Контр-адмирал Вячеслав Апанасенко застрелился из наградного пистолета ПСМ. Рикошет ударил по чиновникам сразу двух ведомств
Через день после выстрела, 8 февраля, в «Фейсбуке» появился пост дочери контр-адмирала Екатерины Локшиной: «У папы была терминальная стадия рака поджелудочной. Он мужественно терпел боль. Моя мама попыталась получить для него морфин в поликлинике (показанный ему). Чтобы получить ампулы на 5 дней, нужно было много часов пробегать по разным кабинетам. Под вечер не хватило одной подписи, поликлиника закрылась. Папа был возмущен.
Это стало последней каплей… Ночью он все приготовил, оставил четкую записку с указанием причин («Прошу никого не винить, кроме Минздрава и правительства. Сам готов мучиться, но видеть страдания своих родных и близких непереносимо»). Поставил число, время, подпись. Достал наградной пистолет…»
Вячеславу Михайловичу было 66 лет. Это был неординарный и мужественный человек. Сильный, умеющий, когда это необходимо, делать серьезные усилия над собой, по-другому такие биографии не складываются. Контр-адмирал Вячеслав Апанасенко выстрелил себе в голову в пятницу, 7 февраля. Он скончался в понедельник, 10 февраля, в реанимации Первой градской больницы, не приходя в сознание. Выходные провел без боли, в коме.
Нет ничего страшнее для людей в последней, терминальной стадии рака, чем выходные и праздничные дни…
Удивительно, что сегодня, когда выстрел контр-адмирала ударил рикошетом по чиновникам двух ведомств, не Минздрав РФ обвиняет в создавшейся ситуации Федеральную службу по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН), а глава ФСКН Виктор Иванов заявляет, что это «чиновники от медицины так перегнули палку, что она сломалась…».
— Как же этой «палке» было не сломаться, если даже студенты медицинских вузов на вопрос о том, в каких случаях врач должен выписывать больному наркотические обезболивающие, отвечают, что лучше обойтись без этого, потому что за это можно угодить в тюрьму! — говорит заведующий отделением трансплантологии Федерального научно-клинического центра детской гематологии, онкологии и иммунологии Михаил Масчан. — Сложно бороться с крупными поставщиками наркотиков, проще явиться в больницу. Здесь сразу найдешь две-три ошибки в документах на обезболивающие: нечеткая подпись, неправильно проставлено время и так далее. Вот сотруднику ФСКН и есть чем отчитаться за рабочий день. Я знаю от своих пациентов, что люди, чтобы уменьшить чудовищные боли своих близких, вынуждены покупать наркотики у уличных наркобарыг, и это очень легко, к сожалению.
В судебной практике есть примеры того, о чем говорит доктор Масчан. 12 ноября 2012 года в Мосгорсуде рассматривалась кассационная жалоба. Подсудимая на суде объяснила, что приобретала героин для личного пользования в качестве обезболивающего, так как лекарства, имеющиеся в свободной продаже, ей не помогают, а рецепт на наркотическое обезболивание ей не дают в связи с отсутствием российского гражданства. Суд принял во внимание приведенные доводы и не нашел оснований к привлечению больной женщины к ответственности за оборот наркотиков. И это не единственный случай, когда человек вынужден идти на правонарушение, а врачи боятся ему помочь, потому что всюду — бдительное око ФСКН. Хотя на самом деле вовсе не медицинские наркотики представляют собой основную угрозу. Общее количество наркотических лекарственных средств, легально использованных для медицинских целей, за год составляет в среднем 554 килограмма. Незаконный оборот — примерно 87 тонн.
— У медицины есть две функции: исцелять и облегчать боль. Опиаты, анальгетики — величайшее благо, которое есть у человечества для того, чтобы иметь возможность умерить боль, когда она невыносима, — продолжает Михаил Масчан. — Врач должен иметь право свои функции выполнять без страха за собственную жизнь, за то, что его затаскают по судам.
В июне 2013 года я читала справку, предоставленную фондами «Подари жизнь» и «Вера», о людях, ушедших из жизни в тяжелейших муках (см.: «Врач сказал: если она Освенцим пережила, то переживет и эту ночь…», «Новая», №66 от 21.06.2013). Кто-то в лютый мороз просил близких вынести его на улицу в ночной рубашке — на холоде боль слегка притупляется и становится легче дышать. Женщина (62 года) «…так кричала от боли, что приехал местный священник и целые сутки проводил в деревне молебен. До тех пор, пока ее не стало…». Женщина (терминальная стадия рака) мучилась шесть недель, районный врач выписывал ей от боли анальгин в ампулах…
Примерно в это же время умирала от рака и адской боли москвичка, ветеран войны, узница Освенцима. Умерла без обезболивания: дежурный врач ночной смены сказал, что он не вправе выписать ей лекарственные наркотики, что надо подождать до утра и что если она Освенцим пережила, то переживет и эту ночь…
С директором фонда «Подари жизнь» Екатериной Чистяковой, которая вошла в рабочую группу Минздрава РФ, специально созданную для решения проблемы наркотического обезболивания, мы говорили летом о том, как захлопнуть эту широко открытую дверь в ужас. В России 433 тысячи онкологических больных нуждаются в лекарствах для снятия боли. Больше половины из них обезболивания не получают. Тогда же выяснилось, что по просьбе фонда «Подари жизнь» авторитетная компания Hogan Lowells провела сравнительный анализ нормативно-правовой базы, регулирующей наркотическое обезболивание в США, Англии, Германии, Польше и России. И обнаружились колоссальные различия в сроках действия рецепта на наркотические анальгетики. В США он действует 60 дней, при этом врач может выписать запас препарата на 90 дней. В Англии 28 дней, и можно выписывать 30-дневный запас. В России рецепт действует 5 дней, это капкан для тяжелобольных людей. В названных странах нет понятия предельных разовых доз. Если больной получил морфин, а боль остается, значит, морфина недостаточно, надо добавлять, искать какую-то комбинацию лекарств.
Ни в одной исследуемой стране нет необходимости в коллегиальном решении, чтобы назначить наркотический анальгетик. В США, Великобритании и Германии наркотическое обезболивание врач назначает и выписывает единолично. В России единолично врач мог назначить наркотический анальгетик только в исключительных случаях. В подавляющем большинстве случаев назначение делал онколог, на основании этого назначения терапевт выписывал рецепт, а заверял его главный врач. Это тоже капкан. Собственно, в эти два капкана и попал контр-адмирал Вячеслав Апанасенко, который просил в своей смерти «никого не винить, кроме Минздрава и правительства».
В капканах этих до сих пор корчатся от боли тысячи людей. Но почему это длится, если в августе 2013 года Минздрав принял новый приказ №1175н, позволяющий обойтись без многочисленных подписей и согласований при выписке рецептов?
— Потому что у нас одновременно с федеральными приказами в каждой области и республике действуют устаревшие региональные приказы, — объясняет ситуацию Катя Чистякова. — Федеральные приказы внедряются медленно. К примеру, была такая норма: врач с медсестрой должны были ходить по стационару парой для введения наркотических обезболивающих. Эта норма ушла из федерального приказа в 2005 году, а Москва ее не меняла до 20 декабря 2013 года.
***
Переключаю кнопки радио в машине, на всех каналах говорят о расследовании причин самоубийства Вячеслава Апанасенко. Думаю, такой его уход из жизни нельзя называть суицидом. Он своей смертью хотел сберечь жизни тех, кто до последней минуты был с ним рядом.
Галина МУРСАЛИЕВА, обозреватель «Новой»
Ответ пресс-центра Минздрава РФ на запрос «Новой газеты»:
«Министром здравоохранения РФ Вероникой Скворцовой дано поручение Росздравнадзору осуществить проверку оказания медицинской помощи В.М. Апанасенко в части обеспечения его необходимыми лекарственными средствами. Кроме того, Росздравнадзору было поручено при проведении плановых и внеплановых проверок медицинских организаций, оказывающих соответствующую помощь больным с тяжелыми онкологическими заболеваниями, обращать особое внимание на организацию обеспечения пациентов обезболивающими препаратами.
Министерством также подготовлено и направлено в регионы письмо с указанием привести свои документы в соответствие с установленным Минздравом России порядком назначения и выписывания лекарственных средств».
 |
| Алевтина Хориняк |
АД ЗАМЕДЛЕННОГО ДЕЙСТВИЯ
Врачи под угрозой уголовного преследования вынуждены решать, следовать ли им медицинской этике и милосердию
Вице‑премьер Ольга Голодец поручила Минздраву проверить, почему родные контр‑адмирала Вячеслава Апанасенко не могли получить для него обезболивающих лекарств. Ответ следует поискать в Красноярске — там повторно судят терапевта Алевтину Хориняк.
В Красноярске возобновился повторный судебный процесс против участкового терапевта Алевтины Хориняк, незаконно, по мнению гособвинения, выписавшей рецепт на обезболивающее безнадежному онкобольному Виктору Сечину. Прокуратура по-прежнему настаивает на обвинительном заключении.
Важность этого суда не переоценить: история типичная. Ежедневно и повсюду в России врачи под угрозой уголовного преследования вынуждены решать, следовать ли им бюрократическим инструкциям, или медицинской этике и долгу, милосердию и состраданию. Эту битву в головах и душах, для каждого доктора персональную, устроило государство, и от ее исхода зависят персональные боль и ад любого из нас. В Москве контр-адмирал Вячеслав Апанасенко, мучившийся от онкологической боли, покончил с собой: его близкие не могли достать обезболивающих препаратов. Причиной ухода Вячеслав Михайлович назвал невыносимость видеть страдания родных. Им встретились врачи, перед которыми стоял тот же выбор, что и перед Хориняк, и они его сделали — другой, не как Алевтина Петровна, а в соответствии с чиновничьими регламентами и инструкциями, не желая попадать в сферу внимания Госнаркоконтроля. И кому их в том обвинять?
О деле Хориняк «Новая» подробно писала в №№55 и 100 за прошлый год. Напомню, Октябрьский райсуд Красноярска в мае 2013-го вынес врачу обвинительный приговор. Действенное сострадание терапевта с полувековым стажем умиравшему от болевого шока больному судья Нонна Маркова посчитала преступным распространением сильнодействующих веществ организованной группой. Хориняк приговорили к штрафу в 15 тысяч рублей. Такому же наказанию подвергли знакомую больного Лидию Табаринцеву, которая по его просьбе приобрела лекарства в аптеке.
Под петицией министру здравоохранения Веронике Скворцовой о недопустимости уголовного наказания за исполнение врачебного долга подписывались и врачи, и больные. Горячо в поддержку Хориняк высказались Всемирный альянс паллиативной помощи, Европейская ассоциация паллиативной помощи, Human Rights Watch (HRW), бывший глава Центра Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) по паллиативной помощи легендарный профессор Роберт Твайкросс.
Позже Красноярский краевой суд отменил приговор и направил дело в тот же райсуд на новое рассмотрение. Но, как сообщил «Новой» адвокат Вячеслав Богданов, не в связи с невиновностью подсудимых, а со ссылкой на то, что с его стороны якобы было нарушено право на защиту Табаринцевой (Богданов одновременно защищал двух женщин, что закон не запрещает, если интересы подсудимых не противоречат друг другу).
Поддержать Хориняк в Красноярск на процесс прилетела член правления целевой группы по развитию паллиативной помощи в странах Центральной и Восточной Европы, консультант HRW Ольга Усенко. С 2005 года она трудится во Флориде, в крупнейшей клинике — Hospital corporation of America, а до этого 20 лет проработала в Кемерове — как и Хориняк, терапевтом.
После заметки в «Новой» о приговоре Хориняк первой из ее коллег до меня дозвонилась именно Усенко — из США, она во многом и придала этому делу (одному из десятков подобных) международный резонанс, рассказав о нем на 13-м Всемирном конгрессе Европейской ассоциации паллиативной помощи в Праге. После этого доктора всего мира и подняли мощную волну протестов и помощи. Не одной Хориняк — российским врачам и онкобольным.
В письме Скворцовой от имени инициативной группы Усенко привела данные Международного комитета по контролю над наркотиками: в 2010 году опиоидов с медицинской целью в РФ употреблено (в мг на человека) в 154 раза меньше, чем в Германии, морфина — в 47. И данные совместного исследования Global Access to Pain Relief Initiative, Pain Policy and Studies Group и HRW.
В 2009 году в России с медицинской целью использовано 260,8 кг наркотических анальгетиков. Такого количества хватает для адекватного обезболивания 42 тысяч больных. А их в тот год было более 225 тысяч — больных, умерших от злокачественных новообразований и ВИЧ/СПИДа.
Значит, опиоидами могли быть обеспечены лишь 18,7% инкурабельных больных, а более 80% нуждающихся — 183 000 — умерли в страданиях. Анализ данных ФГУП «Московский эндокринный завод» о поставках препаратов и данных о смертности от злокачественных новообразований показал, что 30,4% инкурабельных больных в Москве и лишь 1,9% инкурабельных больных в остальных субъектах Федерации получили адекватную помощь.
Усенко попросила министра Скворцову снять трубку телефона и позвонить в ВОЗ, попросить коллегиальной поддержки, чтобы выработать для России адекватную политику оказания помощи больным, страдающим от острых и хронических болей.
Скворцова услышала. По мотивам дела Хориняк и множества других подобных дел, не получивших широкого резонанса, Минздрав в прошлом году принял «антиболевой» приказ: лечащим врачам в стационаре, а также участковым терапевтам и педиатрам разрешили назначать наркотические и психотропные препараты самостоятельно. Ранее это могла делать только врачебная комиссия — в долгие майские или январские праздники ее не соберешь, а боль и страдания перерывов не знают. При выписке из стационара разрешено с санкции главврача назначать безнадежным больным (либо выдавать) наркотические лекарства на срок до 5 дней. Приказ увеличил сроки действия рецептов. Так, позволено выписывать кодеиносодержащие препараты на курс до двух месяцев. Наркотиков разрешено выписывать вдвое больше нормы, ранее установленной для одного рецепта.
Однако не то что в провинции, прошлогодний приказ не работает и в столице. Что, по всей видимости, и послужило причиной трагедии контр-адмирала Апанасенко. «Антиболевой» приказ, призванный обходить бюрократические препоны, многочисленные подписи и согласования, в бюрократии и погряз, утонул. Об этом говорят все, кто в теме.
Не так давно Хориняк вновь отмечала перебои в Красноярске в обеспечении обезболивающим, говорила о продолжающейся практике замены нужных препаратов теми, которые ничуть не обезболивают… Системы в оказании помощи инкурабельным больным как не было, так пока и нет.
Недавно нам рассказали, что отправка онкобольных детей на лечение за границу дискредитирует нашу медицину. А выстрел в голову мужественного и героического человека?
Вице‑премьер Ольга Голодец поручила Минздраву проверить, почему родные контр-адмирала не могли добиться для него обезболивающего. Скворцова, в свою очередь, поручила провести проверки в лечебных учреждениях Росздравнадзору. Дело, однако, не только во врачебной бюрократии, она — следствие. Причины следует искать в репрессивном характере российского государства. В тех установлениях и нормах, что делают возможным судить врача за исполнение им профессионального долга и за облегчение невыносимых страданий больному в терминальной стадии рака.
Алексей ТАРАСОВ, соб. корр. «Новой»
Источник: www.novayagazeta.ru
13.02.14.