д. в том же ключе.
Возможно, если бы кто-то писал такое в государстве, где соблюдаются все права человека, не ведется изуверская война против своего же нацменьшинства, не взвинчивается в государственных СМИ самая отъявленная ксенофобия, наверное, за такие высказывания стоило бы наказать, и то не тюрьмой, не уголовным судом, а скорее судом по гражданским делам. Но в ситуации нынешней России такая публицистика выглядит естественным, хотя и доведенным до логического абсурда, отражением государственной политики. Статьи Стомахина – своеобразное зеркало, в котором в отраженном виде предстает ксенофобия, насаждаемая Государством.
И если судить за такие высказывания, то тогда следует начать с куда более влиятельных прокремлевских журналистов и политиков, напрямую призывающих к расправам над кавказцами, мигрантами и прочими «чужими». Стомахина же приговорили к 5 годам колонии по двум статьям – «призывы к экстремизму» и «разжигание важды по этническому признаку». Отбывал срок он в Буреполоме – там же, где коротал дни Солженицын. Круг замкнулся.
В 2011 Стомахин, отсидев до последнего дня, вышел на свободу – конечно, пройдя через «порядки» в колонии, он только укрепился в своих убеждениях. И в ноябре 2012 был снова посажен в СИЗО. Новое дело уже грозит 10-летним сроком – и вновь только лишь за слова. Ему вменяется в вину «приготовление к оправданию терроризма» — за статью «Памяти шахидов» и за… оправдание террористов, убивших Ал-дра Второго. Сейчас даже суд над ним каждый раз откладывается – будто и сами обвинители уже в замешательстве. В частности, донесший на него блоггер Носиков несколько раз не являлся на суд.
Против ареста публициста выступил ряд общественных деятелей, в том числе журналисты Даниил Коцюбинский и Владимир Прибыловский, бывший член Совета Федерации РФ Алексей Мананников, политик Константин Боровой, правозащитник Леонид Романков, бывшие политзаключённые Владимир Буковский, Адель Найденович, Наталья Горбаневская, Елена Санникова, Александр
Подрабинек, Кирилл Подрабинек и Валерия Новодворская.
Однако «Мемориал» упорно не хочет включить Стомахина в список политзаключенных. Радио «Свобода» не провело ни одной передачи об этом деле, как не провело и о Мансуре Эдильбиеве, и о чеченцах-политузниках. Лишь интернет-издание «Грани.ру» и «Каспаров.ру» освещают процесс Стомахина.
Небольшая группа, составившая Комитет защиты Стомахина под руководством омского диссидента Виктора Корба, обратилась к российской и мировой общественности со следующим заявлением:
«Новый раунд уголовного преследования Бориса Стомахина полностью укладывается в общую тенденцию резкой эскалации политических репрессий со стороны администрации
действующего в России авторитарного режима в отношении своих оппонентов. Но это дело является знаковым, поскольку максимально заостряет общую проблему — жестокого уголовного преследования за мысли и слова, посягающего на базовые принципы гражданских прав и свобод. Дело Стомахина очевидно призвано стать показательным,
поскольку явно направлено на усиление раскола в среде гражданской оппозиции, на запугивание гражданских активистов.
Да, Борис Стомахин — человек с радикальными убеждениями, и его высказывания многие считают абсолютно неприемлемыми. Но он публицист, а не боевик! Борис даже не политик в общеупотребительном смысле, то есть, не «человек, имеющий какую-либо власть над людьми или рвущийся к власти». Вменяемые ему в вину «призывы» являются исключительно выражением его личных представлений, и нет ни одного свидетельства того, чтобы кто-либо воспринимал их как сигналы к действию. При этом многочисленные примеры прямых призывов к насилию со стороны агрессивных влиятельных политиков России, находящие непосредственных сторонников и исполнителей, остаются абсолютно безнаказанными, что лишний раз подтверждает избирательность и политическую ангажированность правоохранительной системы в РФ.
От нас всех — сторонников свободы, права и справедливости — сейчас требуется максимальная консолидация и решительность в отстаивании гражданских прав и свобод. Это тот последний рубеж, за который общество не имеет права отступать, если не хочет допустить окончательного установления в России репрессивного режима в духе «православного Ирана». Отстаивание этого рубежа должно иметь высший приоритет над любыми идеологическими, партийными, корпоративными и личными разногласиями. В противном случае в России вновь реализуется Закон Нимёллера, и некому будет возвысить голос, когда придут за вами…
Учитывая изложенное, осознавая важность срочных и решительных мер гражданской солидарности, мы, нижеподписавшиеся, выражаем решительный протест против преследования за мыслепреступления и требуем немедленно освободить Бориса Стомахина и других политзаключенных!»
К сожалению, если судьба даже политзаключенных первой категории не меняется, несмотря на то, что за них вступается, по сути, весь мир, то надеяться на изменение судеб политзеков второй и третьей категорий не приходится. И всё же… лучик надежды не гаснет. Главное – не молчать, не поддерживать информационную блокаду и перестать делить политзеков на эти категории. Ибо закон Нимёллера будет всё быстрее возвращать Россию в заколдованный круг Большого Террора.
Надежда Банчик, журналист,правозащитник. США.
Источник: ros-boloto.blogspot.ru
08.11.13.