Большинство европейских жителей (к примеру, в Германии и Франции больше 60%) полагают, что Турция не должна входить в состав Европейского Союза. Для этой оппозиции существуют различные причины. Одни из них вполне обоснованы, другие зиждутся на предрассудках: Турция слишком велика; турецкие гастарбайтеры хлынут в другие страны-члены Союза; Турция нарушает права человека; Турция угнетает курдов; Турция не решила свои проблемы с Грецией по поводу Кипра.
Однако основной причиной, несомненно, является то, что Турция, преимущественно мусульманская страна, управляемая мусульманской партией, воспринимается как слишком чуждая. Выражаясь словами бывшего французского президент Валери Жискар Д’ Эстена, одного из авторов Конституции Европейского Союза, «Турция – не европейская страна».
С этим трудно смириться членам светской, вестернизированной турецкой элиты, которые десятилетиями, если не больше, стремятся доказать свою истинную «европейскость». Как недавно выразился в разговоре один весьма образованный турок, работающий в международной организации: «Мы играем с ними в футбол, поем с ними на телевидении, занимаемся с ними бизнесом, боремся у себя за права человека, демократизируем нашу политику. Мы делаем все, что они просят нас делать, и все-таки они нас не хотят».
Правда, одна турчанка, бегло говорящая на английском, долгое время прожившая в Лондоне, где она работала в некоммерческой организации, борющейся за права человека, сидевшая в 1980-х годах в тюрьме за оппозицию военному режиму, не таясь, заявила: «Я ненавижу Европу. Я не европейка, и кому вообще нужна Европа?»
Хороший вопрос. Пока еврозона из-за греческого кризиса трещит по швам, турецкая экономика процветает. Конечно, «Европа» много лет была символом, не только богатства, но либеральной политики, открытого общества, соблюдения прав человека. И турецкое общество много выиграло от своей попытки – не совершенной, не завершенной – достигнуть европейских стандартов.
Но все больше и больше самих европейцев разочаровывается в идее Союза. Далеко не будучи образцом демократии, Евросоюз ассоциируется с надменным, оторванным от реальной жизни правительством мандаринов, выпускающих регламенты и указы с патерналистским и высокомерным небрежением к рядовым гражданам. В то же время некоторые из новых членов Союза – к примеру, Румыния, Болгария, Венгрия, — отнюдь не могут считаться образцом открытой либеральной демократии.
А если сами европейцы не верят в свой Союз, чего бы это Турции желать присоединиться к нему? И, однако, женщина, заявившая, что ненавидит Европу, все же очень хотела бы видеть Турцию в составе ЕС. Ее ненависть – это ненависть отвергнутого любовника.
Члены светской, сильно европеизированной турецкой элиты, практически непрерывно стоящей у власти после основания в 1923 году Кемалем Ататюрком республики, сейчас подвергаются давлению с двух сторон. Отвергаемые ЕС, они также вынуждены бороться за сохранение своих привилегированных позиций, с которых их пытается столкнуть новая элита: более провинциальная, более религиозная, менее либеральная; впрочем, не факт, что менее демократичная – слой, который олицетворяет пользующийся большой популярностью в стране премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган.
Для этих вестернизированных турок принятие в состав ЕС – страховочный канат в их противостоянии нынешнему исламскому популизму, который представляет Эрдоган. И они заслуживают поощрения, поскольку исламисты Эрдогана, может, и демократичны, но сторонники светской культуры в целом более либеральны.
К тому же старая привилегированная элита – не единственная группа в Турции, стремящаяся к тому, чтобы страна стала частью Европы. Разного рода меньшинства прекрасно чувствуют себя в империях – особенно, в великодушных империях. Подобно каталонцам или шотландцам, курды в Турции очень были бы рады вступлению в ЕС, поскольку это дало бы им защиту от произвола со стороны большинства в их собственной стране.
Огромные размеры Турции и численность ее населения не без оснований тревожат европейцев. Однако их опасения, вероятно, преувеличены. Сейчас, когда турецкая экономика процветает, у бедных турок намного меньше причин искать работу в других странах, а о том, чтобы туда «хлынуть» и вовсе речи нет. А если слишком большое число членов в Евросоюзе в будущем станет препятствием для создания федерального государства, так это, может, не так и плохо. В любом случае, включение Турции едва ли сыграет решающую роль в изменении ситуации.
С точки зрения турок с западным образом мыслей, гордость быть членом Евросоюза, вероятно, играет меньшую роль, чем боль отвержения. Впрочем, это справедливо и для европейцев. Но если самая вестернизированная, самая современная, самая демократичная республика исламского мира проникнется недовольством, это вряд ли пойдет на пользу Западу – и, в конечном итоге, всему остальному миру.
Турция занимает выгодное положение для того, чтобы вести остальные мусульманские страны в более либерально-демократическом направлении. Более того, при наличии реальной перспективы присоединения к Европе, Турции было бы удобнее смягчать нынешние и потенциальные напряжения между Европой и Ближним Востоком. Без Турции участие Евросоюза в делах Ближнего Востока будет всегда выглядеть как западный империализм.
Перспектива членства Турции в ЕС помогло бы рассеять устаревшее представление о том, что Европа поддерживает христианство. Конечно, христианская религия помогла сформировать европейскую цивилизацию. Однако не все европейские граждане живут в лоне христианской церкви. Многие вообще не имеют отношения к христианству.
Если крупная демократическая страна с преимущественно мусульманским населением сможет присоединиться к ЕС, европейцам легче будет отнестись к французским, британским, голландским, немецким мусульманам как к братьям-европейцам. Те, кто полагает, что общие интересы и либеральные учреждения должны определять ситуацию в Евросоюзе, от этого бы только выиграли. Те, кому дорога европейская культурная и религиозная идентичность, будут этому противиться.
К сожалению, в нынешнее время экономического кризиса, растущего национализма и внутриполитического популизма шансы мусульманской страны стать членом ЕС, мягко говоря, весьма ненадежны. Этот процесс нельзя людям навязывать. Настаивать на этом вопреки желанию большинства жителей Европы – попахивает именно тем самым недемократическим патернализмом, который уже теперь настроил многих европейцев против Евросоюза.
Но большинство не всегда бывает право. И времена могут измениться. С другой стороны, мы, может, еще пожалеем, что времена меняются недостаточно быстро.
Ян Бурума, профессор демократии и прав человека в колледже Bard College, автор книги «Taming the Gods: Religion and Democracy on Three Continents» («Приручение богов: религия и демократия на трех континентах»).
(«Project Syndicate«, США)
10/07/2011