Эта статья входит в серию из 12 частей, посвященную вопросу о том, как российско-американские отношения определяли облик мира с декабря 1991 года, когда закончил свое существование Советский Союз. Atlantic полностью публикует всю серию.
Последние протесты общественности против премьер-министра и возможного президента Владимира Путина не должны вводить вас в заблуждение: авторитаризм в России глубоко укоренился и занимает прочные позиции даже спустя двадцать лет после распада Советского Союза, и в нем есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Сохранилась не любовь к коммунизму, а советский национализм, ставший основой нового общественного договора между государством и его гражданами.
Советский национализм в его самом мощном и влиятельном виде уходит корнями во времена Второй мировой войны, когда победа СССР стала возможной благодаря национализму новой марки. Это был русский национализм в силу того, что он вполне укладывался в тысячелетнюю историю экспансионизма, и это был национализм советский, возникший благодаря современной технике, бюрократической организации и гражданственности. Эта новая идеология помогала удерживать СССР на плаву и после 1945 года. Иностранцы всегда подчеркивали жестокость и принудительный характер советской системы, однако действительность была более сложной и коварной. Во времена Второй мировой войны пряником для советских граждан стала огромная евразийская империя, глобальная держава, внутренний порядок и повышавшийся уровень жизни. А кнутом – страх перед иноземным господством и последствиями внутреннего хаоса.
В итоге склеротическая советская экономика не сумела удовлетворить потребности граждан. Михаил Горбачев надеялся преобразовать Советский Союз в современное социалистическое государство «с человеческим лицом». Вместо этого он лишь ускорил его распад, в основном из-за того, что нарушил послевоенный общественный договор посреди хаоса гласности и перестройки.
Первый демократически избранный постсоветский лидер России Борис Ельцин еще больше расшатал основы общественного договора, привязанного к советскому национализму. Стремясь в основном к укреплению собственной власти, он метался между продемократической демагогией и авторитарной агрессивностью. Благодаря своей победе над парламентом в 1993 году Ельцин создал президентскую власть с обширными полномочиями, но не пользовался большой поддержкой населения. Он попытался сосредоточиться на развитии нового российского империализма, однако первая война в Чечне, ставшая катастрофой, и унизительный мирный договор от 1996 года показали, что эта идея не работает.
Бесчестная и поспешно проведенная приватизация советской инфраструктуры, которой руководил Ельцин, проложила, как это ни парадоксально, путь для перестройки государства. Блатной капитализм создал новый класс миллиардеров-олигархов и молодых «новых русских», которые всем были обязаны российскому государству. Но на другой стороне этого экономического и культурного разлома находилось старшее поколение, униженное и обнищавшее. Страна переживала самые свободные годы в своей истории, когда самые разные политические взгляды стали столь же общедоступны, как и дешевые импортные товары, порнография и выпивка. Но многих россиян ужасало ощущение хаоса, морального упадка и международного унижения. И этот ужас проложил путь к возврату авторитаризма.
Здесь на сцене появляется отобранный лично Ельциным себе в преемники Владимир Путин. Много говорят о том, что он был офицером КГБ, однако он вобрал в себя гораздо больше советского национализма, чем коммунизма. «Меня, без всякого преувеличения, можно было считать успешным продуктом патриотического воспитания советского человека», — сказал он в начале 2000 года во время интервью. Путинский национализм это не карикатурный шовинизм европейских или российских сторонников теории национального превосходства. Это советский в своей основе национализм, и он сосредоточен на роли государства как главной движущей силы модернизации и гаранта стабильности.
В короткий период пребывания на посту премьер-министра осенью 1999 года Путин снова начал войну в Чечне, заявив, что это необходимо для сохранения российского суверенитета и для защиты граждан от терроризма. Когда менее чем через год он стал президентом, Путин со своим национализмом государственника и упором на закон и порядок подорвал легитимность тех, кто высказывался против его все более самовластных методов работы, особенно журналистов и демократических активистов.
Путин нашел дорогу к новому общественному договору в нефтяных месторождениях страны, которые помогали удовлетворять растущий мировой спрос на энергоресурсы. С одной стороны, олигархи получили предупреждение: или они играют по правилам нового босса и продолжают получать баснословные прибыли, или их уничтожают. Неудивительно, что энергетический сектор породил наиболее очевидных победителей и проигравших в российском мире бизнеса, который должен был теперь платить за свое благополучие. Владелец Сибнефти и приятель Путина Роман Абрамович и сейчас преуспевает, а хозяин ЮКОСа Михаил Ходорковский, бывший в свое время самым богатым человеком в России, был выбран для битья и посажен за уклонение от уплаты налогов. Доходы от продажи энергоресурсов также позволили Путину возродить в определенной мере государственное вмешательство и опеку советского стиля, и он начал поощрять расширение внутреннего производства потребительских товаров и увеличивать субсидии тем россиянам, которые остались за порогом бума потребления.
У Путина появился новый термин для этого явления – «управляемая демократия». Почти все российские СМИ контролируются кремлевскими союзниками, которые учат избирателей голосовать за Путина, за его соратника/подчиненного Дмитрия Медведева, и за его партию «Единая Россия». Кандидаты от государства и «Единой России» никогда не добивались подавляющего большинства голосов, но они вполне комфортно доминируют. После сравнительно слабых показателей «Единой России» на декабрьских выборах Путин и его партия будут теперь больше зависеть от других проправительственных организаций, однако исход, скорее всего, будет такой же.
Безусловно, в фундаменте путинского авторитаризма появились трещины. Его связи с магнатами энергетики и СМИ ослабевают, а широкие народные массы требуют уважения и материального благополучия, что зависит от роста нефтяных доходов. А активисты все смелее и решительнее осуждают коррупцию, бутафорскую демократию и полицейские преследования представителей новой России. Но путинская система также демонстрирует свою способность давать людям достаточно благ и лишать оппозицию средств, с помощью которых она смогла бы сплотиться вокруг соперника Путина. Похоже, у советского национализма еще есть запас жизнестойкости.
Рэндал Ло – доцент истории Бирмингемского южного колледжа (Birmingham-Southern College), где он возглавляет кафедру истории. Он также является научным сотрудником организации American Security Project.
(«The Atlantic Monthly«, США)
06/01/2012