Россия до сих пор мучает поляков

Чего добиваются родственники жертв катынского расстрела?

В большом полукруглом зале Европейского суда по правам человека в Страсбурге слушалось дело «Яновец и другие против России». Истцами выступали 15 поляков, близких родственников 12 жертв расстрела в Катыни. Среди расстрелянных — отцов, дедов и прадедов истцов — были десять офицеров, военный врач и директор начальной школы. Их родные, друзья семей и друзья друзей семей, большей частью молодежь, сидели в заполненном до отказа зале.

В сентябре 1939 года, когда Красная армия заняла восточные воеводства тогдашней Польши, кадровых военных и резервистов, которые, оставаясь дома, оказались наутро на территории Западной Украины и Западной Белоруссии, согнали в концлагеря. В апреле и мае 1940 года без суда и следствия расстреляли и закопали в Катынском лесу под Смоленском, в Пятихатках и Медном. Их было без малого 22 тысячи…

В истории много страниц, которые сегодня тяжко вспоминать. Но в Страсбурге судили не историю, как это могло послышаться в словах представителя Российского государства, замминистра юстиции РФ Георгия Матюшкина. Судили сегодняшний день, иначе откуда такие страсти.

Страсбургский суд не компетентен разбирать дела далекого прошлого. Он не может принимать иски по событиям, происшедшим до появления Европейской конвенции 1950 года о защите прав человека и основных свобод. И более того — до ратификации конвенции страной-ответчицей. Для России это 1998 год.

21 сентября 2004 года расследование катынского дела в России было внезапно прекращено под предлогом смерти всех подозреваемых и недостатка улик. Нет людей — нет дела. В 2006 году Главная военная прокуратура РФ отказалась реабилитировать расстрелянных и не признала их жертвами репрессий.

В катынском иске очевидность и здравый смысл столкнулись с юриспруденцией. На формальную сторону напирал замминистра Матюшкин. Мол, уже 20 лет как Россия осудила преступления сталинского режима. Его жертвами стали не только поляки, но и миллионы советских граждан. Большая часть выступления замминистра была посвящена тому, что польских офицеров расстреляли, когда Европейской конвенции не было еще и в проекте, а основная часть судебного расследования в СССР и России пришлась на время до 1998 года. То есть до того, как Россия связала себя обязательствами по Конвенции.

Главные претензии истцов к Российскому государству сводятся к двум. Во-первых, нарушено их право на справедливое и эффективное судебное разбирательство по катынской трагедии. Во-вторых, их унизили, наплевав на их страдания. В Конвенции это объединено в параграфе «бесчеловечного обращения и пыток». Для невзыскательных российских граждан звучит пока экзотично. Но такая статья есть. Власть не имеет права унижать человека. Родственники убитых имеют право на доступ к материалам расследования. Отказ в доступе — уже жестокость. Они сами жертвы не только в связи с тем, что потеряли родственников, а в связи с бесчеловечным обращением с ними самими.

Компенсации за моральный ущерб заявлены, суд может их частично или полностью удовлетворить. Но в данном деле материальные компенсации — самое последнее. Ключевой вопрос — раскрытие секретных документов. Он долго осложнял отношения России и Польши, пока в 2010 году не договорились. Рассекречено и передано польской стороне 148 томов из 183. Истцы требуют полностью рассекретить материалы о расстрелах и реабилитировать погибших. Они утверждают, что именно реабилитация, а не компенсация, имеет для них принципиальное значение.

«Дело очень сложное, поэтому очень интересное», — считает российский судья Анатолий Ковлер. Он единственный, кто задал каверзные вопросы как польским истцам, так и российским ответчикам.

«Правительство РФ в лице Георгия Матюшкина не хочет, чтобы жалоба была удовлетворена, — сказала «Новой» Анна Ставицкая, один из российских адвокатов со стороны истцов. — Документы засекречены, с нашей точки зрения, совершенно незаконно. Мне выборочно дали ознакомиться с некоторыми секретными томами, но даже родственникам польских офицеров не могу сказать, кто расстреливал, потому что давала подписку о неразглашении».

В чем тогда причина секретности? Может ли быть документ такой общественной значимости, как решение о прекращении расследования катынского дела, секретным, спросил российского представителя судья Ковлер. Основания? Ответ прозвучал неубедительно: мол, в России очень строгое законодательство в части рассекречивания.

Система ограждает себя тайнами, боится света. Ее, а не сталинских палачей, судят сейчас в Страсбурге.

Решение будет принято в течение года после слушаний. Если оно будет не в пользу России (что вполне вероятно), его придется выполнять. Исполнение потребует возобновления дела.