В тревожном ожидании миллионный Волгоград будто бы сжался, ожидая, что трагедия повторится еще раз. Репортаж спецкора «Новой» Павла Каныгина
Фото: @ULIANOV24
Зевак почти нет. У оцепления семьями по двое-трое молча стоят только жильцы соседнего дома с выбитыми стеклами — троллейбус взорвался прямо перед ним, в двадцати метрах. Развороченный, с торчащими частями каркаса он так и стоит на остановке. Вокруг красные пятна, фрагменты салона, из киоска рядом вывалились продукты.
Немногочисленные прохожие — одни с продуктовыми сумками, другие с собаками на поводках, а больше никого нет — огибают полицейское оцепление проулками и, ускоряясь, скрываются в серых подворотнях. Никто не фотографирует даже на телефоны — идут быстрым шагом, не оглядываясь. Стоят только жильцы дома с выбитыми стеклами.
Трое парней лет 20-ти в спортивных штанах растеряно всматриваются в обгоревший троллейбус. Тоже молчат.
— Чё теперь делать-то? — говорит вдруг один из них, в черном пуховике. — Как жить?
— Погоди жить, — негромко откликается сосед с пакетом. — Еще взрыв будет.
— Я говорю: зачем это все надо, — не слышит в пуховике. — Что они хотят?
— Нагнуть нас хотят. Сломать! — объясняет сосед с пакетом.
— А чё делать-то?!
— Мужик тут подходил, сказал, что резать их всех надо. Но не вариант это, я считаю. Колян, ты же видел мужика этого? — спрашивает третьего парня тот, что с пакетом.
— Да это Миша с углового. Бухой уже. Кого он резать-то пойдет там на…? — отзывается Колян. — Чернож… его самого порежут!
Когда троллейбус взорвался, Колян, студент Энергетического колледжа, спал у себя в комнате. Стеклопакет кусками вышибло ему на пол и кровать. В комнату залетел кусок металлической обшивки и воткнулся в шкаф. В оконном проеме парень увидел, как из троллейбуса выползают окровавленные раненые. Выбраться наружу людям помогают прохожие. У остановки тормозят на своих машинах волгоградцы, и раненых грузят им на задние сиденья… Придя в себя, парень решил взять бинты и рвануть к троллейбусу тоже.
— Но когда нашел бинты, там уже скорая приехала и все оцепила полиция, — переживает Колян.
— Ты ж говорил, тебя матушка не отпустила? — вмешивается парень с пакетом.
— Да чё ты сейчас начинаешь! — говорит Колян. — Я все равно бы вышел!
— А отмечать Новый год будете? — зачем-то спрашиваю на прощание компанию.
—Да никто уж не будет, — вздыхает парень с пакетом. — Так, выпьем, конечно, посидим. Но как тут праздновать-то теперь.
Погрузка
В офисе губернатора вечером в понедельник (день, когда взорвался троллейбус) свет горит только в кабинете пресс-службы. Несколько девушек строчат сообщения на официальный сайт правительства. Читают ленту репортеры местного «Первого городского канала». Через несколько минут на машине пресс-службы мы поедем на аэродром — «снимать отправку тяжело раненых бортом МЧС».
— Работаем по обычной схеме, — сотрудница Марина (имя изменено) по дороге наставляет местных телевизионщиков. — Я вас завожу на поле, снимаете погрузку, делаете у борта синхрон с врачами. Спрашиваем — у кого какие травмы, как будут лечить, возраст, пол, прогнозы. Как обычно, в общем.
— Прогнозы неутешительные, — вздыхает корреспондент, глядя в телефон. — Пишут, что Наливайко умер.
— Так, дорогой мой! Как он мог умереть, если он в больнице лежит, прогноз по нему положительный, я уже релиз откатала на сайте, — говорит Марина.
— Не знаю, пишут, что умер.
— Прогноз положительный, я же сказала. Ты че начинаешь? Я проверю, но пока не сообщаем.
Для проезда на аэродром ждем разрешения пресс-секретаря аэропорта Лусинэ и пресс-секретаря МЧС Дмитрия. Без них на поле не пропускает полиция. Все это мне, мягко говоря, удивительно. Но для местных, оказывается, — «обычная схема». На окутанное туманом летное поле меж тем уже пронеслись восемь реаномобилей. Коллега из ИТАР-ТАСС паникует: «Не успеем!».
— Спокойно. Без нас не улетят, — успокаивает подъехавший Дмитрий из МЧС.
И действительно — «погрузка» почему-то не начинается, пока мы, оформив пропуска, не оказываемся на аэродроме. Тут же следом за нами заезжает и съемочная группа ВГТРК. Реаномобили выстраиваются перед задним люком Ила-76. «Работаем!», — командует Дмитрий, и репортеры врубают камеры. Двери первой кареты распахиваются. Люди в куртках Медико-биологического агентства и рабочие аэропорта начинают переносить раненых. Первый, второй, третий… «Коллеги, подвиньтесь!», «Слышь, «Россия», уйди из кадра!». С погрузкой явная спешка и даже суета. При этом операторам дают снимать раненых в упор и даже разворачивают носилки для лучшей картинки. Но в какой-то момент погрузчики, лихо забегая по трапу, умудряются накренить носилки так, что ремнем пристегнутая к ним женщина съезжает на бок, падает капельница и одеяло.
— Об этом лучше не писать, — сказала мне потом Марина.
— Но ведь, — говорю, — и камеры снимали.
— Но они ничего не покажут, если мы не скажем, — улыбается Марина. — И не скажут. Тексты-то все сверяются.
После завершения спешной «погрузки» телевизионщики еще полчаса снимают на фоне борта МЧС еще несколько синхронов — со спасателями и врачами. Туман на аэродроме становится все гуще.
Новые начальники
В ожидании нового теракта город провел и понедельник и вторник. О том, что трагедия повторится, говорят всюду. Жители заваливают местные форумы фотографиями подозрительных машин и людей. Слухи о готовящимся теракте — то ли в маршрутке, то ли в торговом центре — транслируют местные СМИ. В тревожном ожидании миллионный Волгоград не то чтобы опустел. Ощущение, будто он сжался до размеров глухого 50-тысячного городка, в котором нет ни театров, ни кафе. Где вечерами люди не гуляют по улицам, а чужаков разглядывают с тревожным сомнением. Да чего там, волгоградцы и друг на друга теперь смотрят с опаской.
Только в первые пару часов, что я приехал в Волгоград, люди в форме трижды проверили у меня документы. Затем документы просил опер в штатском. У кого-то спрашивали паспорта при входе в трамвай. Женщину с тортом не пустили внутрь —была без паспорта. Бедная, начала спорить, но кондуктор и двое постовых не хотели ничего слышать и согнали ее со ступенек. «Я буду жаловаться, назовите вашу фамилию!». — «Хотите Новый год в отделении встретить? До свидания», ответил сержант без фамилии. То ли полицейский, то ли бюрократический чес тотально охватил Волгоград. Истеричные патрули выдергивают людей в транспорте и на тротуарах, особенно с сумками и «нетипично выглядящих, задающих подозрительные вопросы» (полицейская разнарядка). Мой коллега Йоси из «Хельсингин Саномат» не может ступить и шагу — хоть на лоб приклеивай удостоверение. Впрочем, россиянам с Северного Кавказа повезло еще меньше. Разговоров с ними вообще не начинают. На моих глазах полицейские в переходе под ж/д-путями задерживают парня-дагестанца и уводят куда-то, заломив ему руки сзади. «Не пойму, — говорит мне Йоси. — Террористы же были славяне?»
Грузовики Внутренних войск заполнили весь центр. Солдаты из 22-й бригады переброшены на охрану вокзала и «стратегических сооружений» — ведомств и больниц. Город, оказавшийся в этой странной осаде, обезлюдел перед лицом неясного врага. В полупустом супермаркете «Пирамида» — нетронутые стеллажи с продуктами, шампанским. В овощном отделе — нетронутые горы мандаринов.
На входе в супермаркет немногочисленных посетителей осматривает бригадир «народных дружин Центрального района» Владимир, мужик лет 50 с морщинистыми ладонями рабочего человека. Владимир останавливает меня властным хватом под локоть и показывает пальцем на красную повязку у себя на руке: он здесь главный. «Имеется и газовый баллончик», — зачем-то добавляет этот очередной вынырнувший из неведомых волгоградских глубин начальник. После осмотра вещей и документов Владимир с гордостью резюмирует: «Без обид, парень. Но порядок-то быть должен».
— А записаться, — спрашиваю, — к вам в дружинники как?
— Э, парень,— говорит начальник, — там такая очередь. Администрация (Центрального района — П.К.) по две тысячи в сутки платит. На праздники обещают вообще двойной тариф.
Вместе с дружинниками полномочия патрульной службы получили и казаки. Как объявил после теракта губернатор Боженов, казаки будут направлены в помощь полиции — «с целью предотвращения терактов». С саблями и в каракулевых шапках казаки рассредоточились по центру. Например, двое ряженых появились на вокзале — 29-го здесь произошел первый теракт — ровно к прибытию поезда из Баку. У подземного выхода к путям возникла и бритая молодежь — человек десять. Караулят? «Патруль у нас», — буркнули мне в ответ националисты. Но казаки конкуренцию, по-моему, не оценили.
— Скинхеды повыпрыгивали, молокососы гребаные, — недовольно говорил один.
— Да пусть будут. Я бы им и сам приплатил, чтоб поработали тут хорошенько, — отзывался второй.
Народный сход
Выйти на Аллею Героев (рядом с офисом губернатора Боженова) жители Волгограда договорились к четырем часам дня. На клич, кинутый националистами, отозвались в интернете люди самых разных взглядов. И судя по накалу страстей в соцсетях, должен был состояться решительный народный сход минимум в тысячу-полторы человек. Организаторы заявили, что хотят получить от властей ответов и только. Ведь никто из чиновников — ни федеральных, ни даже региональных — так и не выступил перед людьми. Притом, что в день третьего теракта (здесь все ведут счет с октябрьского взрыва автобуса) город ждал приезда Владимира Путина — о том, что президент должен быть, негласно подтверждали и местные чиновники. «Мы ждем, что это будет внезапный визит, и он встретиться с жителями, — сообщал чиновник в окружении губернатора. — Затем будет выволочка министрам и посещение больниц. Мы готовимся». И, действительно, днем в понедельник в аэропорту Волгограда приземлился спецборт, а с парковки перед терминалом удалили все машины. Но с трапа спустился директор ФСБ Александр Бортников и отправился на закрытое совещание с губернатором…
Здесь терпение людей, судя по тем же интернет-сообществам, совсем иссякло. «Мы требуем, чтобы нам объяснили, что происходит у нас в городе, у нас в стране. Третий теракт, а власти молчат. Кто нас защищает? Или мы одни?» — писали в сообществе, посвященном народному сходу, который грозил стать для Волгограда судьбоносным.
…В назначенное время на Аллею Героев подошла сотня человек. Примерно столько же было и сотрудников полиции и ОМОНа. Подождав немного (вдруг будет, правда, полторы тысячи?), сотрудники призвали граждан разойтись. А затем начали задержания.
Кто ответит
Об отставке губернатора Боженова местные говорят, как о событии, которого не миновать. Слухмейкеры, близкие к областному правительству, даже называют числа — сразу после праздников, когда стихнет, а местная власть уладит формальности с ранеными и закончит выплаты семьям погибших. Губернатор Сергей Боженов, этот типичный и в чем-то даже комедийный персонаж, прославившийся «деловым визитом в Тоскану» на пасхальные каникулы, ответит за всех, уверены в Волгограде.
Что федеральная власть решила отныне делиться ответственностью за прохлопанные силовиками теракты или даже вовсе вешать все на регионалов — местные политические круги не сомневаются. Акцент на этой идее уже сделала Москва. В Национальном антитеррористическом комитете еще вчера заявили, что ответственность за предотвращение будет ложиться на региональные власти. И персонально — на губернаторов.
Но вопросов к Боженову достаточно и без взрывов. С именем этого чиновника в Волгограде связывают кампанию по зачистке оппозиционных сил, начавшуюся после его назначения в 2012 году. Как рассказывают мне местные несистемщики, такого жесткого политика Волгоград еще не знал. С его приходом резко усилились преследования «болотных» гражданских активистов и независимых журналистов. Досталось от Боженова даже «системным партиям». Самый острый конфликт сложился у губернатора с КПРФ. Два месяца назад Боженов лично добивался возбуждения дела на лидера местных коммунистов Николая Паршина и написал даже заявление в СК — случай известный.
… Описывая «особо жестокое коварство» губернатора, волгоградские «несистемщики» рисуют вполне типичный образ российского чиновника класса А. Ну, прослушка, ну прессинг, ну центр «Э» увлеченно штампует дела на оппозиционеров и плевать хотел на террористов. Ничего нового, типичная история, везде так. И ничего, пока катит.
Но в Волгограде — уже взрывается.
Волгоград
Источник: www.novayagazeta.ru
01.01.14.