Последние недели, пока обсуждалась амнистия, эти два слова регулярно появлялись вместе в сходном контексте, который обобщенно можно обозначить так: «Путин мог бы проявить милосердие по отношению к…».

Каждый раз встречая это сочетание я чувствовал какой-то дискомфорт, смущение, неестественность звучащего. Чтобы разобраться в своих чувствах я решил поэкспериментировать над собой. Начал с того, что пять раз подряд вслух произнес, вне всякого контекста: «Путин и милосердие». Стало просто тошно.

Тогда я сказал себе вслух: «Путин и олимпиада». Ничего не почувствовал, и подумал, что это нормально. Пора привыкнуть. И ничего в этом, конечно нет. Где я, и где олимпиада.

А вот другое: «Путин и мораль». Тошно не стало, но довольно смешно. Потом говорю себе: «Путин и право». Стало не смешно, а мерзко и страшно. Какое уж тут право.

Но почему страшно-то? И тут я вспомнил гипотезу Сэпира-Уорфа. Не знаю как вы, а я отношусь к ней весьма серьезно. Вот пример. Я уверен, что позволив девальвировать в русском языке слово демократия, мы нанесли ущерб демократии как таковой в нашей стране.

Слова могут девальвироваться, подумал я, когда их приклеивают куда не попадя, даже ради благородных целей. Например, Милосердие — одно из высоких чувств, доступных далеко не всем. Что с ним будет, если его все время ставить рядом с Путиным? Ведь русский язык достаточно богат, чтобы в благородных целях обращаться к кому бы то ни было, не пачкая достойные слова. А их ведь еще в русском языке немало, слов, которые надо беречь, не присоединяя их неосторожно и бесполезно.

Обещаю следить за своей речью.

Источник: www.kasparov.ru

14.12.13.