Угроза расправы придает тревожный оттенок каждому мгновению его жизни. Уже убиты его брат, его отец и некоторые из его предшественников на должности афганского руководителя. Однако сам Карзай, давая подробное интервью в своем дворце в Кабуле, что случается нечасто, держится с замечательным спокойствием.
Жизнь Хамида Карзаи полна опасностей. С тех пор, как он стал президентом Афганистана, на него четыре раза было совершено покушение. Недавно был убит его единокровный брат Ахмед Вали Карзай. Его отец был убит еще в 1999. Когда президент отваживается выйти из своего кабинета за пределы президентского дворца в Кабуле, его сопровождают семеро телохранителей в черной форме – сотрудники подразделения из 800 человек, прошедших подготовку в ЦРУ, которое защищает афганского лидера и его приближенных от внешнего мира.
Встреча с афганским президентом – затея довольно хлопотная, сопровождающаяся многочисленными проверками и обысками. Этому человеку приходится жить в постоянном страхе, что кто-нибудь из его окружения устроит взрыв или пронесет оружие, как это случилось с Ахмедом Вали, застреленного руководителем собственной службы безопасности, когда он выходил из ванной комнаты у себя дома.
Президент согласился дать интервью – редкий, исключительный случай – в ознаменование приближающейся десятой годовщины со дня начала Афганской войны. Мы встретились 11 сентября, через десять лет после нападения террористов на Пентагон и башни-близнецы. К 7 октября того же года уже полным ходом осуществлялась военная миссия под руководством США и Великобритании в отношении страны, подозреваемой в том, что она предоставила убежище Усаме бин Ладену. Через шесть недель руководители Талибана были убиты или бежали из страны, а к Рождеству страну возглавил новый лидер: прозападный пуштунский лидер, Хамид Карзай.
В начале нынешнего года Карзай подтвердил, что его срок пребывания у власти подходит к концу. В соответствии с требованиями афганской конституции он собирается выйти в отставку в 2014 году, по окончании второго срока своего президентского правления – в год предполагаемого вывода из зоны боевых действий войск, руководимых США.
«Приход американцев в то время воспринимался как освобождение», — рассказывает Карзай. – Их радостно приветствовали в деревнях. Население восстало против Талибана. Все стало плохо уже потом, после многочисленных ошибок». Что это были за ошибки? Он толкует о «предательстве» и о «крови»: первое означает в его устах коррупцию, последнее используется для описания жертв среди мирных жителей, пострадавших в результате злоупотребления властью западными вооруженными силами.
Он не стесняется в выражениях, обвиняя Запад в распространении коррупции и преступности в стране в небывалых масштабах – «ради заключения контрактов, ради нарушения контрактов, ради субконтрактов, контрактов, к которым афганское правительство вообще не имеет отношения, ради миллионов долларов, которые достаются преступникам… Когда контракты на сотни миллионов долларов предоставляет частное лицо, не отчитываясь перед правительственными чиновниками – это фактически распространение коррупции».
Президент, по его словам, «неоднократно» обсуждал этот вопрос с западными властями, которые, в конце-то концов, хоть и слишком поздно, согласились с ним. «Теперь-то они признают, говорят, «Да, ты прав»». Он не отрицает, что часть вины лежит и на других, но настаивает, что «гигантская коррупция» обусловлена иностранным влиянием. «Коррупция существует и в афганском правительстве, в наших собственных политических кругах, это правда. Небольшие проявления коррупции, взятки, это одно, но вот более высокий уровень – подкуп при заключении контрактов, когда речь идет о миллионах долларов…». Он качает головой.
Дом Карзая – дворец Арг-е-Шахи (Arg-e-Shahi Palace), крепость в центре Кабула. Ее столетние каменные стены, увенчанные орудийными башнями, не только защищают президента от нападения Талибана, но и отделяют его от народа, которым он правит. Он доступен для общения – но для этого придется пройти через четыре контрольных пункта, где у вас отберут все личные вещи (бумажник, ручки, сигареты) и проверят с помощью собак-ищеек.
Внутри самого дворца царит мрачное спокойствие. Садики, засаженные кустами красных и розовых роз. Карзай живет здесь вместе со своей женой, Зенат, бывшим врачом, и их единственным ребенком, четырехлетним Мирваисом.
Но на дверях его кабинета видны следы пуль – память о советской оккупации и гражданской войне. В приемной косо висят картины в золоченых рамах, на которых изображены пасторальные сцены – горный поток, пасущиеся верблюды.
Аудиенции ожидаю не я один. Вместе со мной в приемной ждут новый посол США, Райан Крокер (Ryan Crocker), и генерал Джон Аллен (John Allen), командующий международными силами внутри страны, тоже ждут. У Крокера наготове список тем, которые он хотел бы обсудить с Карзаем в предстоящем интервью для CNN.
«У него самая трудная в мире работа», — доверительно говорит Крокер. Четверо из последних шести президентов Афганистана были убиты, и трое из них – в своем собственном кабинете. Четвертый, советский ставленник Мухаммед Наджибулла, успел выйти, но не смог бежать, когда моджахеды захватили Кабул. Он был схвачен подразделением ООН, и ему сначала отрубили пальцы, а потом кастрировали, протащили за грузовиком и повесили на общественной площади.
Когда Карзай был провозглашен главой временного правительства, после поражения Талибана, его положение, казалось, было очень прочным. Ему доверяли Соединенные Штаты Америки – ходили даже слухи, что он работал на американские разведслужбы – после многих лет заигрываний в борьбе с Талибаном. Его поддерживали не только его соплеменники, пушту, но и другие этнические группы Афганистана.
Через два президентских срока ситуация сильно изменилась. Произошла целая серия громких убийств; в числе прочих были убиты его брат Ахмед Вали и доверенное лицо Карзая, Ян Мохаммад Хан. И ситуация с безопасностью, похоже, продолжает ухудшаться. По данным ООН, в первые шесть месяцев этого года доля мирных жителей среди погибших достигла 15%. Только на этой неделе Талибан атаковал квартал посольства рядом с президентским дворцом, в результате чего последовала двадцати часовая перестрелка, в которой посольства США подверглось обстрелу реактивными гранатами.
Карзая обвиняют в отсутствии решительных действий, направленных на предупреждение подобных потерь. Ресурс WikiLeaks обнародовал дипломатические донесения за 2009 год от тогдашнего посла США в Кабуле, Карла Эйкенберри (Karl Eikenberry), который назвал президента «коррумпированным» и «некомпетентным» и «неадекватным стратегическим партнером». Неудивительно, что сейчас встречи между официальными лицами США и президентом ограничены одной в месяц – как это отличается от тех времен, когда посол США мог видеться с президентом три-четыре раза в неделю.
Когда я вошел в кабинет, Карзаи подпрыгнул, поднял руки ладонями вверх в приветственном жесте. На нем была традиционна белая камиза и черный пиджак. Президент выглядел очаровательно и изящно, его английский был безупречен – он выучил его, когда был студентом в индийском городе Симла. Лишь иногда, когда, видимо, ему не хотелось отвечать на какой-то вопрос, его лицо омрачалось; ухмылку сменяло подергивание под левым глазом.
Основное направление президентской политики – это политика «большой палатки», попытка включить в состав правительства все этнические группы и фракции. Это привело к усилению влияния бывших военных командиров, с которыми для простых афганцев связаны самые темные дни, пережитые их страной: жестокая гражданская война, предшествовавшая и ускорившая подъем Талибана.
Некоторые считают это политику ошибочной. Для других она – проявление слабости; а эта черта в афганской культуре воспринимается как позор. Карзай прекрасно понимает это. «Нынешнее правительство заклеймили как правительство мэра Кабула», — говорит он, имея в виду заявления, что его власть ограничена беспомощностью его чиновников, его собственной изоляцией и возвращением на политическую арену военных командиров. Однако, настаивает он, эти критики «абсолютно неправы. Афганистан – очень сплоченная страна. Все племена и этнические группы составляют части общей мозаики».
В течение утра к нему время от времени заглядывали части этой мозаики, одна за другой. Бурхануддин Раббини, бывший президент страны, чей приход к власти в 1992 году спровоцировал взаимные обвинения различных фракций организации моджахедов; парламентарий, у которого были проблемы с визой для въезда в Индию; старейшина одного из племен, приехавший в столицу, чтобы проинформировать Карзая о том, что местные лидеры Талибана стремятся просочиться в состав правительства.
За обедом к Карзаю присоединилась группа из восьми членов парламента от провинции Багдис (Baghdis), сетующих на отсутствие электричества и хороших дорог, и на то, что местным девушкам не позволяют изучать медицину. Они столь решительно были настроены изложить свои претензии, что в конце обеда охраннику пришлось силой остановить руку, схватившую Карзая, когда он попытался уйти.
Практика повседневного ведения дел Карзая вызывает нарекания в том, до какой степени Карзай непосредственно занимается делами, которым надлежит быть в ведении его министерств или правительственной службы. За это его критикуют западные дипломаты. Один из них отмечает: «Карзай настаивает на том, чтобы всем заниматься самому. Его министры проявляют такую же склонность, и подписывают лично каждый документ, по самой ничтожной статье расходов».
Другое замечание касается проведения последних президентских выборов: выдвинутые ООН наблюдатели за ходом выборов забраковали треть голосов, поданных за Карзая, как результат явного мошенничества. В ответ Карзай утверждает, что мошенничество на выборах – дело рук западных держав, а не его, что таким образом они пытаются ослабить его влияние. Дипломат, с которым я разговаривал, пропустил эти заявления мимо ушей как «паранойю» и повторил, что Карзай фальсифицировал выборы. Трагедия, по его словам, в том, что у него не было необходимости мошенничать, ведь он почти наверняка выиграл бы последний тур и победил своего соперника, в качестве которого выступил бывший министр иностранных дел правительства Карзаи Абдулла Абдулла (Abdullah Abdullah).
Затем этот же дипломат заявил, что западные страны ведут переговоры о том, как лучше всего избавиться от президента, независимо от результатов выборов. «Я был шокирован, — говорит Карзай, — когда его спросили об этом заявлении. – Я всегда считал, что они уважают демократию». (Тот же дипломат рассказал мне, что подобное же вмешательство стало причиной слишком краткого пребывания на посту премьер-министра Ирака с 2005 по 2006 год Ибрагима Аль-Джафарри. Ошибка, которую совершает Запад в отношении Карзая, состоит в том, что Запад допустил слишком много болтовни в связи с отставкой Карзая, вместо того, чтобы просто убрать его с должности).
Карзай настаивает, что, если западные державы действительно хотят мира, они должны прекратить вмешиваться в дела Афганистана. Он напоминает о конфузе со справочными документами Эндрю Митчелла – когда министр международного развития случайно показал представителям прессы конфиденциальную записку, в которой говорилось, что британское правительство якобы «приветствует» окончание президентского правления Карзая, – видя в нем проявление подобного вмешательства. «Если они желают, чтобы кто-то здесь представлял их интересы, они неправы, — говорит Карзаи. – Довольны ли мы Западом? Да, они многое нам дали. Хотим ли мы долгосрочных отношений? Да. Но мы полагаем, что Запад должен уважать конституцию Афганистана и не вторгаться в повседневную жизнь афганцев».
Вопрос о недоверии со стороны его союзников всплыл в связи со смертью его брата: президент обвиняет Запад в распространении слухов о том, что Ахмед Вали был замешан в торговле героином. «Это было сделано для того, чтобы оказать на меня давление, — утверждает Карзай. – Некоторые из западных деятелей хотели опрыскать афганские поля химикатами (с целью уничтожить насаждения опиумного мака; эта практика чревата отдаленным нарушением плодородия почвы и отравлением питьевой воды), а я этому воспротивился. Категорически. Когда я так поступил, появились истории о брате в контексте борьбы с наркотиками. Я вызывал американских и британских дипломатов и спрашивал их, есть ли у них доказательства, но они всегда отвечали, что нет».
Президент был в своем кабинете, когда до него дошла весть об убийстве Ахмеда Вали. «Я сидел в кресле, как сейчас, и разговаривал с одним из своих советников. И вот эта новость. Я не встал с кресла. Я не вышел из-за своего письменного стола. В тот день я должен был принимать президента Франции Саркози за обедом. Я сказал. «Нет, не отменяйте встречу. Мы его примем. Потом мы займемся смертью моего брата»».
«Я поступил так потому, что почти каждый день здесь приносит сообщения об убийствах, взрывах бомб, в результате которых афганский народ теряет своих братьев, свои семьи. Так что для меня в тот день это был лишь еще один случай, когда афганец теряет любимого человека».
Несмотря на внешнюю суровость, его лицо выдает волнение: во взгляде чувствуется опустошенность, как это было и во время похорон Ахмеда Вали, когда он резко подошел к могиле, чтобы попрощаться в последний раз. Потом он улыбается. «Пойдемте прогуляемся», — предлагает он.
Вечереет. Дворец укрыт тенью, и полная луна поднимается над башенками. Я поймал себя на том, что думаю о прежних обитателей дворца, о том, какая ужасная судьба постигла многих из них. Мерещатся ли ему когда-нибудь призраки бывших президентов? «Нет, никогда. То были другие времена».
Он меняет тему, переводит разговор на Европу, где часто бывал до того, как стал президентом. «Я люблю путешествовать. Мне нравится простая жизнь. Жду, когда окончится срок моего правления и я снова стану обычным гражданином своей страны. У меня есть дом в Кабуле. Я хочу, чтобы мой сын получил образование в Афганистане».
Мы остановились. «Как вам тут живется?» — спрашиваю я, показывая на дворец.
«Не очень счастливо», — отвечает он.
Наступят ли когда-нибудь для его страны лучшие времена? Установится ли в Афганистане мирная либеральная демократия, к чему так стремится Запад? Да, говорит он, но только если западные страны будут «уважать нашу религию, наши традиции и не будут забывать о состоянии нашего общества».
«Мы стремимся к более тесному сотрудничеству в Афганистане, чтобы наладить партнерские отношения между афганским народом и этими международными силами, чтобы афганцы делали свою работу, а международное сообщество – свою… Мы не против их присутствия, но мы хотим, чтобы они изменили свое поведение».
Он не обнаруживает недружелюбия по отношению к войскам Великобритании в провинции Гильменд. «Они многому научились после своих первоначальных оплошностей… Сейчас они лучше понимают культурные особенности и нужды Афганистана». Он добавляет, что «Принц Уэльский – хороший друг Афганистана, и помогает восстанавливать афганскую культуру».
Но теперь он ищет поддержки уже не только у Запада. «Хорошие отношения с соседями, особенно с Пакистаном, могут в значительной мере способствовать стабильности Афганистана. Они могут сделать намного больше. Китай тоже; и Индия тоже».
Думает ли он, что западные войска должны уйти поскорее? «Афганский народ согласился бы с военным присутствием Запада в Афганистане. Афганскому народу по большому счету безразлично общее количество войск. Афганский народ хотел бы, чтобы изменилось их поведение: – афганский народ не хочет, чтобы они стучались в дома простых жителей по ночам; афганский народ не хочет, чтобы они вламывались в его жилища; афганский народ не хочет, чтобы они бросали в тюрьму его соотечественников».
Мучительно это отсутствие уважения, говорит президент. «Афганский народ хочет, чтобы они уважали афганские законы».
Верит ли он в то, что, спустя десятилетие смертей и разрушений, Запад действительно хочет поражения Талибана?
Карзай на какое-то время замолкает. А потом говорит: «Я надеюсь на это».
Это, возможно, самый красноречивый из всех его ответов.
Евгений Лебедев – президент компании Independent Print Ltd, владелец газеты The Independent. Это первое его сообщение из серии интервью с мировыми лидерами.
(«The Independent«, Великобритания)
18.09.11.