За те пятнадцать лет, что прошли после смерти Галины Старовойтовой, я часто пытался себе представить, что случилось бы с ней, останься она тогда в живых, как бы она думала и действовала в новой российской реальности. Короче говоря: что стало бы со Старовойтовой при Путине?
Может быть, такого не следовало бы говорить в этот день, но все же — не исключаю, что летом 1999 года, когда Ельцин назначил Путина на роль премьера-преемника, она могла бы отнестись к этому без возмущения и даже сочувственно. В конце концов, Путин был испытанным и доверенным сотрудником такого почтенного демократа, как Анатолий Собчак, а что до его кагэбэшного опыта, так ведь он вроде как служил в разведке, а не в тайной полиции. Вероятно, и сам Путин постарался бы произвести на нее благоприятное впечатление — и его профессиональные навыки могли бы ему помочь.
Однако совершенно невозможно допустить, что Старовойтова одобрила бы то, что привело Путина к власти, — вторую чеченскую войну. Она не была чужда политической гибкости, но никогда не изменяла своим основным убеждениям — а отстаивание прав народов и меньшинств было для нее важнейшим принципом. Невозможно вообразить, чтобы она, подобно Чубайсу, заговорила о том, что «в Чечне возрождается русская армия». И она не стала бы, подобно Гайдару, хранить молчание, не высказываясь ни за войну, ни против нее. Наверняка она резко осудила бы не только зверства второй чеченской, но и войну как таковую — и уже одно это сделало бы ее непримиримым противником Путина еще до того, как он стал президентом.
Понятно, как восприняла бы Галина Старовойтова дальнейшие дела Путина и его окружения. Как приверженец демократии и прав человека, она протестовала бы против подавления гражданских свобод, возрождения цензуры, уничтожения свободных выборов, действующего парламента и независимого суда, против всевластия спецслужб, жестоких политических репрессий.
Как последовательный западник и сторонник интеграции России в мировое сообщество, она критиковала бы насаждение новой официозной идеологии, представляющей собой уродливое сочетание «православия, самодержавия и народности» с обелением и возвеличиванием кровавого коммунистического прошлого. Ей была бы отвратительна ксенофобия — как международная (раздувание антизападных настроений, в особенности антиамериканизма), так и внутренняя (разжигание ненависти к меньшинствам — этническим, религиозным, сексуальным). И никакие политические соображения не побудили бы ее потакать шовинистическим и расистским предрассудкам: нельзя себе представить, чтобы Старовойтова призвала своих сторонников поучаствовать в неонацистском сборище, объявив при этом, что сама туда не пойдет из опасения, что ее там сфотографируют.
А могла бы она что-то изменить? Если такой вопрос вообще имеет право на существование, то ответ на него скорее будет отрицательным. Сила Галины Старовойтовой была в публичной политике — а в путинской России публичная политика если и не отсутствует, то влачит жалкое существование. Она умела воодушевить людей на многотысячном митинге — но такие митинги разрешаются нечасто. У нее был большой опыт организации предвыборных кампаний — но в условиях контролируемых выборов от такого опыта мало толку. Она была великолепным парламентским оратором и мастером парламентской тактики — но вряд ли она попала бы в подобранную по кремлевскому ранжиру Думу. Мало кто мог соперничать с ней в телевизионной дискуссии по острому общественному вопросу — но на такую дискуссию никакой федеральный канал ее не позвал бы. Так что при путинском режиме Галина Старовойтова была бы скорее всего оттеснена на обочину политической жизни или вынуждена эмигрировать — если не говорить о более зловещих исходах.
Все это, конечно, звучит печально — но ведь и повод невеселый. И все же попробую закончить на оптимистической ноте. Мы с Галиной познакомились и подружились больше тридцати лет назад — в начале 80-х. Отношение к советской власти у нас было одинаковое, и мы часто и подолгу вели крамольные разговоры, пытаясь предугадать, «что же будет с родиной и с нами». Но ни ей, ни мне тогда и в голову не приходило, что всего через несколько лет все изменится до неузнаваемости. Тем не менее случилось именно так — и Галина Старовойтова сумела оставить свой след в истории. Говорят, что Россия — это страна с непредсказуемым прошлым. Будущее ее тоже бывает непредсказуемым. И это дает утешение и надежду.
Источник: grani.ru
20.11.13.