В четверг парламент Крыма в очередной раз приблизил дату назначенного им референдума, и, главное, Нажать изменил формулировку вопроса: жителям будет предложено высказаться не о расширении прав автономии в составе Украины, а о присоединении к Российской Федерации.
В первые несколько часов часть комментаторов предполагала, что это могло быть способом давления на Киев. К тому же это известный стиль Владимира Путина — обострить ситуацию, заставить всех хорошенько поволноваться, а через пару дней выйти на сцену и сказать что-нибудь примирительно-успокоительное.
Но телефонный Нажать разговор российского президента с Бараком Обамой расставил точки над «i»: Нажать Москва не шутит.
В интервью Русской службе Би-би-си политолог Станислав Белковский высказал парадоксальную мысль: присоединение Крыма подводит черту под существованием Российской империи и попытками восстановить ее.
Трудно не согласиться с утверждением Збигнева Бжезинского о том, что именно Украина — ключевой элемент, без которого империя невозможна.
«В случае отделения Крыма Россия и Украина становятся врагами. Это означает, что многонациональная империя прекращает свое существование даже в фантомной форме, на смену ей идет политика собирания русских земель, которая ставится выше попыток любой ценой сохранить особые отношения с постсоветскими государствами. Россия прекращается в обычное национальное государство, и в принципе это хорошо», — заявил Белковский.
Давний выбор или вынужденный шаг?
По мнению аналитика, Владимир Путин сделал этот выбор давно.
«Думаю, о подобном сценарии он мечтал много лет, только раньше Украина не давала повода, — считает эксперт. — Возвращение Крыма, наряду с умиротворением Чечни и сочинской олимпиадой, должно стать одним из главных деяний, с которыми Путин хочет войти в создаваемый единый учебник истории».
Директор Центра политологических исследований при Российском Финансовом университете Павел Салин, напротив, полагает, что решение по Крыму в Кремле созрело в последние дни.
«Первое время после смены власти в Киеве Москва думала не о пересмотре границ, а о том, чтобы хоть отчасти сохранить в своей сфере влияния всю Украину с опорой на юго-восточные области. Но они не оправдали надежд, пророссийские настроения там оказались гораздо слабее, чем в Крыму, поэтому было принято прагматичное решение взять то, что можно», — уверен он.
Мотивы Владимира Путина особых сомнений не вызывают. Это наказание Украины: ни одно постсоветское государство не может уйти из-под влияния Москвы, не заплатив высокую цену. Это сигнал внутреннему общественному мнению: да, мы потерпели поражение, но не безоговорочное, Россия тоже способна отстаивать свои интересы и что-то получить в сложившейся ситуации.
Возможна еще одна причина, на удивление мало отраженная в комментариях: не исключено, что российского президента в первую очередь волновал не столько Крым, сколько Севастополь, город с огромным и знаковым для России прошлым.
Владимир Путин не мог не понимать, что, даже если руководство Украины сегодня согласится не трогать российскую военно-морскую базу, то рано или поздно все равно вернется к этому вопросу. И как политику, и как человеку ему невыносима мысль, что в его правление Россию выставят из «города русской славы».
«Несомненно, это соображение имело место, — соглашается Станислав Белковский. — Впрочем, и Крым, вероятно, тоже является в глазах Путина ценным призом. Судя по особому отношению к городу Сочи, он вообще сугубо интересуется теплыми курортными местами, которых у России немного».
К чему такая спешка?
Крымские власти дважды меняли дату референдума. И вообще, можно было действовать более осторожно: провести референдум о расширении прав автономии, вступить в переговоры с Киевом, потом заявить, что они, увы, ни к чему не привели, принять декларацию независимости, а уж потом, с позиций отдельного государства, обратиться с просьбой о вхождении в состав России.
«События на Украине развиваются очень уж стремительно, и, вероятно, в Москве возникло ощущение, что мы не поспеваем за их темпом, — считает Павел Салин. — 17 февраля никто не предполагал, что 23-го Виктора Януковича уже не будет на посту президента».
«Ситуация с Крымом также чревата неожиданностями, — продолжил он. — Киев может предпринять дипломатические демарши, Запад может собраться с мыслями, на самом полуострове могут возникнуть какие-то беспорядки, не исключены выступления крымских татар или проникновение туда так называемых «боевиков Яроша». Видимо, российские власти решили, что нужно как можно быстрее зафиксировать ситуацию юридически».
«Думаю, дело в психологии Владимира Путина, — говорит Станислав Белковский. — По его представлениям, любое серьезное дело может быть сделано только в режиме аврала, а замысел, осуществление которого растягивается на месяцы и годы, не реализуется никогда».
Почему Крым — не Абхазия?
Новейшая история знает примеры силового и не вполне правового, либо вовсе неправового отделения территорий: Бангладеш, Северный Кипр, Нагорный Карабах, Косово, Абхазия и Южная Осетия. В одних случаях мир, целиком или частично, признал свершившееся, в других нет, но в целом человечество к такому привыкло.
Перехода территорий от одного государства к другому, если называть вещи своими именами — аннексий — не было со времени окончания Второй мировой войны.
Почему Россия решила взять на себя инициативу создания такого, скажем прямо, сомнительного прецедента, а не реализует в отношении Крыма «абхазский сценарий»?
Станислав Белковский видит две возможные причины.
«Во-первых, Крым, став «государством-изгоем», лишится в перспективе своего главного бизнеса, туризма. Инфраструктура Южного берега Крыма неразвита, европейцы сегодня и так туда почти не ездят, но российский бизнес, вероятно, хочет освоить Крым, и Владимир Путин в данном случае выражает его интересы. Во-вторых, «приднестровский» статус — неприятное решение для руководства и населения Крыма, хотя бы потому, что с паспортами непризнанного государства они не смогут путешествовать», — указывает он.
Барьер непризнания
События последних дней, похоже, предоставили ответ на вопрос, не дававший покоя аналитикам: зачем Москва упорно твердит о нелегитимности киевской власти, связывая себе руки и отрезая путь к любым договоренностям? Ведь ясно, что другой нет, и не будет.
Еще больше запутала ситуацию Нажать пресс-конференция Владимира Путина 4 марта: политического будущего для Януковича не видим, Турчинова все равно не признаем. С кем же тогда разговаривать?
Теперь очевидно, что делалось это ввиду имевшихся планов на Крым, чтобы отметать любые заявления Киева о нелегитимности действий сепаратистов: сами вы нелегитимные!
В крымском разрезе такая позиция имеет смысл. Но как в результате будут строиться отношения с Украиной?
С Грузией в свое время дошло до закрытия посольств и прекращения транспортного сообщения.
По мнению Павла Салина, в Москве надеются, что Киев, в отличие от Тбилиси, проглотит пилюлю, и, Нажать не признав отделения Крыма официально, на полный разрыв не пойдет.
«Ситуация в Грузии и на Украине принципиально разнится, — утверждает он. — Грузия — внутренне целостная страна, от которой откололись национальные окраины. Украина разделена на запад и восток, с интересами и настроениями последнего Киев, так или иначе, будет вынужден считаться».
Кто следующий?
Продолжится ли политика «собирания земель», или Россия уже взяла все, что могла?
Некоторые Нажать латвийские политики опасаются, что их страна в этой очереди третья после Грузии и Украины. Но Латвия — член НАТО, все участники альянса обязаны, в случае чего, защищать ее границы, как свои собственные. Приднестровье не имеет с Россией общей границы.
«Крым — это апофеоз. Не думаю, что Путин может претендовать на большее», — считает Станислав Белковский.
«Следующим кандидатом может стать Белоруссия, — предполагает Павел Салин. — Сейчас Россию устраивает статус-кво, но в случае смены режима не исключено повторение украинского сценария».
«Красная линия»
И во время войны на Кавказе 2008 года, и в нынешней ситуации Кремль негласно обозначил «красную линию»: он берет под контроль лишь те территории, где большинство населения реально тяготеет к России. Москва использует силу, ее поведение сомнительно с точки зрения международного права, но она не подавляет и не угнетает, а в определенном смысле даже защищает права человека.
«Для Путина как юриста всегда очень важно иметь формальное обоснование своих действий, — говорит Станислав Белковский. — В данном случае таковым является то, что в Крыму российская идея более популярна, чем украинская. С 1991 года Украина имела достаточно времени, чтобы эти настроения изменить, но не сумела воспользоваться шансом».
По оценкам аналитиков, в результате между Россией и Западом сложился неформальный консенсус. Мировое сообщество не признает акции Москвы законными, но ограничивается словесным осуждением и символическими санкциями.
«Чтобы отстоять Крым, у Украины нет ресурсов, а у Запада нет воли», — указывает Станислав Белковский.
Однако в более отдаленной перспективе политика Москвы может иметь для нее два малоприятных последствия.
Евросоюз удвоит усилия с целью ослабить свою энергетическую зависимость. Полностью и одномоментно отказаться от импорта российского газа невозможно, но одно дело, когда партнеров все устраивает, и совсем другое, когда они целенаправленно ищут для этого малейшую возможность.
В США возрастут шансы на победу на выборах 2016 года «нового Рейгана».
Павел Салин считает оба сценария реалистичными.
«Уже проявившийся курс Евросоюза на ослабление сырьевой зависимости от России усилится. Насколько он окажется эффективным, будет зависеть от достижений «сланцевой революции». Что касается Соединенных Штатов, то вероятность прихода консервативного «анти-Обамы» велика и без российской повестки дня», — говорит он.
Источник: www.bbc.co.uk
08.03.14.