Что увидели и чего не увидели путешественники в Кадыровстане в передаче украинского телеканала
Серия путевых репортажей «Орел и решка» — не совсем обычное предприятие. Репортажи в виде документальных очерков дают Андрей Бедняков и Настя, отправляющиеся каждую субботу и воскресенье в путешествие. По условиям проекта, Андрей и Настя перед каждым путешествием бросают монетку. Тот, кому выпадает «орел», может неограниченно тратить деньги, хранящиеся на золотой карточке. А обладатель «решки» должен прожить 2 дня на фиксированную сумму — 100 долларов.
В минувшие выходные, 16 – 17 ноября, Андрей и Настя отправились… в Чеченскую республику. Насте выпала «миллионерская» доля, а Беднякову – соответственно», «бедняцкая».
Блеск «второго Дубая»
Андрей и Настя выходят из шикарного аэропорта, вход в который «стерегут» золотые львы. Здесь они расстаются. Настя в длинном, до пят, зеленом платье, но без платка, садится в заказанное ею дорогое такси – массивный белый внедорожник – и мчит в центр Грозного. Андрей садится в желтую маршрутку – по тому же маршруту.
Первое, что бросается в глаза, — портреты Путина и Кадырова на каждом столбе и почти на каждом здании. А еще – ровнехонькое шоссе, огромная мечеть, вздымающаяся четырьмя минаретами, и несколько небоскребов. «При ближайшем рассмотрении я увидела, что вся эта роскошь сосредоточена на маленьком пятачке, а больше в городе смотреть нечего», — делится Настя первыми впечатлениями. Правда, отдает дань реальности: «Трудно поверить, что 12 лет назад этот город был разрушен до основания (на экране на миг показываются кадры разбомбленной чеченской столицы). Всюду грандиозные стройки».
…Шикарные бутики, среди которых – салон мусульманской модельной одежды, принадлежащий супруге главы республики. Здесь Насте гостеприимно устраивают индивидуальный показ моделей, и она покупает себе платье, стоящее порядка $30.000.
Первая забота путешественника, независимо от размера его бюджета, — ночлег. Настя приезжает в самый дорогой отель и снимает «президентский номер», тянущий почти на $4.000. «Но есть в этой гостинице номер еще дороже – этот не сдается никому, ибо пожизненно закреплен за главой республики», — говорит Настя. В ее номере – две комнаты, широкий коридор, и всюду «персидские» ковры, массивные шторы на окнах и восточного стиля кровать под балдахином, при более близком взгляде она оказалась пластмассовой.
Настя делится своими представлениями и впечатлениями о нравах в Чечне. «Здесь – очень строгий дресс-код. Формально ничего не запрещено, можно ходить хоть в шортах, хоть в мини-юбке, но нескромная одежда считается позором, все женщины и девушки ходят в длинном, прикрывая плечи, и носят платки» (сама Настя – без платка, и ей никто не сделал замечания).
Желая проверить то ли свою собственную смелость, то ли здешние нравы, Настя совершает пешую прогулку по вечернему «Грозному-Сити». Центр чеченской столицы ярко освещен разноцветьем вывесок и реклам, а гигантская мечеть им. Ахмата-Хаджи Кадырова светится дивным синеватым свечением. Но ей одной гулять немного не по себе. Женщин и девушек на вечерних улицах грозненского центра и впрямь не густо. Впрочем, и мужчин – тоже; вообще, народу на улицах необычно мало для крупного современного города.
«Раньше по обычаю парень мог просто похитить приглянувшуюся девушку на улице, и она обязана была выйти за него замуж», — просвещает зрителей Настя своими «глубокими» познаниями чеченских обычаев. Куда делся этот обычай сейчас и почему чеченцы вдруг изменили своим вековым традициям в этом плане, она не уточнила.
Главная достопримечательность – гостеприимные люди
Ее напарнику, Андрею, уложиться в сотню баксов в этом блестящем городе, похоже, невозможно, хотя он всё-таки нашел дешевый хостель. Но Андрея тянет на более «крутые» кавказские приключения. Он «голосует» на дороге, и первая попавшаяся попутка увозит его в горы. «Нет развалин, восстановлено всё до последнего села», — восторженно восклицает Андрей, проезжая по ровнехонькой, европейского уровня, горной дороге. Потрясающей красоты горы, средневековые башни в скалах – будто и не было войны! «Эти средневековые башни – копии подлинных, они сооружены уже после войны», — поясняет Андрей.
«По условиям нашей программы, мы должны проверять стереотипы. Мы часто слышим, что чеченцы – злые, неуживчивые. И в то же время слышали и об особом кавказском гостеприимстве. Сейчас проверим», — говорит Андрей «в кадр» и просится переночевать у парней, которые его подвозили. Ничуть не смутившись, ребята привезли его к себе в село. Добротный сельский дом, пол вымощен плиткой. Андрея встречает жена парня – как родного. Его укладывают в специальной гостевой комнате.
Наутро Андрей приезжает в Грозный. Здесь он наблюдает единственное развлечение, которое доступно водителям общественного автотранспорта в перерыв: соревнуются, кто дальше прыгнет. Все это проделывается с грацией, каким-то внутренним достоинством.
А Настя идет посмотреть на репетицию ансамбля чеченского танца «Вайнах».
Вот и всё путешествие. «Здесь всё еще в стройках, особо смотреть нечего. Наверное, придет время, когда здесь будет второй Дубай. А пока главная достопримечательность – прекрасные, гостеприимные люди», — делают общий вывод Настя и Андрей.
То, что туристам не показывают
Как и следовало ожидать, оба путешественника показали лишь парадный фасад – Грозного-Сити и деревни. Это естественно: в такого рода путевых полурекламных очерках теневые стороны жизни не показывают, жанр не тот. Андрей и Настя, а до них – Алан и Жанна Бадоевы, основавшие этот цикл передач, — объездили таким образом весь мир, и всюду репортажи были аналогичными.
И всё же путешествие в кадыровскую Чечню, которую точнее стоит наречь «Кадыровстан», ибо весь стиль – дубайско-персидский, восточный, «станский», и уж никак не кавказский, не исконно чеченский, и на каждом шагу – Кадыров и Путин, — для непосвященных в то, что там происходит за лавиной рекламных огней, служит мощной дезинформацией, вольно или невльно играющей на руку всесильному Кадырову и его Хозяину. А для того, чтобы сделать правильные выводы, надо следить за ситуацией, заглядывать на правозащитные сайты, пообщаться хотя бы даже с беженцами из Чечни, нашедшими приют в Украине, коль путешественники – из Киева.
«До последнего села всё восстановлено» — свежо предание, да верится с трудом. Вспоминается лекция в Стэнфордском университете в 2009. Ее прочел молодой британский ученый Тони Вуд, защитивший диссертацию на соискание степени Ph.D – на тему: «Чечня: основание для независимости».
…На экране, сменяя друг друга, — центральный бульвар Грозного, зеленый, запруженный машинами; новые дома, сверкающие свежевымытыми стеклами; мечеть размером не меньше Храма Христа Спасителя… А на заднем плане – черные остовы того, что еще недавно было, по словам чеченцев, «самым красивым городом на Северном Кавказе»… Через несколько кадров эти остовы уже на первом плане, а где-то у горизонта – силуэт упомянутой мечети (на средства Турции, пояснил Тони).
Тони посетил Чечню дважды: в разгар войны, в 2006, и в 2009, когда война, по официальным сводкам, закончилась. Вот его впечатления: «Все разглагольствования о стабильности – стремление создать иллюзию. Непрекращающиеся вламывания в дома, похищения людей, истязания, убийства, боестолкновения – всё продолжается… Народ задыхается в тотальном терроре, люди боятся общаться друг с другом»… Вуд рассказал, как людей заставляли под дулом танков идти на «референдум» в 2003, потом – на «выборы», на которых устроили так, что выбирать было не из кого… Удивительно, как блестящий европейский молодой ученый, ничего героического с виду, так проникся болью далекого уничтожаемого народа, преданного всем миром.
Со времени, описанного Вудом, минуло 2 года, но в основном ничего не изменилось за фасадом «второго Дубая». Вот более свежие свидетельства.
Одна чеченка, живущая в Украине (просила не называть ее имя, опасаясь за собственную жизнь), ездила домой по печальному поводу: умерла ее мама. Вот – с ее слов.
При пересечении украино-российской границы на поезде, обе стороны границы рассматривают лица чеченской национальности как средство для собственного «заработка». Безошибочно выделив чеченцев из множества пассажиров, они слетаются, как вОроны, и начинают их «обрабатывать»: угрожают ссадить с поезда, подбросить наркотики, вызвать ОМОН и т.п. Прекращение угроз и пропуск через границу «стОят» $100 или 200, причем дать надлежит каждому, кто подходит к пассажиру-чеченцу.
При Ющенко, украинские пограничники таковыми делами не промышляли. Возможно, бывший министр внутренних дел Юрий Луценко теперь томится в СИЗО еще и потому, что ликвидировал столь прибыльный бизнес пограничников. Кстати, до нынешней власти в Украине не исчезло ни одного чеченского беженца. При данной власти – уже пять беженцев-чеченцев было «задержано» милицией, после чего их и след простыл…
Наконец, чеченца встречает огромной мечетью столица его родины. А вместе с ней – воздух, пропитанный страхом и искусственно насаждаемым развратом и средневековым Востоком одновременно. На каждой улице, на каждом переулке – огромные портреты Кадыровых отца и сына; повсюду с экранов ТВ и со страниц газет – славословия, в точности нарочитый римейк эпохи Сталина.
Об эпохе Сталина тут напоминают беспрерывно. Едва скажешь неосторожное слово – ворвутся в дом, и тебя нет. Общение заперто железным кругом близких родственников и очень близких друзей, огромная мечеть пуста, ибо люди просто боятся выходить куда-то в общественные места. Могут ворваться в любой момент или схватить на улице – и с концами. Или избить до потери сознания. «Мы не выходили никуда, сидели во дворе и ходили по домам родственников», — рассказала мне чеченка, проведшая в таком положении месяц в Чечне.
Еще одна примета, или мета – всюду надо давать на лапу. Простейшую справку не выдадут, если не «дашь». Назначить пенсию, инвалидность, компенсацию – только если расстанешься с половиной причитающейся тебе суммы. О поступлении в университет даже и говорить не приходится: без денег не суйся. То же самое – любые медицинские услуги, включая скорую.
Стройки, разумеется, не для народа. В построенные для глаза европейцев современные здания селят только своих или привозят русских. А квартиры и дома уехавших, если за ними не присматривают родственники, просто забирают. Захватывают и селят кого хотят. Возмутишься – исчезнешь.
На ее вопрос, как удалось до такой степени уничтожить чеченские традиции, чеченский менталитет, отвечали: этим всем занимаются не чеченцы, тем более не местные. Скорее всего, в Чечню пустили особый спецотряд, выращенный в КГБ-ФСБ. Вообще, смертельно боятся обсуждать эту тему.
Всё это дополняется нарочитым развратом (этим положение отличается от сталинских времен?). Бордели, «конкурсы красоты», всяческие пошлости просто культивируются. Столь же искусственно насаждаются «мусульманские» атрибуты. Строжайше бдят за одеждой девушек, чуть ярче оденешься – исчезнешь в борделе.
Под страхом смерти боятся упоминать хоть что-то о «лесных», о прошедшей войне, о подлинных народных президентах… Кто «первый президент» Чечни? Конечно, Ахмат Кадыров.
Вот до какой степени унижения доведен чеченский народ! Ведь всё описанное – не только и не столько средства неофициального «заработка» кадыровских чиновников и «силовиков». Поборы и взятки – средства унижения и уничтожения народа. Чеченцам на каждом шагу напоминают, что они у себя на родине – бесправные рабы всесильных бюрократов и кровососов, гребущих себе беспредельно и без малейшего стеснения, демонстративно и кичливо. «Мы пришли навечно, будем делать что захотим и вы ничего против нас не сделаете!» — так «расшифровывается» жизнь в оккупированной Россией Чечне. Удушение экономики, невозможность работать и жить нормально – тоже средства осуществления геноцида чеченского народа. А вся роскошь возведена в буквальном смысле на костях погибших под бомбами, и память о них всячески стирают.
Кроме этих мытарств, чеченский правозащитник Сайд-Эмин Ибрагимов бьет тревогу еще и о массовой смертности в сегодняшней Чечне.
Любыми путями чеченцы стремятся вырваться из своего концлагеря куда только смогут, массово продаются домА, на отъездах тоже наживаются мафии, но исход – единственное средство сохранить жизнь и достоинство. По данным МВД Германии, за первые 6 месяцев 2013 года ходатайство о предоставлении убежища в Германии подали 8962 заявителя из Чечни. Летом Германия чуть-чуть приоткрыла «форточку» — и в нее устремились чеченцы целыми деревнями.
…И всё же Андрей Бедняков в двухдневном парадном путешествии дошел до самого главного в чеченском народе. Это главное пронесено сквозь неимоверные страдания и сохраняется несмотря ни на какой террор. Этот же вывод сделал и Тони Вуд.
…Последним вопросом, заданным Вуду на выступлении в Стэнфорде, был: «Что держит чеченцев сейчас, когда кажутся растоптанными все их чаяния? И каковы Ваши самые яркие впечатления от посещения Чечни»?
— Держат их, вопреки всему, крепкие семьи, отчаянная забота о продолжении своего рода. Выживают кто как может, крутятся на базарах, ездят «челноками»… А более всего меня поразили неистребимое кавказское гостеприимство, внутренняя свобода и открытость. Несмотря ни на какие угрозы, со мной, иностранцем, откровенно и доверительно делились даже случайно встреченные на улице; приглашали в гости, угощали, хотя сами еле выживают… – ответил британец.
И это – главное. Кадыровы приходят и уходят, а народ – останется таким, каким есть. И даже в залетном двухдневном путешествии это заметно.
Надежда Банчик
Отдел писем
Chechenews.com
20.11.13.