Представляю вам гостя нашей программы: главный редактор еженедельника «Собеседник» Юрий Пилипенко. Повод роскошный — 30 лет изданию «Собеседник». Вы выдержали на этом рынке, выстояли.
Очень мало старых брендов осталось — «Комсомольская правда», «МК», «Собеседник». Было море, осталось всего ничего. Но главное, что вам удалось сохранить независимость. Вы, по-моему, одни из последних, кто принадлежит сами себе.
Юрий Пилипенко: Только люди, работающие в редакции, в нашем издательском доме, они же и руководители, они же и топ-менеджеры, они же и совет учредителей.
Елена Рыковцева: И для вас все еще нет запретных тем. Или появились за эти годы?
Юрий Пилипенко: Да нет, не появилось запретных тем, только те, которые ограничены конституцией.
Елена Рыковцева: Вы не сказали своим сотрудникам, как в разных обычно смелых изданиях: не нужно об Олимпиаде плохого, нужно позитивно, могут быть проблемы?
Юрий Пилипенко: Я не говорил об этом. Двое сотрудников «Собеседника» уехали туда, они смотрели своими глазами, мы им не давали никаких указаний, как освещать события. В этом юбилейном номере представлена точка зрения министра спорта Мутко, которая безумно смешная. Мне кажется, он сегодня претендует на лавры Виктора Черномырдина. Он подводит итоги Олимпиады, и так забавно, когда он говорит: это же Олимпиада для всего народа, а не для одного Путина. Думали, что это Олимпиада для Путина, многие считали, а это, оказывается, для народа. Там что ни строчка, то цитата. Он был в добром настроении, когда перелом произошел, когда наши стали получать медали, и он, конечно, говорил совершенно роскошно.
Елена Рыковцева: Расслабился. По Олимпиаде у вас все было свободно. По политике партии и правительства я такое покажу в вашем номере, что все поймут, что у вас по-прежнему свобода. Но я хочу сразу же с порога обсудить именно вашу статью, вы редко пишете в «Собеседнике», значит вас достало. Статья Юрия Пилипенко называется «Почему Россия не рада Майдану». Почему Россия не рада Майдану?
Юрий Пилипенко: Я думаю, что Россия не рада прежде всего, потому что наши головы, я имею в виду наших читателей, забиты теми сюжетами, которые идут по государственным каналам. Ведь Майдан представлен, особенно на Первом, на Втором канале, исключительно сборищем экстремистов, радикалов и бандеровцев. Каждый день, каждый вечер я устал от этого. Я каждый день просматриваю каналы для того, чтобы сравнить, что на самом деле происходит. Кроме того, у меня достаточно много информаторов с Майдана — моих однокурсников. Мы закончили Киевский университет в 76 году, представьте, этим людям под 60, большинство из них там. Они пишут, они присылают мне любопытнейшие материалы оттуда. И когда нам рассказывают, что там только львовские и ивано-франковские бандеровцы приехали, мне, конечно, смешно. Я по вечерам каждый вечер смотрю «Espreso ТВ», где нет комментариев, где есть только голос Майдана. У меня сложилось абсолютное впечатление о том, что Майдан сегодня — это те люди, которые доведены до отчаяния политикой Януковича и которые отстаивают там не просто независимость Украины, они отстаивают свое национальное достоинство. Этот переворот произошел, когда избили людей, когда те люди, которые оставались на Майдане, их друзья, их коллеги, их родственники, близкие поняли, что если власть позволила себе один раз избивать людей, ни в чем не виноватых, значит она будет делать это и дальше. И эти люди вышли на Майдан. Круг этих людей расширялся и расширялся. Они потом пошли на баррикады, они поняли, что они бьются за свое будущее. Иное дело, что, естественно, в любом месте, где собираются десятки тысяч людей, там появляются радикальные элементы. Понятное дело, что эти люди ведут себя более выпукло, более агрессивно.
Елена Рыковцева: Ваши друзья стоят все-таки на Майдане, а не на баррикадах.
Юрий Пилипенко: Майдан — это отдельный случай, а баррикады — это отдельный случай. Не было бы бандеровцев, не было бы тем для Первого канала и ВГТРК. Потому что это прекрасная тема для них, чтобы поговорить, куда катится, как им кажется, Украина. Я очень внимательно смотрю, слушаю и наблюдаю, что сегодня в Украине происходят удивительные процессы. Я сегодня на редколлегии говорил: мы имеем дело, когда фактически люди, Майдан выбирает правительство. Я не помню случая за последние 30, 40, 50 лет, в какой бы стране европейской люди с улицы выбирали правительство. Сегодня это правительство уже обозвали «правительство-камикадзе». Понятное дело, что судьба его очень сложная. Но когда посмотришь на состав, понимаешь, что они неплохие люди.
Елена Рыковцева: Кстати, профессиональные, они не просто так от фонаря: ты простоял на баррикадах 24 часа, мы тебя выберем министром обороны. Там биография у людей серьезная, профессиональная.
Юрий Пилипенко: Я знаю двух человек, например, спикер Майдана, голос Майдана Евгений Нищук, он народный артист Украины, он из Ивано-Франковска. Я слушал его, он был спикером во время «померанчевой революции». Прошли годы, он снова. Человек, который так искусно, так красиво, так мудро держит такую аудиторию разъяренную, готовую выплеснуть свой гнев в любой момент, и он это делал в течение трех месяцев просто великолепно. Он прекрасно знает историю Украины, он прекрасный актер, он просто обаятельнейший человек, его сегодня утвердили министром культуры. Он пришел в правительство Украины фактически с Майдана, потому что никогда никаких должностей не занимал. Проблемы случились с губернатором моей родной области, Харьковской области Аваковым. Аваков тоже фигура очень заметная, он сегодня себя показывает человеком, который настроен очень решительно. Но больше всего мне нравится, что Майдан хотел бы контроля за властью, того, чего во многих странах, которые переживают авторитарные дни, нет и в помине, чего нет в России. Майдан хочет прозрачности, чтобы правительство работало под супер-контролем публики, народа.
Елена Рыковцева: Можно над этим смеяться, а потом думаешь: не так уж смешно. Выходит на трибуну человек вчера буквально и говорит: теперь они будут у нас работать настолько под контролем, что мы будем держать коридор, и депутаты будут выходить по живому коридору и показывать законопроекты, которые они приняли, а мы будем говорить, согласны мы с этим или нет.
Юрий Пилипенко: В этом есть, конечно, некая доля горькая, что депутатов будут держать под таким мечом. Конечно, им надо дать возможность какое-то время поработать. Вот они предложили, они на этих людей понадеялись, надо дать возможность поработать. Потому что те же люди, известный человек Парасюк, он возглавляет «небесную сотню» так называемую, я вчера очень был огорчен, когда этот парень, которому 30 лет нет, он вышел и сказал: если завтра назначите Авакова министром обороны, мы приходим к Верховной Раде, и мы сделаем все, чтобы этого не допустить. Майдан может предложить, но все-таки утвердить, последнее слово должен иметь глава правительства. Потому что если Майдан будет каждую конкретную кандидатуру утверждать, тогда органы государственной власти попросту не нужны. И такие настроения, которые впервые вчера проявились, когда диктат Майдана принимает достаточно радикальные и агрессивные формы, мне лично не очень понравилось. Когда была ситуация революционная, военная, когда стреляли, там, возможно, это приемлемо. Но в ситуации, когда надо сейчас Украину вытаскивать с такого дна, в такой ситуации, когда увезено очень многое, когда раскрадено, разворовано, разболтано все, что только возможно в Украине, конечно, дать надо возможность людям хотя бы собраться с мыслями.
Елена Рыковцева. Нужно рассчитывать на разум, который будет включаться в этих ситуациях. Я уже одну такую ситуацию наблюдала в ночь с 22 на 23 число, когда они праздновали победу, стояли всю ночь на Майдане и говорили речи, в которых звучало и «расстрелять, и «повесить», бог знает что. Кто-то в конце концов вышел и сказал: митинговая, конечно, истерия, понятна, но мы должны делать все по закону, мы не будем чинить самосуд. Вышел умный авторитетный человек и, подытожил все, что говорили: хорошо, вы это сказали, вы это выплеснули, выпустили пар, но давайте самосудов не устраивать.
Юрий Пилипенко: Вчера нашелся тоже человек, известный правозащитник, диссидент в прошлом, Левко Лукьяненко, известный мудрый человек. Он сказал: ребята, не может улица выбирать. Вы мнение свое высказывайте, вы формируйте образ этого правительства и людей предлагайте. Но если вы будете решать, тогда ситуация может зайти очень далеко. Кстати, не освистали, а человека выслушали.
Елена Рыковцева: Второй пример того, что ограничители сработали — «Правый сектор» никого не послал в Крым. Это тоже очень важно, что они не стали провоцировать там дальнейшую эскалацию. А что вы скажете по поводу того, что Янукович нашелся и попросил у России политического убежища?
Юрий Пилипенко: Я не сомневался. У меня не было никаких сомнений, что Виктор Федорович обнаружится в России. Мне казалось, что это было понятно после того, как он улетел или уехал в Крым. Было очевидно, что он будет искать возможности пересечения границы не через Донецкую область или Харьковскую, что было абсолютно очевидно. Видимо, в этом поучаствовал флот. Я думаю, что предоставление ему гарантий — это головная боль для России, это очевидно абсолютно. Потому что уже и Майдан с этим не согласен, и правительство, и исполняющий обязанности президента, они высказались по этому поводу. Понятно, что будет объявлен в Интерпол. Если состоится суд, то его затребуют обратно. Как в этой ситуации поведет себя Россия — непонятно.
Елена Рыковцева: Тем более, что он не ее гражданин, и она может выдать.
Юрий Пилипенко: Здесь вопрос очень важный: что важнее России — нормальные отношения, пусть деловые отношения с республикой такой, со страной, как Украина, или защита одного человека, которого все назвали абсолютно беспомощным человеком, политическим трупом, человеком, который разворовал страну и так далее. Что нам важнее? Неужели в данном случае более авторитетным окажется защита одного человека, который, как мне кажется, ничего хорошего ни для России, ни для Украины не сделал. Это абсолютная была ошибка — ставка на Виктора Януковича. Но признать этого никто не хочет.
Елена Рыковцева: Может быть, я ошибаюсь, но, мне кажется, защищая Януковича, Путин себя защищает. Он на себя примеряет: а вдруг и со мной такое случится, и куда же я тогда метнусь? Может быть, он о себе немножечко думает, когда дает ему эту защиту?
Юрий Пилипенко: Мне кажется, Владимир Владимирович об этом не думает, нет такой необходимости, как мне кажется, при такой поддержке значительной народа. Он об этом вряд ли сейчас думает. Он находится в более стабильной стране, с людьми, которые ему доверяют.
Елена Рыковцева: И которые в его карман не заглядывают.
Юрий Пилипенко: И не заглядывают, и не знают, что в этом кармане. Более того, я думаю, что если бы допустили людей посмотреть те места, где проживает Владимир Владимирович Путин, то я убежден, что там не будет того, что в Межигорье Януковича. Просто невозможно, мне кажется. Для нормального человека то, что себе создал Янукович в резиденции, просто зашкаливает, это запредельно. Это кич, это глупо, просто какой-то вчерашний день. Это возможно где-то в восточных странах, но для европейской страны это абсолютно недопустимо и ненужно.
Елена Рыковцева: Но мы сравнить не можем. По масштабу вложенных средств дворцы и резиденции российских правителей не думаю, что уступают, другое дело, что вкуса может быть побольше. Но до такой революции еще далеко, когда эти дворцы откроют народу. Геннадий из Архангельска, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Допустим, такой сюжет: корреспондент стоит и рассказывает, мол, на Майдане экстремисты, бандеровцы. Оператор тут же показывает сюжет, как две бабушки, согнувши спины, выковыривают булыжники. У меня мать, далекая от этих дел, говорит: а что там бабки эти делают? Я говорю: воюют. Вопрос у меня такой: со всеми этими событиями, как вы думаете, еще больше будет цензуры в прессе?
Юрий Пилипенко: В России вы, конечно, имеете в виду. Мне кажется, что боязнь Майдана российского присутствует, и может быть поэтому так нагнетаются страхи. Потому то и хочется создать образ, что те люди, которые протестуют, которые выходят на площадь — это какие-то не очень нормальные люди, это люди маргиналы, радикалы, они не высказывают мнение большинства и так далее. То же самое происходило и с судом над людьми, которые 6 мая на Болотной площади были, их же тоже представляют такими людьми. Хотя, смотрите, в нашей газете представлены биографии этих людей — МГУ, РГГУ, гуманитарный университет и так далее. Это образованные люди, это люди, которых нельзя, мне кажется, прятать в тюрьму за то, что ударил по щиту кого-то, даже если это представитель власти. Я думаю, что если бы нашелся человек, который бы собрал этих людей, посидел, с ними поговорил, он бы убедился в том, что нельзя бросать в тюрьму таких людей. Я не могу сказать, что это лучшие люди, но это люди думающие, соображающие. Надо понять, почему они вышли, за что они борются и так далее. Что касается вашего вопроса. Цензуры, знаете, почему будет больше, ее уже больше, каждый день окно для свободной прессы становится все меньше и меньше, уже скоро форточка останется одна, окно совсем небольшое. Потому что, во-первых, закрываются СМИ. Во-вторых, вы знаете, что произошло с «Дождем», какое давление идет на «Московский комсомолец», на «Эхо Москвы». Я не скрою, что очень сложно нам приходится. Потому что делать газету острую — это фактически каждую неделю переживать какой-то стресс в любом случае. Безумное количество судов, каждую неделю у нас два-три суда происходит, потому что сейчас все обижены, все подают в суд. Сейчас законы, которые позволяют фактически судить любое издание, любое высказывание. Ни фотографию дать нельзя, ни критику нельзя, им надо все показывать, им надо все согласовывать и так далее. Поэтому цензура в российских СМИ существует очень серьезная, очень жесткая. Она, на мой взгляд, а я поработал в советские времена и в советских изданиях, там она, конечно, была иная. Там над нами сидел какой-то человек, он посмотрит, почитает: никаких государственных тайн не выдаем, Леонида Ильича Брежнева и компартию не критикуем напрямую, зато возможна была критика по конкретным людям. Сейчас очень сложно стало и это критиковать. Поэтому люди, которые беспокоятся об этом, которые выступают против этого, этих людей, конечно, надо всячески поддерживать. Потому что надо понимать, что они борются не за наше будущее, они борются за свое будущее.
Елена Рыковцева: Итак, мы переворачиваем страничку. Во-первых, я хочу сказать, что этот номер юбилейный удался. До эфира я его посмотрела, он замечательный. Вот эта абсолютно уникальная вкладка лучших интервью за 30 лет, вы их собрали. Видим материал, который называется «Как за каменным островом». Речь идет о старом добром кооперативе «Озеро». Когда-то Владимир Владимирович Путин был молодым и со своими друзьями организовал кооператив «Озеро», после чего все эти друзья вдруг стали очень большими важными богатыми людьми — Владимир Якунин, братья Ротенберги, братья Тимченко, братья Ковальчуки. Кооператив «Озеро» превратилось в фигуру речи. И как-то уже атрофировалось отношение к этому, подзабыли. Где они сейчас, что они сейчас? Вот нашел их «Собеседник». Рассказывайте теперь, где эти люди теперь обитают все вместе?
Юрий Пилипенко: Теперь знаменитый кооператив «Озеро» переселился на Каменный остров в Питере. Им, видимо, далековато было ездить в кооператив «Озеро», там остались очень немногие из известных людей — Смирнов, Шамалов и Якунин пока остались там. Но очень много из нашей политической бизнес-элиты облюбовали Каменный остров. Каменный остров — это такое место в Петербурге, Рублевкой его не назовешь, потому что получше Рублевки, он омывается водами, там очень зелено, красиво. На самом деле это была особо охраняемая природная территория. Потом прошло некоторое время, видимо, те люди, которые Питер очень любят, не могут без него жить, хотя большинство из них или в Москве, или за границей проживают, тем не менее, пробили такой закон или указ о том, что слово «природная территория» убрали и осталось «особо охраняемая территория». И сегодня там имеют дома, квартиры очень известные люди, и Юрий Ковальчук, и Аркадий Ротенберг, и Зубков, и Шамалов, Кожин, Сергей Фурсенко, митрополит Петербургский Ладожский тоже там. Там же гостевая резиденция К-4, которую посещают всегда, когда приезжают Путин или Медведев в родные пенаты, они останавливаются в этой территории. Получается, что такое «Озеро» сегодня переселилось на Каменный остров.
Елена Рыковцева: То есть вся власть и деньги там?
Юрий Пилипенко: Они там общаются, они там проживают, они туда прилетают. Хотя все люди, которых я назвал, в основном бизнес ведут здесь в Москве. Но вы посмотрите на эти дворцы — это очень красивые, роскошные дворцы, туда сложно пробиваться было. Там гуляют свадьбы, например. Свадьбу там устроил сын Валентины Матвиенко, там же женился Герман Греф. То есть это роскошные дворцы. Все, короче, для народа.
Источник: www.svoboda.org
28.02.14.